Неточные совпадения
— То ли еще узрим, то ли еще узрим! — повторили кругом монахи, но
отец Паисий, снова
нахмурившись, попросил всех хотя бы до времени вслух о сем не сообщать никому, «пока еще более подтвердится, ибо много в светских легкомыслия, да и случай сей мог произойти естественно», — прибавил он осторожно, как бы для очистки совести, но почти сам не веруя своей оговорке, что очень хорошо усмотрели и слушавшие.
Дмитрий Федорович страшно
нахмурился и с невыразимым презрением поглядел на
отца.
Еще суровее
нахмурился отец.
Было заведено, что каждое первое число
отец давал сыну жалованья на забавы 3 рубля. Федор Михайлович
нахмурился, достал бумажник, поискал и вынул купон в 21/2рубля, потом достал штучку с серебром и отсчитал еще 50 копеек. Сын молчал и не брал.
— Так напиши
отцу, что, если он выйдет назад ко мне теперь, до байрама, я прощу его и все будет по-старому. Если же нет и он останется у русских, то, — Шамиль грозно
нахмурился, — я отдам твою бабку, твою мать по аулам, а тебе отрублю голову.
Мальчик неторопливо пошел из горницы.
Отец смотрел за ним с горделивою и радостною улыбкою. Но уже когда мальчик был в дверях, Авиновицкий вдруг свирепо
нахмурился и закричал страшным голосом так, что Передонов вздрогнул...
Вспомнив об
отце, Дымов перестал есть и
нахмурился. Он исподлобья оглядел товарищей и остановил свой взгляд на Егорушке.
Отец, оторвав руки от косяков, шагнул навстречу сыну и — остановился, вдруг
нахмурившись. Тогда Тарас Маякин одним большим шагом встал против
отца и протянул ему руку.
Конечно, Охоня бросилась к
отцу и повисла на его шее со своими бабьими причитаньями, так что воевода опять
нахмурился.
«Да, я пойду, но так, как делал тот
отец, который накладывал одну руку на блудницу, а другую клал в жаровню. Но жаровни нет». Он оглянулся. Лампа. Он выставил палец над огнем и
нахмурился, готовясь терпеть, и довольно долго ему казалось, что он не чувствует, но вдруг — он еще не решил, больно ли и насколько, как он сморщился весь и отдернул руку, махая ею. «Нет, я не могу этого».
Тоскливое желание поскорее увидеть эту свободную, красивую жизнь охватило Назарова душным жаром, он глубоко вздохнул,
нахмурился и неохотно поглядел туда, где стояла
отцова мельница, надоевшая и ненужная ему.
Не сразу ответил
отец Израиль.
Нахмурился и принял вид озабоченный. Потом, не говоря ни слова, начал пальцами по столу барабанить.
— Как особое дело? — спросила Аграфена Петровна, удивленная тем, что, помянув про богадельню,
отец Прохор понизил голос и
нахмурился.