Неточные совпадения
— Да, — проговорил он, ни на кого не глядя, — беда пожить этак годков пять в деревне, в отдалении от великих умов! Как раз
дурак дураком станешь. Ты стараешься не забыть того, чему тебя учили, а там — хвать! —
оказывается, что все это вздор, и тебе говорят, что путные люди этакими пустяками больше не занимаются и что ты, мол, отсталый колпак. [Отсталый колпак — в то время старики носили ночные колпаки.] Что делать! Видно, молодежь, точно, умнее нас.
— Не хочется
оказаться в
дураках.
Оказалось, что Ермолай, нанимая Филофея, заявил ему, чтобы он не сомневался, что ему,
дураку, заплатят… и только!
Писарь опешил. Он слыхал, что Ермилыч ссужает под заклады, но не знал, что это уже целое дело. И кому в башку придет: какой-то
дурак мельник… В конце концов писарь даже обиделся, потому что, очевидно, в
дураках оказался один он.
Но тут вышло совсем наоборот: князь
оказался в
дураки такой силы, как… как профессор; играл мастерски; уж Аглая и плутовала, и карты подменяла, и в глазах у него же взятки воровала, а все-таки он каждый раз оставлял ее в дурах; раз пять сряду.
— Так, так… — соглашался Петр Васильич, жалея, что напрасно только стравил полуштоф наливки, а парень
оказался круглым
дураком. — Ну, Семеныч, теперь ты тово… ступай, значит, домой.
Когда добыли огня и осветили картину побоища,
оказалось, что вместо разбойников перевязали Терешку-казака, вора Морока и обоих
дураков.
На другой день стихотворение появилось в «Русском курьере» на почетном месте и — о ужас! —
оказалось акростихом: «Ланин —
дурак».
Ужин вышел шумный и веселый. Даже окончившие разошлись, говорили поздравительные речи с приведением текстов и, сняв свои дымчатые стекла,
оказались теплыми ребятами с простоватыми, добродушными физиономиями и не
дураками выпить. Новый год встречали по-старинному, с воззванием: «Благослови, господи, венец лета благости твоя на 19 ** год». Хотели гадать, но отец Василий воспрепятствовал этому.
Граф. Расчет благородный и особенно в отношении меня!.. Я ездил всюду, кричал, ссорился за вас и говорил, что за вашу честность я так же ручаюсь, как за свою собственную, и вы
оказались вор!.. (Андашевский вздрагивает всем телом.) И что я теперь должен, по-вашему, делать? Я должен сейчас же ехать и просить, как величайшей справедливости, чтобы вас вышвырнули из службы, а вместе с вами и меня, старого
дурака, чтобы не ротозейничал.
Глуховцев. Он против тебя и против меня, а сегодня и против себя
оказался. (Гундосит, передразнивая Онуфрия.) Ты, Коля,
дурак, ну и я, Коля, тоже
дурак. Знаю только, что тебе не удалось образовать тихое семейство, — но почему, про то написано в энциклопедическом словаре. Осел!
Но вдруг Иван Ильич осекся, смотря в изумлении на странное поведение Акима Петровича, который из рассудительного человека, неизвестно почему,
оказался вдруг ужаснейшим
дураком.
— Знаешь, кто мне еще нравится из здешних?.. Наденька, дочка этого
дурака Калинина… Жгучая брюнетка, бледная, знаешь, с этакими глазами… Тоже нужно будет удочку закинуть… На Троицу делаю вечер… музыкально-вокально-литературный… нарочно, чтоб ее позвать… А здесь, брат, как
оказывается, ничего себе, весело! И общество, и женщины… и… Можно у тебя здесь уснуть… на минутку?..
Несколько странно, должен признаться, наряду с адскими муками и вечностью, прозвучало ваше обращение к суду истории и потомства, но и здесь вы
оказались не на высоте современной мысли: теперь всякий
дурак знает, что беспристрастная история с одинаковой любезностью заносит на свои скрижали как имена праведников, так и имена злодеев.
Дурак, этот
оказался Пекторалис.
Чистая камедь… Как развязка-то развязалась, — барин в густых
дураках оказался, на коленки пал. А Алешка Гусаков в бюстах себе рюшку поправляет, сам в публику подмигивает, — прямо к полковому командиру рыло поворотил, — смелый-то какой, сукин кот… Расхлебали, стало быть, всю кашу, занавеску с обоих сторон стянули, — плеск, грохот, полное удовольствие.
Когда же оба старших брата сошли в могилу, этот третий брат
оказался не только не «вовсе
дураком», а опытным руководителем знакомого ему во всех подробностях дела, к которому он при жизни братьев внимательно приглядывался.
—
Дурак какой! Я вовсе этого не говорю. А говорю: самый великолепный герой может
оказаться таким. А для нас выше храбреца и нет никого, его мы больше всех уважаем. Пора с этим кончить. И другие есть, которых нужно гораздо больше уважать.