Неточные совпадения
Однако ж она согласилась, и они удалились
в один из тех очаровательных
приютов, которые со времен Микаладзе устраивались для градоначальников во всех мало-мальски порядочных домах города Глупова. Что происходило между ними — это для всех
осталось тайною; но он вышел из
приюта расстроенный и с заплаканными глазами. Внутреннее слово подействовало так сильно, что он даже не удостоил танцующих взглядом и прямо отправился домой.
Это было варварство, и я написал второе письмо к графу Апраксину, прося меня немедленно отправить, говоря, что я на следующей станции могу найти
приют. Граф изволили почивать, и письмо
осталось до утра. Нечего было делать; я снял мокрое платье и лег на столе почтовой конторы, завернувшись
в шинель «старшого», вместо подушки я взял толстую книгу и положил на нее немного белья.
Последние известия о Марье Александровне заключаются
в том, что она едет
в Петербург искать места. Значит, не осуществилась ее фантастическая мысль ухаживать за матерью покойного своего жениха. Я ей это предсказывал, но она ничего не хотела слушать. Добрая женщина, но вся на ходулях. От души желаю ей найти
приют. Жаль, что она не умела
остаться в институте…
Да, ты умрешь — и я
останусь тут
Один, один… года пройдут,
Умру — и буду всё один! Ужасно!
Но ты! не бойся: мир прекрасный
Тебе откроется и ангелы возьмут
Тебя
в небесный свой
приют.
Летние сезоны Вольский никогда не служил и, окончив зимний, ехал на весну и лето к своему отцу,
в его имение, занимался хозяйством, охотился, готовил новые роли. Он
остался по просьбе губернаторши, чтоб участвовать
в воскресенье на второй неделе поста
в литературном вечере, который устраивался
в пользу какого-то
приюта.
— Вот ты теперь
в деревню едешь, — заговорил опять Лежнев. — Не думаю, чтоб ты долго
в ней
остался, и не могу себе представить, чем, где и как ты кончишь… Но помни: что бы с тобой ни случилось, у тебя всегда есть место, есть гнездо, куда ты можешь укрыться. Это мой дом… слышишь, старина? У мысли тоже есть свои инвалиды: надобно, чтоб и у них был
приют.
Теперь он был без
приюта. Мне через неделю нужно было ехать
в Петербург, а у Василья Петровича не было места, куда бы приклонить голову.
Оставаться у моей матери ему было невозможно, да и он сам не хотел этого.
Я хочу верить, что мой отец был муж моей матери, что они были бедны, что мой отец умер, что благородный человек, которого напрасно называют моим отцом, был друг их и когда моя мать, — беременная мною, потеряла мужа и
осталась без куска хлеба, он стал заботиться о вдове, — а когда стал умирать сам, просил своих родных не отказать
в приюте бедной беременной вдове его друга.
— Так-то, миленькая! Не скажешь ли, что нечаянно сделала эту гнусность? И солжешь… солжешь! Нарочно сделала это… И за волосы драть не смею, говоришь?.. И прекрасно! И прекрасно! Зато совсем срезать их смею… Публично! Понимаешь?..
В наказание… У Екатерины Ивановны этого наказания потребую… Понимаешь ли? Или лохмы твои тебе обстригут… Или… или я ни часа не
останусь здесь
в приюте. Ни часа больше. Поняла?
— Я пойду вечером с рапортом к Екатерине Ивановне и буду просить наказать весь
приют, если работа Палани Заведеевой не найдется до вечера… — проговорила она. — Строго будут наказаны старшие, средние и маленькие без различия. После дневного чая до ужина будут
оставаться в рабочей и работать штрафные часы. Или пусть та, кто подшутила такую злую шутку с Заведеевой, отдаст, возвратит ее работу. Поняли меня?
На другое же утро обнаружилось сразу исчезновение Сони. Бросились искать ее по всему
приюту,
в подвалах, на чердаке,
в саду… Нигде не
оставалось никаких следов девушки… Догадливая Варварушка сумела так вывести окольными путями ночную посетительницу, что никто не приметил беглянок.
Ночной
приют пустыннику был необходим, потому что хотя он и привык ко всем непогодам, но на улице
в городе
в тогдашнее время
остаться ночью было гораздо опаснее, чем
в нынешнее. Тогда и воры грабили, и ходили такие отчаянные люди, каких видали только пред сожжением Содома и Гоморры. Эти были хуже животных и не щадили никого, и всяк мог ожидать себе от них самого гнусного оскорбления.
Лавочник
в его же присутствии наскоро изъяснил о нем, что он «из-за Москвы», — «оголел с голоду»: чей-то скот пригнал
в Петербург и хотел там
остаться дрова катать, чтобы домой денег послать, но у него
в ночлежном
приюте какой-то странник украл пятнадцать рублей и скрылся, а он с горя ходил без ума и взят и выслан «с лишеньем столицы», но не вытерпел и опять назад прибежал, чтобы свои пятнадцать рублей отыскивать.