Неточные совпадения
«Наледи — это не замерзающие и
при жестоком морозе ключи; они выбегают с гор в Лену; вода стоит поверх льда; случится попасть туда —
лошади не вытащат сразу, полозья и обмерзнут: тогда ямщику
остается ехать на станцию за людьми и за свежими
лошадями, а вам придется ждать в мороз несколько часов, иногда полсутки…
Между тем я не заметил, что мы уж давно поднимались, что стало холоднее и что нам
осталось только подняться на самую «выпуклость», которая висела над нашими головами. Я все еще не верил в возможность въехать и войти, а между тем наш караван уже тронулся
при криках якутов. Камни заговорили под ногами. Вереницей, зигзагами, потянулся караван по тропинке. Две вьючные
лошади перевернулись через голову, одна с моими чемоданами. Ее бросили на горе и пошли дальше.
Та к как
при ходьбе я больше упирался на пятку, то сильно натрудил и ее. Другая нога устала и тоже болела в колене. Убедившись, что дальше я идти не могу, Дерсу поставил палатку, натаскал дров и сообщил мне, что пойдет к китайцам за
лошадью. Это был единственный способ выбраться из тайги. Дерсу ушел, и я
остался один.
А между тем выходит такая штука: сто пятьдесят дроворубов
при двухстах
лошадях останутся без дела, да около шестидесяти человек поденщиц-дровосушек.
— Позвольте, — говорим, — так это что же такое, выходит, вы и в монастыре
остались…
при лошадях?
— Сейчас пройдет… — прошипел Пантелей, садясь. — Потише стало… Ребята пошли по избам, а двое
при лошадях остались… Ребята-то… Нельзя… Уведут
лошадей… Вот посижу маленько и пойду на смену… Нельзя, уведут…
Она хочет, чтобы у меня в квартире пахло кухней и судомойками; ей нужно с шумом перебираться на новую квартиру, разъезжать на своих
лошадях, ей нужно считать мое белье и заботиться о моем здоровье; ей нужно каждую минуту вмешиваться в мою личную жизнь и следить за каждым моим шагом и в то же время искренно уверять, что мои привычки и свобода
останутся при мне.
Этого акробата любили в цирке все, начиная с директора и кончая конюхами. Артист он был исключительный и всесторонний: одинаково хорошо жонглировал, работал на трапеции и на турнике, подготовлял
лошадей высшей школы, ставил пантомимы и, главное, был неистощим в изобретении новых «номеров», что особенно ценится в цирковом мире, где искусство, по самым своим свойствам, почти не двигается вперед,
оставаясь и теперь чуть ли не в таком виде, в каком оно было
при римских цезарях.
Кидаю
лошадь, штык-юнкер бросает свою, схватываю пистолеты, и — за мною! пушкари
остаются полумертвые
при лошадях.