Неточные совпадения
Не помня, как
оставила дом, Ассоль бежала уже к морю, подхваченная неодолимым ветром события; на первом углу она остановилась почти
без сил; ее ноги подкашивались, дыхание срывалось и гасло, сознание держалось на волоске. Вне себя от страха потерять волю, она топнула ногой и оправилась. Временами то крыша, то забор скрывали от нее алые паруса; тогда, боясь, не исчезли ли они, как простой призрак, она торопилась миновать мучительное препятствие и, снова увидев корабль, останавливалась облегченно вздохнуть.
Это было невозможно… Troppo tardi… [Слишком поздно (ит.).]
Оставить ее в минуту, когда у нее, у меня так билось сердце, — это было бы сверх человеческих
сил и очень глупо… Я не пошел — она осталась… Месяц прокладывал свои полосы в другую сторону. Она сидела у окна и горько плакала. Я целовал ее влажные глаза, утирал их прядями косы, упавшей на бледно-матовое плечо, которое вбирало в себя месячный свет, терявшийся
без отражения в нежно-тусклом отливе.
— И добро бы доподлинно не служили! А то, кажется, какой еще службы желать! Намеднись его высокородие говорит:"Ты, говорит, хапанцы свои наблюдай, да помни тоже, какова совесть есть!"Будто мы уж и «совести» не знаем-с! Сами, чай, изволите знать, про какую их высокородие «совесть» поминают-с! так мы завсегда по мере силы-возможности и себя наблюдали, да и начальников
без призрения не
оставляли… Однако сверх
сил тяготы носить тоже невозможно-с.
— Да, мой добрый Алексей, если мне суждено умереть
без исповеди, то да будет его святая воля! Ты устал менее моего и можешь спасти себя. Когда я совсем выбьюсь из
сил,
оставь меня одного, и если господь поможет тебе найти приют, то ступай завтра в отчину боярина Кручины-Шалонского, — она недалеко отсюда, — отдай ему…
— Ничего из этого не будет, только обременю вас, — сказал он, — надо самому хлопотать как-нибудь. Пока глаза мои видят, пока терпит господь грехам —
сил не отымает, буду трудиться. Старее меня есть на свете, и те трудятся, достают себе хлебец. Должон и я сам собою пробавляться… Может статься, приведет господь, люди добрые не
оставят, вам еще пригожусь на что-нибудь… Полно, дочка, сокрушаться обо мне, старике: самую что ни на есть мелкую пташку не
оставляет господь
без призрения — и меня не
оставит!..
Оставить этот свет я не в
силах, но и жить в нем
без тебя не могу. Мы скоро вернемся в Петербург, приезжай туда, живи там, мы найдем тебе занятия, твои прошедшие труды не пропадут, ты найдешь для них полезное применение… Только живи в моей близости, только люби меня, какова я есть, со всеми моими слабостями и пороками, и знай, что ничье сердце никогда не будет так нежно тебе предано, как сердце твоей Ирины. Приходи скорее ко мне, я не буду иметь минуты спокойствия, пока я тебя не увижу.
У Иды Ивановны был высокий, строгий профиль, почти
без кровинки во всем лице; открытый, благородный лоб ее был просто прекрасен, но его ледяное спокойствие действовало как-то очень странно; оно не говорило: «
оставь надежду навсегда», но говорило: «прошу на благородную дистанцию!» Небольшой тонкий нос Иды Ивановны шел как нельзя более под стать ее холодному лбу; широко расставленные глубокие серые глаза смотрели умно и добро, но немножко иронически; а в бледных щеках и несколько узеньком подбородке было много какой-то пассивной
силы,
силы терпения.
— Ну и прекрасно! — отвечал Ден и известил Антония, что все улажено: его prótegé [протеже (франц.)] дадут дело по
силам, «а тогда мы не
оставим это
без внимания, и он будет награжден».
Бежал он долго, сам не зная, где и куда. И очутился он в дремучем лесу, и упал от усталости под деревом, и долго лежал
без сил и
без памяти, как будто бы
оставила его на время душа его.
Мы, как и предполагали раньше, собирались теперь еженедельно по вечерам друг у друга. Сегодня была очередь Ольги принимать у себя. Но милая девушка не хотела звать к себе гостей
без меня. А я не в
силах была
оставить маленького принца.
— Не отдаст… нечего и думать, я уж не раз приступалась… Куда тебе… так прижмет к себе, что хоть руки ей ломай и кричит не своим голосом, пока не отойдешь… Я уже ее и
оставила, и мужа к ней не допустила… мужчина, известно,
без сердца,
силой хотел отнять у нее… Я не дала, а теперь, грешным делом, каюсь… Пожалуй, сегодня или завтра все же его послушаться придется… Не миновать…
Еще одно усилие. Если во мне остались какие-нибудь
силы на то, чтоб самой,
без всякой мужской помощи, подняться и постичь все, что будет для него дороже меня, — я стану учиться, я совершу чудеса, да, чудеса, только бы меня не покидала вера в самое себя! Другого исхода мне нет. На него я не могу надеяться. Он
оставит меня у своего pot-au-feu, как только я отдамся ему, с надеждой на его поддержку.
Вечер наволок густые тучи, в которых
без грозы разыгрывалась молния. Под мраком их отправился русский отряд через горы и леса к Сагницу, до которого надо было сделать близ сорока верст. Уже орлы северные, узнав свои
силы, расправили крылья и начинали летать по-орлиному.
Оставим их на время, чтобы ознакомить читателя с лицом, еще мало ему известным.
Она изобретала всякие способы, чтобы увидаться с князем, рассчитывая на
силу своих чар, писала ему письма. Но Василий Андреевич
оставлял их
без ответа и не являлся ни к ней, ни в места, назначенные для свидания.
Она не договорила, не зная, что делать, бросилась к ногам Волынского, обвила их своими руками, целовала их, рыдала, молила его о чем-то
без слов. Но здесь
силы вовсе
оставили ее; она не могла выдержать страшной борьбы природы с желанием сохранить дочери ее почетное место в свете; она не смела назвать себя, цыганку, матерью княжны Лелемико… и в страшных судорогах распростерлась у ног Волынского.
Ежели бы Кутузов решился
оставить дорогу, ведшую на сообщения с войсками из России, то он должен был вступить
без дороги в неизвестные края Богемских гор, защищаясь от превосходного
силами неприятеля, и
оставить всякую надежду на сообщение с Буксгевденом.