В самой Москве были приняты следующие гигиенические меры: в черте города было запрещено хоронить и приказано умерших отвозить на вновь устроенные кладбища, число которых возросло до десяти, кроме того, велено погребать в том платье, в котором больные умерли. Фабричным с суконных фабрик было приказано явиться в карантин, неявившихся велено бить плетьми. Сформирован был батальон сторожей из городских обывателей и наряжен в
особые костюмы.
Неточные совпадения
Когда новые постояльцы поселились у Миропы Дмитриевны, она в ближайшее воскресенье не преминула зайти к ним с визитом в
костюме весьма франтоватом: волосы на ее висках были, сколько только возможно, опущены низко; бархатная черная шляпка с длинными и высоко приподнятыми полями и с тульей несколько набекрень принадлежала к самым модным, называемым тогда шляпками Изабеллины; платье мериносовое, голубого цвета, имело надутые, как пузыри, рукава; стан Миропы Дмитриевны перетягивал шелковый кушак с серебряной пряжкой напереди, и, сверх того, от всей
особы ее веяло благоуханием мусатовской помады и духов амбре.
Тут был свой
особый мир, ни на что более не похожий; тут были свои
особые законы, свои
костюмы, свои нравы и обычаи, и заживо мертвый дом, жизнь — как нигде, и люди особенные.
Антон Федотыч, так же, как старшие дочери, был искренне озабочен своим туалетом: он сам лично — своею
особою — наблюдал, как гладилась его манишка, которая и должна была составлять перемену в его
костюме против того, в котором он являлся к имениннице утром.
Они делились на маленькие группы, стараясь держаться земляк к земляку, и только космополиты-босяки сразу выделялись — и своим независимым видом, и
костюмами, и
особым складом речи — из людей, еще находившихся во власти земли, лишь временно порвавших с нею связь, оторванных от нее голодом и не забывших о ней.
В этом
костюме Аполлосу Михайлычу никто бы не дал пятидесяти лет; но сверх того самые манеры его как будто бы изменились: он был жив, резв, вертляв и ловок — так, что своею
особою невольно бросал весьма невыгодный оттенок на маркизу, которая, сравнительно с ним, далеко не выражала ловкой парижанки.
Матрена Матвевна тоже причесалась, напудрилась и оделась в богатый, составленный по
особому рисунку,
костюм маркизы.
Обстановка самая заурядная, в старых декорациях, с старой бутафорией. Из-за всякого
костюма выходила переписка с конторой, что и до сих пор еще не вывелось на казенных сценах. Чиновничьи порядки царили безусловно. На прессу по отделу театра надет был специальный намордник в виде
особой цензуры при ведомстве императорского двора.
Я пришел к ним. Все в те блаженные дни было необычно-радостно, торжественно и по-особому значительно. Блеск июньского дня; эта девушка с длинною косою и синими глазами; огромные, теперь пустынные, комнаты школы с мебелью и люстрами в чехлах; и я — в штатском
костюме, с папиросой, и не гимназист, а почти уже, можно сказать, студент.
Наконец, эта «неопределенного звания
особа» прибыла. Александру Яковлевну провели в апартаменты княгини, но она скромно выбрала себе комнату рядом с будуаром княгини, где когда-то помещалась Стеша. Этот выбор навел было на Митрофана сомнение, не прислуга ли? Но внешний вид прибывшей, ее
костюмы, манеры — утверждали противное и успокаивали его.
Ее уже почти совершенно сформировавшаяся фигура принадлежала к тем, которые способны придавать
особое изящество даже самому простому
костюму, так что скромная пансионская одежда — коричневое платье и черный фартук — казалась на ней почти нарядной.
По ее
костюму, манерам, тщательно ремонтированному цвету лица, окружавшим ее лицам обоего пола, видно было, что она пустилась в самый омут столичной жизни, составляющий
особый мир, нечто вроде подонков «веселящегося Петербурга».