Неточные совпадения
Экспедиция в Японию — не иголка: ее не спрячешь, не потеряешь. Трудно теперь съездить и в Италию, без ведома публики, тому, кто раз брался за перо. А тут предстоит объехать весь
мир и рассказать об этом так, чтоб слушали рассказ без скуки, без нетерпения. Но как и что рассказывать и
описывать? Это одно и то же, что спросить, с какою физиономией явиться в общество?
Веревкин подробно
описывал свои хлопоты, официальные и домашние: как он делал визиты к сильным
мира сего, как его водили за нос и как он в конце концов добился-таки своего, пуская в ход все свое нахальство, приобретенное долголетней провинциальной практикой.
Лев Толстой в «Войне и
мире» так
описывает обед, которым в 1806 году Английский клуб чествовал прибывшего в Москву князя Багратиона: «…Большинство присутствовавших были старые, почтенные люди с широкими, самоуверенными лицами, толстыми пальцами, твердыми движениями и голосами».
Вот если б вам поручили изучить и
описать мундиры, присвоенные учителям латинского языка, или, например, собственными глазами удостовериться, к какому классу эти учителя причислены по должности и по пенсии… и притом, в целом
мире!
В часы,
Свободные от подвигов духовных,
Описывай, не мудрствуя лукаво,
Все то, чему свидетель в жизни будешь:
Войну и
мир, управу государей,
Угодников святые чудеса,
Пророчества и знаменья небесны —
А мне пора, пора уж отдохнуть
И погасить лампаду…
Кто
опишет с должным беспристрастием эту ужасную борьбу России с колоссом, который желал весь
мир иметь своим подножием, которому душно было в целой Европе? Мы слишком близки к происшествиям, а на все великое и необычайное должно смотреть издалека. Увлекаясь современной славой Наполеона, мы едва обращаем взоры на самих себя. Нет, для русских 1812-го года и для Наполеона — потомство еще не наступило!
— Он поэт; он уносит воображение в
мир… в какой-то очаровательный, чудесный
мир; а в нынешнее время все стали
описывать ежедневное. Ну, помилуйте, что хорошего в этой ежедневной жизни, здесь, на земле…
Из себя болотница такая красавица, какой не найдешь в крещеном
миру, ни в сказке сказать, ни пером
описать.
Космологическая антиномия Канта, согласно которой одинаково справедливо, а вместе и несправедливо как то, что
мир имеет конечную причину, так и то, что он ее иметь не может, довольно точно
описывает интуицию тварности.
С нашей точки зрения, понятия годятся только для того, чтобы с возможной точностью
описать, рассказать содержание той мистической интуиции, в которой непосредственно открывается каждому, в меру его духа, софийность
мира [Аргументами трансцендентально-спекулятивными нельзя снять интуитивно данную проблему софийности
мира и разъяснить ее в духе гносеологического формализма (посягательство к чему и делает над платонизмом Марбургская школа).
Туман, слякоть. Из угрюмого, враждебного неба льет дождь, или мокрый снег падает. Ветер воет в темноте. Летом, бывает, светит и солнце, — тогда жаркая духота стоит над землею, пахнет известкою, пылью, особенно летнею вонью города… Вот
мир, в котором живут герои Достоевского.
Описывает он этот
мир удивительно.
Рай есть прекращение заботы, выход из того
мира, который
описывает Гейдеггер, и обретение цельности духа.
Что бы я ни
описывал в своих корреспонденциях и фельетонах в две русские газеты, все это было — по размерам материала, по картинам лондонской жизни — гораздо обширнее, своеобразнее и внушительнее, чем любая страница из жизни другой"столицы
мира" — Парижа.
—
Опишите меня, Вольдемар! — говорит дамочка, грустно улыбаясь. — Жизнь моя так полна, так разнообразна, так пестра… Но главное — я несчастна! Я страдалица во вкусе Достоевского… Покажите
миру мою душу, Вольдемар, покажите эту бедную душу! Вы — психолог. Не прошло и часа, как мы сидим в купе и говорим, а вы уже постигли меня всю, всю!
Я согласен, что определять законы
мира из одних выводов разума без опыта и наблюдения есть путь ложный и ненаучный, т. е. не могущий дать истинного знания; но если изучать заявления
мира опытом и наблюдениями, и вместе с тем руководствоваться в этих опытах и наблюдениях понятиями не основными, общими всем, а условными, и
описывать результаты этих опытов словами, которым можно приписывать различное значение, то не будет ли еще хуже?
Мистики
описывают бездну между человеком и Богом, падшесть
мира, диалогическую борьбу, трагизм духовного пути.
Во-первых, историк
описывает деятельность отдельных лиц, по его мнению, руководивших человечеством: один считает таковыми одних монархов, полководцев, министров; другой, — кроме монархов — и ораторов, ученых, реформаторов, философов и поэтов. Во-вторых, цель, к которой ведется человечество, известна историку: для одного цель эта есть величие римского, испанского, французского государств; для другого — это свобода, равенство, известного рода цивилизация маленького уголка
мира, называемого Европою.