Неточные совпадения
Самгин
остался в
кухне и видел, как она сожгла его записки
на шестке печи, а пепел бросила в помойное ведро и даже размешала его там веником.
Кухня была истинным палладиумом деятельности великой хозяйки и ее достойной помощницы, Анисьи. Все было в доме и все под рукой,
на своем месте, во всем порядок и чистота, можно бы сказать, если б не
оставался один угол в целом доме, куда никогда не проникал ни луч света, ни струя свежего воздуха, ни глаз хозяйки, ни проворная, всесметающая рука Анисьи. Это угол или гнездо Захара.
Она увидела, что идет домой, когда прошла уже ворота Пажеского корпуса, взяла извозчика и приехала счастливо, побила у двери отворившего ей Федю, бросилась к шкапчику, побила высунувшуюся
на шум Матрену, бросилась опять к шкапчику, бросилась в комнату Верочки, через минуту выбежала к шкапчику, побежала опять в комнату Верочки, долго
оставалась там, потом пошла по комнатам, ругаясь, но бить было уже некого: Федя бежал
на грязную лестницу, Матрена, подсматривая в щель Верочкиной комнаты, бежала опрометью, увидев, что Марья Алексевна поднимается, в
кухню не попала, а очутилась в спальной под кроватью Марьи Алексевны, где и пробыла благополучно до мирного востребования.
— Приятно беседовать с таким человеком, особенно, когда, услышав, что Матрена вернулась, сбегаешь
на кухню, сказав, что идешь в свою спальную за носовым платком, и увидишь, что вина куплено
на 12 р. 50 коп., — ведь только третью долю выпьем за обедом, — и кондитерский пирог в 1 р. 50 коп., — ну, это, можно сказать, брошенные деньги,
на пирог-то! но все же
останется и пирог: можно будет кумам подать вместо варенья, все же не в убыток, а в сбереженье.
В такие вечера горничные уходили
на кухню или даже к соседям, а с нами
оставалась старая нянька, которая тоже засыпала.
Родители куда-то уехали, братья, должно быть, спали, нянька ушла
на кухню, и я
остался с одним только лакеем, носившим неблагозвучное прозвище Гандыло.
Дешерт стал одеваться, крича, что он умрет в дороге, но не
останется ни минуты в доме, где смеются над умирающим родственником. Вскоре лошади Дешерта были поданы к крыльцу, и он, обвязанный и закутанный, ни с кем не прощаясь, уселся в бричку и уехал. Весь дом точно посветлел.
На кухне говорили вечером, каково-то у такого пана «людям», и приводили примеры панского бесчеловечья…
Яша(Любови Андреевне). Любовь Андреевна! Позвольте обратиться к вам с просьбой, будьте так добры! Если опять поедете в Париж, то возьмите меня с собой, сделайте милость. Здесь мне
оставаться положительно невозможно. (Оглядываясь, вполголоса.) Что ж там говорить, вы сами видите, страна необразованная, народ безнравственный, притом скука,
на кухне кормят безобразно, а тут еще Фирс этот ходит, бормочет разные неподходящие слова. Возьмите меня с собой, будьте так добры!
Оставались на прежнем положении горничная Катря да старый караульщик Антип, — первой никак нельзя было миновать
кухни, а второму не было никуда другой дороги, как от своей караушки до господской
кухни.
После обеда Груздев прилег отдохнуть, а Анфиса Егоровна ушла в
кухню, чтобы сделать необходимые приготовления к ужину. Нюрочка
осталась в чужом доме совершенно одна и решительно не знала, что ей делать. Она походила по комнатам, посмотрела во все окна и кончила тем, что надела свою шубку и вышла
на двор. Ворота были отворены, и Нюрочка вышла
на улицу. Рынок, господский дом, громадная фабрика, обступившие завод со всех сторон лесистые горы — все ее занимало.
Нюрочке делалось совестно за свое любопытство, и она скрывалась, хотя ее так и тянуло в
кухню, к живым людям. Петр Елисеич половину дня проводил
на фабрике, и Нюрочка ужасно скучала в это время, потому что
оставалась в доме одна, с глазу
на глаз все с тою же Катрей. Сидор Карпыч окончательно переселился в сарайную, а его комнату временно занимала Катря. Веселая хохлушка тоже заметно изменилась, и Нюрочка несколько раз заставала ее в слезах.
Из служб были перенесены только
кухня и погреб, все прочее
осталось на прежнем месте за прудом.
Обед имел быть устроен в парадной половине господского дома, в которой останавливался Евгений Константиныч.
Кухня набоба
оставалась еще в Кукарском заводе, и поэтому обед предполагался
на славу. Тетюев несколько раз съездил к Нине Леонтьевне с повинной, но она сделала вид, что не только не огорчена его поведением, но вполне его одобряет, потому что интересы русской горной промышленности должны стоять выше всяких личных счетов.
Было уже четыре часа, когда мы воротились домой, следовательно, до обеда
оставался еще час. Глумов отправился распорядиться
на кухню, а мне дал картуз табаку, пачку гильз и сказал...
Хозяйка,
оставаясь на страже своих обязанностей, плавала из комнаты в
кухню и обратно, обходила вокруг столов и,
на минутку останавливаясь сзади Кожемякина, заглядывала в его карты. Почти всегда, когда он стучал, объявляя игру, она испуганно вскрикивала...
Она хочет, чтобы у меня в квартире пахло
кухней и судомойками; ей нужно с шумом перебираться
на новую квартиру, разъезжать
на своих лошадях, ей нужно считать мое белье и заботиться о моем здоровье; ей нужно каждую минуту вмешиваться в мою личную жизнь и следить за каждым моим шагом и в то же время искренно уверять, что мои привычки и свобода
останутся при мне.
Маша толкнула ногой дверь в
кухню, и Евсей
остался один с кухаркой. Она покосилась
на дверь и ворчливо говорила...
На всю эту сцену переноски Прокофий глядел молча, но когда Дормидоныч спросил Минодору, что где же ему можно будет приютиться, и когда та ответила ему: «В комнатке около
кухни», Прокофий не выдержал и воскликнул: «Али здесь в доме!.. Будет, что про вас еще и клеушков [Клеушок — небольшой хлев.]
осталось». Молодые лакеи при этом захохотали. Дормидоныча это оскорбило.
В это время из кухонной двери вырвалась яркая полоса света и легла
на траву длинным неясным лучом;
на пороге показалась Аксинья. Она чутко прислушалась и вернулась, дверь
осталась полуотворенной, и в свободном пространстве освещенной внутри
кухни мелькнул знакомый для меня силуэт. Это была Наська… Она сидела у стола, положив голову
на руки; тяжелое раздумье легло
на красивое девичье лицо черной тенью и сделало его еще лучше.
Аркадина. Садись. (Снимает у него с головы повязку.) Ты как в чалме. Вчера один приезжий спрашивал
на кухне, какой ты национальности. А у тебя почти совсем зажило.
Остались самые пустяки. (Целует его в голову.) А ты без меня опять не сделаешь чик-чик?
— Зачем? — повторил он за мной и вслед за тем залился добродушным смехом. — Да очень понятно, зачем! Наверное, у вас
на кухне лишние куски
остаются, так вот… Ах, все мы говядинку любим! — прибавил он со вздохом. — Но, разумеется, ежели вы протестуете…
Остался он
на станции. Помогал у начальника
на кухне, дрова рубил, двор, платформу мел. Через две недели приехала жена, и поехал Семен
на ручной тележке в свою будку. Будка новая, теплая, дров сколько хочешь; огород маленький от прежних сторожей
остался, и земли с полдесятины пахотной по бокам полотна было. Обрадовался Семен; стал думать, как свое хозяйство заведет, корову, лошадь купит.
Яков проводил его до станции молча, потом вернулся домой и запряг лошадь, чтобы везти Матвея в Лимарово. Он решил, что свезет его в Лимаровский лес и оставит там
на дороге, а потом будет говорить всем, что Матвей ушел в Веденяпино и не возвращался, и все тогда подумают, что его убили прохожие. Он знал, что этим никого не обманешь, но двигаться, делать что-нибудь, хлопотать было не так мучительно, как сидеть и ждать. Он кликнул Дашутку и вместе с ней повез Матвея. А Аглая
осталась убирать в
кухне.
Бургмейер(показывая ему
на уходящую Евгению Николаевну). Эта вот госпожа уезжает; вынести вслед за ней куда-нибудь в нумер и вещи ее. Чтобы синя пороха, ничего ее здесь не
оставалось. И не пускать ее потом ни в дом ко мне, ни в
кухню, ни в конуру, даже к подворотной собаке моей!
— Что ты, что ты! — забормотала хозяйка. — Не для себя терпишь, а для ребенка — его-то куда денешь? Ты
оставайся ночевать у нас, я тебе в
кухне постелю, а то мой опять будет колобродить. А к глазу,
на вот, ты пятак приложи — ишь ведь как изуродовал, разбойник… Постой, кажись, жилец проснулся…
Исчезновение ее удивило всех, и все бросились отыскивать ее, кто куда вздумал. Искали ее и
на кухне, и в сенях, и в саду, и
на рубежах
на поле, и даже в темной церкви, где, думалось некоторым, не
осталась ли она незаметно для всех помолиться и не запер ли ее там сторож? Но все эти поиски были тщетны, и гости, и хозяева впали в немалую тревогу.
Марья Васильевна вышла
на кухню готовить горячее питье для больной, и мама теперь
осталась одна у постели девочки.
Рано утром в графскую
кухню прибежала Прасковья, отозвала в сторону брата и стала с ним шептаться. По ее уходу Василий Антонов взял большой поварской нож и стал точить его
на бруске. По временам он выдергивал из головы своей волос, клал
на лезвие ножа и дул
на него; волос
оставался цел; тогда он с новым усилием принимался точить нож. Наконец, нож сделался так остр, что сразу пересек волос. Тогда Василий спрятал нож под передник и вышел из
кухни.
Во втором часу ночи Костылев прощается и, поправляя свои шекспировские воротники, уходит домой. Пейзажист
остается ночевать у жанриста. Перед тем, как ложиться спать, Егор Саввич берет свечу и пробирается в
кухню напиться воды. В узеньком, темном коридорчике,
на сундуке сидит Катя и, сложив
на коленях руки, глядит вверх. По ее бледному, замученному лицу плавает блаженная улыбка, глаза блестят…