Двойственное чувство
овладело толпою: с одной стороны — радость, что через нашу поимку государство избавилось от угрожавшей ему опасности, с другой — свойственное русскому человеку чувство сострадания к"узнику", который почему-то всегда предполагается страдающим"занапрасно".
Страшно! — Это призрак над мертвецом! Ветер насылает привидения! — Слухи весь день носились в пыли! — Маленькие вертелись под ногами, красные кричали в уши, пыльные разносили тревогу! — Слухи
овладели толпой! — Это один из них! — Смотрите, как разнесло его к ночи! — Ночь близка! — Это голос народа, это молва! Ветер несет ее по всей земле! Внимайте, внимайте!
Неточные совпадения
— Никто! — отозвался, точно эхо, чей-то голос. Павел,
овладевая собой, стал говорить проще, спокойнее,
толпа медленно подвигалась к нему, складываясь в темное, тысячеглавое тело. Она смотрела в его лицо сотнями внимательных глаз, всасывала его слова.
Оренбургские жители, услышав о своем освобождении,
толпами бросились из города вслед за шестьюстами человек пехоты, высланных Рейнсдорпом к оставленной слободе, и
овладели жизненными запасами.
Двигать
толпою зрителей,
овладеть их чувствами и заставить их слиться в одно чувство с выражаемым тобою, жить в это время одной жизнью с тобою — такое духовное наслаждение, которым долго остается полна душа, которое никогда не забывается!
По мере того как она загоняла все большую и большую
толпу народа, ею самою
овладевала кипучая, веселая заботность; она смотрела вокруг и около, и потихоньку улыбалась, и, вогнав, наконец, в коридор всю ватагу, весело кричала стоявшей по тот бок у запертой двери ключнице: «Держи их, Васена! держи!»
Убеждения и доводы компетентных людей возымели достодолжное действие и на остальных студентов. И они тоже вскоре оправились от паники, вполне
овладев собою. Вместе с этим вернулась прежняя самоуверенность, и вся
толпа ринулась к жандармам.
И странное опьянение
овладевает восприимчивою
толпою зрителей.
Но минутами непонятное колебание и нерешительность
овладевали им; он замедлял шаги и, вытянув шею, удивленно смотрел на
толпу, точно неожиданным чем-то была эта онемевшая
толпа в церкви, где привык молиться он один; потом забывал
толпу, забывал, что он служит, и рассеянно шел в алтарь.