Неточные совпадения
Потом уже
оказалось, что весь Переяславский курень, расположившийся перед боковыми городскими
воротами, был пьян мертвецки; стало быть, дивиться нечего, что половина была перебита, а другая перевязана прежде, чем все могли узнать,
в чем дело.
Он рассказал до последней черты весь процесс убийства: разъяснил тайну заклада(деревянной дощечки с металлическою полоской), который
оказался у убитой старухи
в руках; рассказал подробно о том, как взял у убитой ключи, описал эти ключи, описал укладку и чем она была наполнена; даже исчислил некоторые из отдельных предметов, лежавших
в ней; разъяснил загадку об убийстве Лизаветы; рассказал о том, как приходил и стучался Кох, а за ним студент, передав все, что они между собой говорили; как он, преступник, сбежал потом с лестницы и слышал визг Миколки и Митьки; как он спрятался
в пустой квартире, пришел домой, и
в заключение указал камень во дворе, на Вознесенском проспекте, под
воротами, под которым найдены были вещи и кошелек.
Возвратясь домой, он увидал у
ворот полицейского, на крыльце дома — другого;
оказалось, что полиция желала арестовать Инокова, но доктор воспротивился этому; сейчас приедут полицейский врач и судебный следователь для проверки показаний доктора и допроса Инокова, буде он
окажется в силах дать показание по обвинению его «
в нанесении тяжких увечий, последствием коих была смерть».
Барин делает полуоборот, чтоб снова стать на молитву, как взор его встречает жену старшего садовника, которая выходит из садовых
ворот. Руки у нее заложены под фартук: значит, наверное, что-нибудь несет. Барин уж готов испустить крик, но садовница вовремя заметила его
в окне и высвобождает руки из-под фартука;
оказывается, что они пусты.
Вот выбежала из
ворот, без шубки,
в сером платочке на голове,
в крахмальном передничке, быстроногая горничная: хотела перебежать через дорогу, испугалась тройки, повернулась к ней, ахнула и вдруг
оказалась вся
в свету: краснощекая, веселая, с блестящими синими глазами, сияющими озорной улыбкой.
— Не замедлю-с, — повторил Тулузов и действительно не замедлил: через два же дня он лично привез объяснение частному приставу, а вместе с этим Савелий Власьев привел и приисканных им трех свидетелей, которые действительно
оказались все людьми пожилыми и по платью своему имели довольно приличный вид, но физиономии у всех были весьма странные: старейший из них, видимо, бывший чиновник, так как на груди его красовалась пряжка за тридцатипятилетнюю беспорочную службу, отличался необыкновенно загорелым, сморщенным и лупившимся лицом; происходило это, вероятно, оттого, что он целые дни стоял у Иверских
ворот в ожидании клиентов, с которыми и проделывал маленькие делишки; другой, более молодой и, вероятно, очень опытный
в даче всякого рода свидетельских показаний, держал себя с некоторым апломбом; но жалчее обоих своих товарищей был по своей наружности отставной поручик.
К дьячихе так к дьячихе, Арефа не спорил. Только когда он проходил по улице Служней слободы, то чуть не был убит картечиной. Ватага пьяных мужиков бросилась с разным дрекольем к монастырским
воротам и была встречена картечью. Человек пять
оказалось убитых, а
в том числе чуть не пострадал и Арефа. Все видели, что стрелял инок Гермоген, и озлобление против него росло с каждым часом.
Чувствуя себя
в опасности пред этим человеком, она пошла наверх к дочери, но Натальи не
оказалось там; взглянув
в окно, она увидала дочь на дворе у
ворот, рядом с нею стоял Пётр. Баймакова быстро сбежала по лестнице и, стоя на крыльце, крикнула...
Даже Лукьяныча я никак не мог дозваться, хотя и слышал, что где-то недалеко кто-то зевает; потом
оказалось, что и он, по-своему, соблюдал праздничный обряд, то есть сидел, пока светло, за
воротами на лавке и смотрел, как пьяные, проходившие мимо усадьбы, теряли равновесие, падали и барахтались
в грязи посередь дороги.
Каково же поэтому было удивление монахов, когда однажды ночью
в их
ворота постучался человек, который
оказался горожанином и самым обыкновенным грешником, любящим жизнь. Прежде чем попросить у настоятеля благословения и помолиться, этот человек потребовал вина и есть. На вопрос, как он попал из города
в пустыню, он отвечал длинной охотничьей историей: пошел на охоту, выпил лишнее и заблудился. На предложение поступить
в монахи и спасти свою душу он ответил улыбкой и словами: «Я вам не товарищ».
Оказалось, однако, что комиссар принял все меры предосторожности, и у
ворот дома стояли два полицейских сержанта
в форме и два каких-то штатских господина, видимо, сыщики.
В исходе третьего часа ночи Виомениль и Сальян приблизились к замковым
воротам. Перед тем выпал большой снег, и люди отряда имели на себе поверх платья ксендзовскую одежду, дабы не возбуждать внимания часовых. Невдалеке от
ворот находилось внизу замковой стены отверстие для стока нечистот, заделанное железной решеткой; решетка
оказалась, по условию, выломанной, часового при отверстии не было.
Оказывается, что протопоп, имевший двухэтажный дом, лег на окно, под которым были
ворота, и
в них
в эту минуту въехал воз с сеном, причем ему, от облепихи и от сна до одури, показалось, что это
в него въехало. Невероятно, но, однако, так было: credo, quia absurdum. [Верю, потому что нелепо (Лат.)]