Он задавал вопросы, а медик отвечал. Он спросил, не был ли отец Васильева болен какими-нибудь особенными болезнями, не пил ли запоем, не отличался ли жестокостью или какими-либо странностями. То же самое спросил о его деде, матери, сестрах и братьях. Узнав, что его мать имела
отличный голос и играла иногда в театре, он вдруг оживился и спросил...
Неточные совпадения
— А! вот вы куда забрались! — раздался в это мгновение
голос Василия Ивановича, и старый штаб-лекарь предстал перед молодыми людьми, облеченный в домоделанный полотняный пиджак и с соломенною, тоже домоделанною, шляпой на голове. — Я вас искал, искал… Но вы
отличное выбрали место и прекрасному предаетесь занятию. Лежа на «земле», глядеть в «небо»… Знаете ли — в этом есть какое-то особенное значение!
Мы проходили мимо дверей, с надписями: «Эконом», «Ризничий» — и остановились у эконома. «C’est un bon enfant, — сказал епископ, — entrons chez lui pour nous reposer un moment». — «Il a une excellente biere, monseigneur» [«Он славный малый… зайдем к нему немного отдохнуть». — «У него
отличное пиво, монсеньор» — фр.], — прибавил молодой миссионер нежным
голосом.
Веревкин по тону
голоса слышал, что не нужно спрашивать старика, куда и зачем он едет. У Василия Назарыча было что-то на уме, ну, пусть его: ехать так ехать. Отчего не проехаться: дорога как карта, экипаж у Василия Назарыча
отличный, можно всю дорогу спать.
— Конечно, конечно, — подтвердил Петр Михайлыч и потом, пропев полушутливым тоном: «Ударил час и нам расстаться…», — продолжал несколько растроганным
голосом: — Всем вам, господа, душевно желаю, чтоб начальник вас полюбил; а я, с своей стороны, был очень вами доволен и отрекомендую вас всех с
отличной стороны.
— Ах, не отказывайтесь, не отказывайтесь! — промолвила фрау Леноре умоляющим
голосом, — вы уже согласились! Результат, наверное, выйдет
отличный. Во всяком случае, я уже больше ничего не могу! Меня она не послушается!
Окончив свои дуэттино с дочерью, фрау Леноре заметила, что у Эмилио
голос отличный, настоящее серебро, но что он теперь вступил в тот возраст, когда
голос меняется (он действительно говорил каким-то беспрестанно ломавшимся басом), — и что по этой причине ему запрещено петь; а что вот Панталеоне мог бы, в честь гостя, тряхнуть стариной!
Отличный был
голос у этого певца, и чудесные он знал песни. Некоторые из них Настя сама знала, а других никогда не слыхивала. Но и те песни, которые знала она, казались ей словно новыми. Так внятно и толково выпевал певец слова песни, так глубоко он передавал своим пением ее задушевный смысл.
Голос у него был
отличный: когда брал низом, то еще все ничего; но когда поднимал горою, так тут прелесть была!
—
Отличная квартира. Я эту хозяйку, Любовь Петровну, давно знаю. Прекрасная женщина. Она прежде была испорчена и на
голоса крикивала, да, верно, ей это прошло.
Духовской дал мне литографированный листик с моими словами. Это была роль центуриона из отряда Марка Великолепного. Там были
отличные громкие слова, вроде того, что «твои приказания, о Марк Великолепный, исполнены в точности!» или «Она будет ждать тебя у подножия Помпеевой статуи, о Марк Великолепный». Роль мне понравилась, и я уже готовил про себя мужественный
голос этакого старого рубаки, сурового и преданного…
— Ах, помилуйте!
Отличный скрипач, в Парижской консерватории воспитывался, удивительный музыкант… Он говорил мне, что «mademoiselle, если бы с вашим
голосом да поучиться у хорошего учителя, то это было бы просто удивительно». Просто все пальчики мне перецеловал… Но где здесь учиться?
— Мы с вами не пара, что и требовалось доказать… Я хотел сказать именно то же самое… Гусь свинье не товарищ, пьяный трезвому не родня… Пьяный мешает трезвому, трезвый пьяному. В соседней гостиной есть
отличные мягкие диваны! На них хорошо полежать после осетринки с хреном. Туда не слышен мой
голос. Не желаете ли вы туда отправиться?
— Хорош! — повторила она страстным шепотом, нагнулась к нему лицом и сжала сильнее его руку. Вася! так он мне противен…
Голоса — и того не могу выносить: шепелявит, по-барски мямлит. — Она сделала гримасу. — И такого человека, лентяя, картежника, совершенную пустушку, считают
отличным чиновником, важные дела ему поручали, в товарищи прокурора пролез под носом у других следователей. Один чуть не двадцать лет на службе в уезде…
С полчаса уже продолжалась травля и бешеная скачка.
Отличные кони под князем Василием и Воротынским почти равнялись с собаками, а охотники и
голосом, и движением ободряли их.