Неточные совпадения
Ему казалось, что при нормальном развитии богатства в государстве все эти явления наступают, только когда на земледелие положен уже значительный труд, когда оно стало в правильные, по крайней мере, в определенные условия; что богатство страны должно расти равномерно и в особенности так, чтобы другие отрасли богатства не опережали земледелия; что сообразно с известным состоянием земледелия должны быть соответствующие ему и пути сообщения, и что при нашем неправильном пользовании землей железные дороги, вызванные не экономическою, но политическою необходимостью, были преждевременны и, вместо содействия земледелию, которого
ожидали от них, опередив земледелие и вызвав развитие промышленности и кредита, остановили его, и что потому, так же как одностороннее и преждевременное развитие органа в животном помешало бы его общему развитию, так для общего развития богатства в России кредит, пути сообщения, усиление фабричной деятельности, несомненно необходимые в Европе, где они своевременны, у нас только сделали вред, отстранив
главный очередной вопрос устройства земледелия.
Главное дело было в том, что он, до самой последней минуты, никак не
ожидал подобной развязки.
Она снова, торопясь и бессвязно, продолжала рассказывать о каком-то веселом товарище слесаря, о революционере, который увез куда-то раненого слесаря, — Самгин слушал насторожась,
ожидая нового взрыва; было совершенно ясно, что она, говоря все быстрей, торопится дойти до чего-то
главного, что хочет сказать. От напряжения у Самгина даже пот выступил на висках.
Она даже видела и то, что, несмотря на ее молодость, ей принадлежит первая и
главная роль в этой симпатии, что от него можно было
ожидать только глубокого впечатления, страстно-ленивой покорности, вечной гармонии с каждым биением ее пульса, но никакого движения воли, никакой активной мысли.
В эту минуту обработываются
главные вопросы, обусловливающие ее существование, именно о том, что
ожидает колонию, то есть останется ли она только колониею европейцев, как оставалась под владычеством голландцев, ничего не сделавших для черных племен, и представит в будущем незанимательный уголок европейского народонаселения, или черные, как законные дети одного отца, наравне с белыми, будут разделять завещанное и им наследие свободы, религии, цивилизации?
— Я ждал, что они Федора Павловича убьют-с… это наверно-с. Потому я их уже так приготовил… в последние дни-с… а
главное — те знаки им стали известны. При ихней мнительности и ярости, что в них за эти дни накопилась, беспременно через знаки в самый дом должны были проникнуть-с. Это беспременно. Я так их и ожидал-с.
У ней на этот счет чрезвычайно серьезные чувства и даже воспоминания, а
главное, эти фразы и словечки, самые неожиданные эти словечки, так что никак не
ожидаешь, а вдруг оно и выскочит.
Отвечая на
главный пункт вопроса, касающийся удешевления порций, они предложили свои собственные табели, которые, однако, обещали совсем не те сбережения, каких хотело тюремное ведомство. «Сбережения материального не будет, — писали они, — но взамен того можно
ожидать улучшения количества и качества арестантского труда, уменьшения числа больных и слабосильных, подымется общее состояние здоровья арестантов, что отразится благоприятно и на колонизации Сахалина, дав для этой цели полных сил и здоровья поселенцев».
Тюрьма находится близ
главной улицы, но по внешнему виду она мало отличается от военной казармы, и потому Александровск совсем не носит того мрачного острожного характера, какой я
ожидал встретить.
Если и поднимешь нечаянно, то редко убьешь, потому что не
ожидаешь; с доброю собакой, напротив, охотник не только знает, что вот тут, около него, скрывается дичь, но знает, какая именно дичь; поиск собаки бывает так выразителен и ясен, что она точно говорит с охотником; а в ее страстной горячности, когда она добирается до птицы, и в мертвой стойке над нею — столько картинности и красоты, что все это вместе составляет одно из
главных удовольствий ружейной охоты.
«Я, разумеется, не шпионил и допрашивать никого не хотел; впрочем, приняли меня хорошо, так хорошо, что я даже не
ожидал, но о вас, князь, ни слова!»
Главнее и занимательнее всего то, что Аглая поссорилась давеча с своими за Ганю.
Неизвестная будущность его
ожидала; бедность, быть может, грозила ему, но он расстался с ненавистною деревенской жизнью, а
главное — не выдал своих наставников, действительно «пустил в ход» и оправдал на деле Руссо, Дидерота и la Declaration des droits de l’homme.
Первою жертвой нового
главного управляющего сделался Палач, чего и нужно было
ожидать.
Новый
главный управляющий приехал в конце октября, когда его никто и не
ожидал. Он приехал на почтовых, как самый обыкновенный проезжающий, и даже спросил вежливо разбуженного Аристашку, может ли он остановиться в господском доме?
У входа в конюшни
ожидал нас, вместе с другими конюхами,
главный конюх Григорий Ковляга, который с первого взгляда очень мне понравился; он был особенно ласков со мною.
— Она мало что говорила неумно, но она подло говорила: для нее становой пристав и писатель — одно и то же. Эта госпожа, должно быть, страшная консерваторша; но, впрочем, что же и
ожидать от жены какого-нибудь господина генерала; но
главное — Вихров, Вихров тут меня удивляет, что он в ней нашел! — воскликнула Юлия, забыв от волнения даже сохранить поверенную тайну.
Ежели можно сказать вообще про Европу, что она, в
главных чертах, повторяет зады (по крайней мере, в настоящую минуту, она воистину ничего другого не делает) и, во всяком случае, знает, что
ожидает ее завтра (что было вчера, то повторится и завтра, с малым разве изменением в подробностях), то к Берлину это замечание применимо в особенности.
На полных рысях неслась вице-губернаторская карета по
главной Никольской улице, на которой полицеймейстер распорядился, чтоб все фонари горели светлейшим образом, но потом — чего никак не
ожидал полицеймейстер — вице-губернатор вдруг повернул в Дворянскую улицу, по которой ему вовсе не следовало ехать и которая поэтому была совершенно не освещена. В улице этой чуть-чуть не попали им под дышло дрожки инспектора врачебной управы, тоже ладившие объехать лужу и державшиеся к сторонке.
Он вошел к Кириллову, имея вид злобный и задорный. Ему как будто хотелось, кроме
главного дела, что-то еще лично сорвать с Кириллова, что-то выместить на нем. Кириллов как бы обрадовался его приходу; видно было, что он ужасно долго и с болезненным нетерпением его
ожидал. Лицо его было бледнее обыкновенного, взгляд черных глаз тяжелый и неподвижный.
—
Главное, влюбился в какую-то француженку из кондитерской Люке, — продолжал Терхов, — та окончательно истощила его кошелек и здоровье; хорошего исхода подобной жизни
ожидать было нечего.
Все шло, по-видимому, самым обыкновенным порядком, и только
главные действующие лица — те самые, от кого бы следовало
ожидать всего более радости, — казались как будто недовольными.
Главную беду предчувствовала и
ожидала Марья Александровна от благородных своих сограждан, мордасовцев, и преимущественно от благородного общества мордасовских дам.
Сосипатра. Ах, и не говорите! Я давно знаю этих господ, а такого поступка от них не
ожидала. Ведь это злодейство! Я наплакалась на Зою. Мне было обидно вообще за женщину: нельзя же так ругаться над чистой привязанностью, над женским сердцем, над нашим добрым именем! (Плачет.) Я сразу догадалась, что
главным двигателем тут мой братец любезный. Окоемов действует по его указаниям. Зоя всегда нравилась брату; он зубами скрипел, когда она вышла за Окоемова.
Между тем как в обществе
ожидали с таким нетерпением развязки, менее всего, кажется, думали о своем положении
главные действующие лица.
Подобные трудности встречались часто и преодолевались нелегко, и притом всею своею тягостью
главным образом лежали на городничем, который вперед всех выносился вскачь навстречу, первый принимал на себя начальственные взоры и взрывы и потом опять, стоя же, скакал впереди губернаторской кареты к собору, где у крыльца
ожидал протопоп во всем облачении с крестом и кропилом в чаше священной воды.
Я вел войну, и читатель вправе
ожидать от меня описания средств, которые дали мне победу, и он, наверное, ждет следовательских тонкостей, которыми так блещут романы Габорио и нашего Шкляревского; и я готов оправдать ожидания читателя, но… одно из
главных действующих лиц оставляет поле битвы, не дождавшись конца сражения, — его не делают участником победы; всё, что было им сделано ранее, пропадает даром, — и оно идет в толпу зрителей.
Думая, что крест его либо не был замечен, хотя он очень хорошо видел две резкие черты, — либо никто из них не пришел вчера, вероятно,
ожидая на сегодня крайнего назначенного срока, — он, едва лишь пробило четыре часа, начертил новый крест на том же самом месте, со всеми вчерашними предосторожностями, и отправился гулять по
главной аллее.
Главной темой разговора был доктор, которого
ожидали каждую минуту.
(Читает.) «…решился ударить на русское войско, когда оно менее, нежели когда-либо,
ожидает его, для чего и отдал уже приказ полкам своего корпуса, 17/29 июля, стягиваться к Сагницу, а небольшому отряду идти из Дерпта к устью Эмбаха, сесть там на приготовленных шкунах, переправиться через озеро Пейпус [Озеро Пейпус — Чудское озеро.] и сделать отчаянное вторжение в Псковскую и Новгородскую провинции, не отдаляясь от Нейгаузена, который отряду и
главному корпусу считать точкою соединения».
Послезавтра буду иметь честь
ожидать вас в Гуммельсгофе, где, предполагать надо, стянет свое испуганное войско самонадеянный Шлиппенбах и где удобнейшего ему места для
главного сражения не предвидится.
Григория Александровича смущали, во-первых, преувеличенные слухи о минах, устроенных французскими инженерами, и он
ожидал получения из Парижа верного плана крепости со всеми ее минными галереями, а во-вторых, и
главным образом он слишком дорожил кровью солдат.
За два дня до этого празднества Александр Васильевич был послан в Финляндию с поручением заняться укреплением границы. Для того-то он, основав свою
главную квартиру в Фридрихсгаме, доложен был приехать в Нейшлот, начальствующие лица и все жители которого, как мы видели,
ожидали его.
Письмо брата далеко не утешило князя Василия, хоть он, по правде сказать, и не
ожидал от него особого утешения, тем не менее он не упал духом и приказал собираться в Москву. Послав гонца велеть приготовить хоромы, князь не оставил мысли — по приезде, уже на словах посоветовавшись с братом, явиться к царю с челобитьем, тем более, что брат не отказался помочь ему, а только уведомлял, что, по его мнению, это будет трудно, а
главное — опасно.
Великий князь Николай Павлович одобрил это решение своего брата Михаила и даже отправил к нему генерала Толля, начальника
главного штаба первой армии,
главная квартира которой находилась в Могилеве на Днестре, прибывшего в столицу с тайным поручением к новому императору от главнокомандующего этой армией, графа Сакена, выразив ему желание, чтобы он оставался в Неннале с великим князем, под предлогом, что они
ожидают императора.
В описываемый нами день в монастыре с самого раннего утра господствовало необычайное оживление, хотя день не был праздничный, в который можно было бы
ожидать наплыва богомольцев. Дорогу, ведущую от монастырских ворот к
главному храму, несколько послушников посыпали песком. Расчищали старательно дорожку, ведущую от храма к месту князей Баратовых, и также посыпали густым слоем песку. В храме тоже чистили и убирали, переменяли свечи и оправляли лампады.
Действительно, другой француз, с ружьем на-перевес подбежал к борющимся, и участь рыжего артиллериста, всё еще не понимавшего того, чтó
ожидает его, и с торжеством выдернувшего банник, должна была решиться. Но князь Андрей не видал, чем это кончилось. Как бы со всего размаха крепкою палкой кто-то из ближайших солдат, как ему показалось, ударил его в голову. Немного это больно было, а
главное, неприятно, потому что боль эта развлекала его и мешала ему видеть то, на чтó он смотрел.
Смотритель к нему на рысях подлетает, наливной живот на ходу придерживает, циферблат белый, будто головой тесто месил… Он за все отвечает, как не обробеть. К тому ж со дня на день ревизии они
ожидали, писаря из штаб-фронта по знакомству шепнули, что, мол,
главный санитарный генерал к им собирается: госпиталь уж больно образцовый.
Может быть, справедливее предположить, что человека после этой мирской жизни, пережитой для исполнения его личной воли, все-таки
ожидает вечная личная жизнь в раю со всевозможными радостями; может быть, это справедливее, но думать, что это так, стараться верить в то, что за добрые дела я буду награжден вечным блаженством, а за дурные вечными муками, — думать так не содействует пониманию учения Христа; думать так значит, напротив, лишать учение Христа самой
главной его основы.