Неточные совпадения
Взгляни, наконец, на собственную свою персону — и там прежде всего встретишь главу, а потом уже не
оставишь без приметы брюхо и прочие
части.
— И будете вы платить мне дани многие, — продолжал князь, — у кого овца ярку принесет, овцу на меня отпиши, а ярку себе
оставь; у кого грош случится, тот разломи его начетверо: одну
часть мне отдай, другую мне же, третью опять мне, а четвертую себе
оставь. Когда же пойду на войну — и вы идите! А до прочего вам ни до чего дела нет!
Оставил мелочи, обратил вниманье на главные
части, уменьшил барщину, убавил дни работы на себя, прибавил времени мужикам работать на них самих и думал, что теперь дела пойдут наиотличнейшим порядком.
Когда дорога понеслась узким оврагом в
чащу огромного заглохнувшего леса и он увидел вверху, внизу, над собой и под собой трехсотлетние дубы, трем человекам в обхват, вперемежку с пихтой, вязом и осокором, перераставшим вершину тополя, и когда на вопрос: «Чей лес?» — ему сказали: «Тентетникова»; когда, выбравшись из леса, понеслась дорога лугами, мимо осиновых рощ, молодых и старых ив и лоз, в виду тянувшихся вдали возвышений, и перелетела мостами в разных местах одну и ту же реку,
оставляя ее то вправо, то влево от себя, и когда на вопрос: «Чьи луга и поемные места?» — отвечали ему: «Тентетникова»; когда поднялась потом дорога на гору и пошла по ровной возвышенности с одной стороны мимо неснятых хлебов: пшеницы, ржи и ячменя, с другой же стороны мимо всех прежде проеханных им мест, которые все вдруг показались в картинном отдалении, и когда, постепенно темнея, входила и вошла потом дорога под тень широких развилистых дерев, разместившихся врассыпку по зеленому ковру до самой деревни, и замелькали кирченые избы мужиков и крытые красными крышами господские строения; когда пылко забившееся сердце и без вопроса знало, куды приехало, — ощущенья, непрестанно накоплявшиеся, исторгнулись наконец почти такими словами: «Ну, не дурак ли я был доселе?
Длинные перчатки были надеты не вплоть до рукавов, но обдуманно
оставляли обнаженными возбудительные
части рук повыше локтя, которые у многих дышали завидною полнотою; у иных даже лопнули лайковые перчатки, побужденные надвинуться далее, — словом, кажется, как будто на всем было написано: нет, это не губерния, это столица, это сам Париж!
Ты хочешь, видно, чтоб мы не уважили первого, святого закона товарищества:
оставили бы собратьев своих на то, чтобы с них с живых содрали кожу или, исчетвертовав на
части козацкое их тело, развозили бы их по городам и селам, как сделали они уже с гетьманом и лучшими русскими витязями на Украйне.
Борис. Воспитывали нас родители в Москве хорошо, ничего для нас не жалели. Меня отдали в Коммерческую академию, а сестру в пансион, да оба вдруг и умерли в холеру; мы с сестрой сиротами и остались. Потом мы слышим, что и бабушка здесь умерла и
оставила завещание, чтобы дядя нам выплатил
часть, какую следует, когда мы придем в совершеннолетие, только с условием.
Оставив Николая Петровича в кабинете, он отправился по коридору, отделявшему переднюю
часть дома от задней, и, поравнявшись с низенькою дверью, остановился в раздумье, подергал себе усы и постучался в нее.
Он убежал,
оставив Самгина считать людей, гуськом входивших на двор, насчитал он чертову дюжину, тринадцать человек.
Часть их пошла к флигелю, остальные столпились у крыльца дома, и тотчас же в тишине пустых комнат зловеще задребезжал звонок.
Ушла в
чащу берез,
оставив Клима возмущенным ее равнодушием к нему.
Как, дескать, можно запускать или
оставлять то и другое? Надо сейчас принять меры. И говорят только о том, как бы починить мостик, что ли, через канаву или огородить в одном месте сад, чтоб скотина не портила деревьев, потому что
часть плетня в одном месте совсем лежала на земле.
Ольга, как всякая женщина в первенствующей роли, то есть в роли мучительницы, конечно, менее других и бессознательно, но не могла отказать себе в удовольствии немного поиграть им по-кошачьи; иногда у ней вырвется, как молния, как нежданный каприз, проблеск чувства, а потом, вдруг, опять она сосредоточится, уйдет в себя; но больше и
чаще всего она толкала его вперед, дальше, зная, что он сам не сделает ни шагу и останется неподвижен там, где она
оставит его.
Он смущался, уходил и сам не знал, что с ним делается. Перед выходом у всех оказалось что-нибудь: у кого колечко, у кого вышитый кисет, не говоря о тех знаках нежности, которые не
оставляют следа по себе. Иные удивлялись, кто почувствительнее, ударились в слезы, а большая
часть посмеялись над собой и друг над другом.
Они же, как нарочно, скоро поняли, что мне тяжело с ними и что их участие меня раздражает, и стали
оставлять меня все
чаще и
чаще одного: излишняя тонкость догадливости.
Версилов, выкупив мою мать у Макара Иванова, вскорости уехал и с тех пор, как я уже и прописал выше, стал ее таскать за собою почти повсюду, кроме тех случаев, когда отлучался подолгу; тогда
оставлял большею
частью на попечении тетушки, то есть Татьяны Павловны Прутковой, которая всегда откуда-то в таких случаях подвертывалась.
Остальное всё он
оставил мельнику, купившему за десятую
часть цены, по ходатайству улыбающегося приказчика, на своз дом и всю мебель Панова.
Тогда они берут полотенце-с, мочат в этот настой и всю-то ему спину Марфа Игнатьевна трет полчаса-с, досуха-с, совсем даже покраснеет и вспухнет-с, а затем остальное, что в стклянке, дают ему выпить-с с некоторою молитвою-с, не все, однако ж, потому что
часть малую при сем редком случае и себе оставляют-с и тоже выпивают-с.
Через два дня мы дошли до того места, где
оставили мулов и
часть команды.
Когда они бросаются на животное, то растаскивают его на
части,
оставляя на месте, как и в данном случае, только кровавое пятно и клочки шерсти.
Кедр, тополь, клен, ольха, черемуха Максимовича, шиповник, рябина бузинолистная, амурский барбарис и чертово дерево, опутанные виноградом, актинидиями и лимонником, образуют здесь такую непролазную
чащу, что пробраться через нее можно только с ножом в руке, затратив большие усилия и рискуя
оставить одежду свою на кустах.
Я вступил во владение своим наследством, или, правильнее, тою
частью своего наследства, которую мой опекун заблагорассудил мне
оставить, дал доверенность на управление всеми вотчинами вольноотпущенному дворовому человеку Василию Кудряшеву и уехал за границу, в Берлин.
Вечером я сидел с Дерсу у костра и беседовал с ним о дальнейшем маршруте по реке Лефу. Гольд говорил, что далее пойдут обширные болота и бездорожье, и советовал плыть на лодке, а лошадей и
часть команды
оставить в Ляличах. Совет его был вполне благоразумный. Я последовал ему и только изменил местопребывание команды.
А этот главный предмет, занимавший так мало места в их не слишком
частых длинных разговорах, и даже в коротких разговорах занимавший тоже лишь незаметное место, этот предмет был не их чувство друг к другу, — нет, о чувстве они не говорили ни слова после первых неопределенных слов в первом их разговоре на праздничном вечере: им некогда было об этом толковать; в две — три минуты, которые выбирались на обмен мыслями без боязни подслушивания, едва успевали они переговорить о другом предмете, который не
оставлял им ни времени, ни охоты для объяснений в чувствах, — это были хлопоты и раздумья о том, когда и как удастся Верочке избавиться от ее страшного положения.
Дом и большую
часть именья
оставила она княгине, но внутренний смысл своей жизни не передала ей.
Довольно сказать, что дело дошло до пушечной картечи и ружейных выстрелов. Мужики
оставили домы, рассыпались по лесам; казаки их выгоняли из
чащи, как диких зверей; тут их хватали, ковали в цепи и отправляли в военно-судную комиссию в Козьмодемьянск.
Дело это было мне знакомое: я уже в Вятке поставил на ноги неофициальную
часть «Ведомостей» и поместил в нее раз статейку, за которую чуть не попал в беду мой преемник. Описывая празднество на «Великой реке», я сказал, что баранину, приносимую на жертву Николаю Хлыновскому, в стары годы раздавали бедным, а нынче продают. Архиерей разгневался, и губернатор насилу уговорил его
оставить дело.
Охотники до реабилитации всех этих дам с камелиями и с жемчугами лучше бы сделали, если б
оставили в покое бархатные мебели и будуары рококо и взглянули бы поближе на несчастный, зябнущий, голодный разврат, — разврат роковой, который насильно влечет свою жертву по пути гибели и не дает ни опомниться, ни раскаяться. Ветошники
чаще в уличных канавах находят драгоценные камни, чем подбирая блестки мишурного платья.
Дела о раскольниках были такого рода, что всего лучше было их совсем не подымать вновь, я их просмотрел и
оставил в покое. Напротив, дела о злоупотреблении помещичьей власти следовало сильно перетряхнуть; я сделал все, что мог, и одержал несколько побед на этом вязком поприще, освободил от преследования одну молодую девушку и отдал под опеку одного морского офицера. Это, кажется, единственная заслуга моя по служебной
части.
Привычка к оружию, необходимая для сибиряка, повсеместна; привычка к опасностям, к расторопности сделала сибирского крестьянина более воинственным, находчивым, готовым на отпор, чем великорусского. Даль церквей
оставила его ум свободнее от изуверства, чем в России, он холоден к религии, большей
частью раскольник. Есть дальние деревеньки, куда поп ездит раза три в год и гуртом накрещивает, хоронит, женит и исповедует за все время.
Вместо чего государь, в беспредельном милосердии своем, большую
часть виновных прощает,
оставляя их на месте жительства под надзором полиции.
Еще когда он посещал университет, умерла у него старуха бабушка,
оставив любимцу внуку в наших местах небольшое, но устроенное имение, душ около двухсот. Там он, окончивши курс, и приютился, отказавшись в пользу сестер от своей
части в имении отца и матери. Приехавши, сделал соседям визиты, заявляя, что ни в казне, ни по выборам служить не намерен, соперником ни для кого не явится, а будет жить в своем Веригине вольным казаком.
Наступило тепло. В воображении больной рисовалось родное село, поле, луга, солнце, простор. Она все
чаще и
чаще заговаривала о том, как ей будет хорошо, если даже недуг не сразу
оставит ее, а позволит хоть вынести в кресле в палисадник, чтобы свежим воздухом подышать.
Чаще обыкновенного Аннушка сходила вниз,
оставляя тетенек одних, и водворялась в девичьей.
— Ну, так вот что. Сегодня я новых лекарств привезла; вот это — майский бальзам, живот ему
чаще натирайте, а на ночь скатайте катышук и внутрь принять дайте. Вот это — гофманские капли, тоже, коли что случится, давайте; это — настойка зверобоя, на ночь полстакана пусть выпьет. А ежели давно он не облегчался, промывательное поставьте. Бог даст, и полегче будет. Я и лекарку у вас
оставлю; пускай за больным походит, а завтра утром придет домой и скажет, коли что еще нужно. И опять что-нибудь придумаем.
Меня
оставили в самой Вологде вместе с небольшой
частью ссыльных, большая же
часть ссыльных была распределена по уездным городам огромной Вологодской губернии.
Владелец заложенных у него лошадей разорился,
часть лошадей перешла к другим кредиторам, две остались за долг Стрельцову. Наездник, у которого стояли лошади, предложил ему
оставить их за собой и самому ездить на них на призы.
Когда комета уносилась в пространство, а на месте подсчитывались результаты ее пролета, то оказывалось, по большей
части, что удаления, переводы, смещения постигали неожиданно, бестолково и случайно, как вихрь случайно вырвет одно дерево и
оставит другое.
Предполагают, что когда-то родиной гиляков был один только Сахалин и что только впоследствии они перешли оттуда на близлежащую
часть материка, теснимые с юга айнами, которые двигались из Японии, в свою очередь теснимые японцами.] селения старые, и те их названия, какие упоминаются у старых авторов, сохранились и по сие время, но жизнь все-таки нельзя назвать вполне оседлой, так как гиляки не чувствуют привязанности к месту своего рождения и вообще к определенному месту, часто
оставляют свои юрты и уходят на промыслы, кочуя вместе с семьями и собаками по Северному Сахалину.
Бортевые промыслы в Оренбургской губернии были прежде весьма значительны, но умножившееся народонаселение и невежественная жадность при доставанье меда, который нередко вынимают весь, не
оставляя запаса на зиму, губят диких пчел, которых и без того истребляют медведи, большие охотники до меда, некоторые породы птиц и жестокость зимних морозов] Трав и цветов мало в большом лесу: густая, постоянная тень неблагоприятна растительности, которой необходимы свет и теплота солнечных лучей;
чаще других виднеются зубчатый папоротник, плотные и зеленые листья ландыша, высокие стебли отцветшего лесного левкоя да краснеет кучками зрелая костяника; сырой запах грибов носится в воздухе, но всех слышнее острый и, по-моему, очень приятный запах груздей, потому что они родятся семьями, гнездами и любят моститься (как говорят в народе) в мелком папоротнике, под согнивающими прошлогодними листьями.
Теперь, принявшись за это дело, я увидел, что в продолжение того времени, как я
оставил ружье, техническая
часть ружейной охоты далеко ушла вперед и что я не знаю ее близко и подробно в настоящем, современном положении.
Я еще раз осмотрел свое имущество,
часть его
оставил в селении Дата и с собой взял только то, без чего никак обойтись было нельзя.
— Да вы его у нас, пожалуй, этак захвалите! Видите, уж он и руку к сердцу, и рот в ижицу, тотчас разлакомился. Не бессердечный-то, пожалуй, да плут, вот беда; да к тому же еще и пьян, весь развинтился, как и всякий несколько лет пьяный человек, оттого у него всё и скрипит. Детей-то он любит, положим, тетку покойницу уважал… Меня даже любит и ведь в завещании, ей-богу, мне
часть оставил…
Вот вам выдержки из хроники нашей юности. Удовольствуйтесь ими! Может быть, когда-нибудь появится целый ряд воспоминаний о лицейском своеобразном быте первого курса, с очерками личностей, которые потом заняли свои места в общественной сфере; большая
часть из них уже исчезла, но
оставила отрадное памятование в сердцах не одних своих товарищей.
— Строжайшее. Сие почтенное лицо, также и семейство его уже посажены в острог, так как от господина губернатора стало требовать того дворянство, а также небезопасно было
оставлять их в доме и от простого народу, ибо чернь была крайне раздражена и могла бы их живых растерзать на
части.
Он легкомысленный, ветреник; я его не защищаю, но некоторые особенные обстоятельства требуют, чтоб он не только не
оставлял теперь дома графини и некоторых других связей, но, напротив, как можно
чаще являлся туда.
Намерение твое
оставить юридистическую
часть и пойти по медицинской весьма меня удивило.
Он вынул из холщового мешка хлеб, десяток красных помидоров, кусок бессарабского сыра «брынзы» и бутылку с прованским маслом. Соль была у него завязана в узелок тряпочки сомнительной чистоты. Перед едой старик долго крестился и что-то шептал. Потом он разломил краюху хлеба на три неровные
части: одну, самую большую, он протянул Сергею (малый растет — ему надо есть), другую, поменьше,
оставил для пуделя, самую маленькую взял себе.
Потомки этого графа давно уже
оставили жилище предков. Большая
часть дукатов и всяких сокровищ, от которых прежде ломились сундуки графов, перешла за мост, в еврейские лачуги, и последние представители славного рода выстроили себе прозаическое белое здание на горе, подальше от города. Там протекало их скучное, но все же торжественное существование в презрительно-величавом уединении.
— Ну, это не по нашей
части! — сказал Лузгин, — пойдем ко мне в кабинет, а ты, Анна Ивановна, на сегодняшний день уж
оставь нас. Легко может статься, что мы что-нибудь и такое скажем, что для твоих ушей неудобно… хотя, по-моему, неудобных вещей в природе и не существует, — обратился он ко мне.
Начали было уговаривать его не
оставлять братию: иные искренно, а большая
часть только для виду, потому что всем им из лесу вон хотелось. Кончилось, разумеется, тем, что выбрали из среды своей того же Мартемьяна, который всю смуту завел.