Неточные совпадения
Я
оказываюсь не
волком, а бараном, на которого Заяц обманным образом напялил волчью шкуру!
И напрасно сидит над ним зловещий
волк, ежеминутно подливая и ожидая конца: не проговорится Лебядкин, и на две бутылки вместо ожидаемого
оказывается каждый раз — Хитрость Лебядкина!
— Да завтра к полудню. Будь осторожен, Саша, не доверяй. За красавцем нашим, того-этого, поглядывай. Да… что-то еще хотел тебе сказать, ну да ладно! Помнишь, я леса-то боялся, что ассимилируюсь и прочее? Так у волка-то зубы
оказались вставные. Смехота!
Желудок его
оказался туго набит свежим свиным мясом вместе со щетиной. По справке открылось, что в это самое утро эти самые
волки зарезали молодую свинью, отбившуюся от стада. И теперь не могу я понять, как сытые
волки в такое раннее время осени, середи дня, у самой деревни могли с такою наглостью броситься за собаками и набежать так близко на людей. Все охотники утверждали, что это были озорники, которые озоруют с жиру. В летописях охоты, конечно, назвать этот случай одним из самых счастливейших.
В старину, как рассказывали мне тоже старые охотники, к волчьим капканам привязывали веревку с чурбаном или рычагом для того, чтобы попавшийся
волк, задевая ими за кочки, кусты и деревья, скорее утомлялся и не мог уходить далеко; но потом этот способ был совершенно оставлен, ибо, кроме хлопот зарывать в снег веревку и чурбан, они
оказывались бесполезными:
волк перегрызал веревку — и охотники начали ставить капканы на
волков и лис, ничего к ним не привязывая.
Нечего делать: пришлось
волку на спину лечь и лапки поднять, пока выслушивал его доктор. В животе у
волка оказалось все хорошо. Потом взял доктор большой железный молоток и постучал по голове — и в голове у
волка оказалось все в порядке.
Оставшимися членами жонда решено было скрывать свое несчастье в глубине души,
Волка и Стабровского не предавать суду, а наскоро собрать у панов огнестрельное и холодное оружие, какое могло у них только
оказаться, отобрать волей и неволей у хлопов косы и вилы и вооружать ими повстанцев, оставшихся верными отчизне, и дожидаться дальнейших событий.
— С тем, — заметил
Волк, — чтобы он упился кровью изменника, если бы изменник между нами
оказался.
Мне это стало отвратительно, и я велел его оставить и послал за городовым доктором; но во врачебной помощи не
оказалось никакой надобности. Чуть еврея оставили в покое, он тотчас стих и начал копошиться и шарить у себя за пазухой и через минуту, озираясь на все стороны — как
волк на садке, подкрался ко мне и положил на столик пачку бумаг, плотно обернутых в толстой бибуле, насквозь пропитанной какою-то вонючею коричневатою, как бы сукровистою влагою — чрезвычайно противною.