Неточные совпадения
Он взял со стола и мне подал. Это тоже была фотография, несравненно меньшего размера, в тоненьком, овальном, деревянном ободочке — лицо
девушки, худое и чахоточное и, при всем том, прекрасное; задумчивое и в то же время до странности лишенное мысли. Черты правильные, выхоленного поколениями типа, но оставляющие болезненное впечатление: похоже было на то, что существом этим вдруг
овладела какая-то неподвижная мысль, мучительная именно тем, что была ему не под силу.
Эти мысли прошли в голове молодой
девушки, пока она ходила рядом с Петром по аллее. Никогда еще не было так трудно заговорить с ним,
овладеть его настроением. Однако она чувствовала, что ее присутствие понемногу смягчает его мрачное раздумье.
И опять ему вспомнилось детство, тихий плеск реки, первое знакомство с Эвелиной и ее горькие слезы при слове «слепой»… Инстинктивно почувствовал он, что теперь опять причиняет ей такую же рану, и остановился. Несколько секунд стояла тишина, только вода тихо и ласково звенела в шлюзах. Эвелины совсем не было слышно, как будто она исчезла. По ее лицу действительно пробежала судорога, но
девушка овладела собой, и, когда она заговорила, голос ее звучал беспечно и шутливо.
А теперь — теперь Вершина понимала, что Мурин будет настаивать на том, чтобы Марта вышла за него, и мешать этому Вершина не хотела: какая-то словно материнская жалость и нежность к этой
девушке овладевала ею, и она думала, что принесет себя в жертву и уступит Марте Мурина.
Некрасивая
девушка с разбитым голосом начинала забирать ее в руки,
овладевать ею.
Объяснения и толкования продолжались с возрастающим жаром, и не знаю до чего бы дошли, если б Алексей Степаныч, издали увидя бегущую к ним, по высоким мосткам, горничную
девушку сестры Татьяны Степановны и догадавшись, что батюшка проснулся и что их ищут, не сообщил поспешно своих опасений Софье Николавне, которая в одну минуту очнулась,
овладела собой и, схватив мужа за руку, поспешила с ним домой; но невесело шел за ней Алексей Степаныч.
— Как же не воспрещают!.. — согласилась Елизавета Петровна. — Но я, собственно, говорю тут не про любовь: любовь может
овладеть всяким — женатым и холостым; но вознагради, по крайней мере, в таком случае настоящим манером и обеспечь
девушку, чтобы будущая-то жизнь ее не погибла от этого!
— Нет, царь, нет! Я помню. Когда ты стоял под окном моего дома и звал меня: «Прекрасная моя, выйди, волосы мои полны ночной росою!» — я узнала тебя, я вспомнила тебя, и радость и страх
овладели моим сердцем. Скажи мне, мой царь, скажи, Соломон: вот, если завтра я умру, будешь ли ты вспоминать свою смуглую
девушку из виноградника, свою Суламифь?
— У ней восторженная голова, — промолвил Фустов, который, по-видимому, снова вполне
овладел собою. — Все молодые
девушки так… на первых порах. Повторяю, завтра все придет в порядок. Пока прощай. Я устал, да и тебе спать хочется.
Расскажем в коротких словах его содержание, обнажив главный ход от явлений эпизодических: влюбленный в неизвестную
девушку, виденную им недавно в московской церкви Спаса на Бору, Юрий Милославский едет в Нижний; в продолжение дороги, а особливо в доме боярина Кручины Шалонского глаза его открываются, и раскаяние в присяге Владиславу им
овладевает; в Нижнем это чувство возрастает до высочайшей степени, до отчаяния, и Юрий, сказав речь в собрании сановников нижегородских как посланник Гонсевского и спрошенный Мининым: что бы он сделал на их месте? — не выдержал и дал совет идти к Москве, ибо поляки слабы.
Вскоре за первым послышался второй, потом третий свисток. Еще через четверть часа — прощальный гул пронесся вниз по реке и замер. Очевидно, пароход обогнул тобольскую гору и партия плыла дальше. Я видел в воображении, как раскрываются брезенты, молодые люди и
девушки жадно глядят из-за решеток, как тихо уплывают берега, церкви, здания Тобольска. И может быть, им видна еще на горе стена моей тюрьмы. Тупое отчаяние, над которым глухо закипало бессильное бешенство,
овладело моей душой…
Мало-помалу мною начали
овладевать сомнения: позволительно ли было с моей стороны такое письменное обращение к
девушке, которую я видел всего один вечер?
А я смотрю на нее, и тихая радость
овладевает мною; и я думаю о том, какая она славная
девушка, и как много в жизни хорошего, и… и как хорошо умирать…
Он ничего не ответил и только указал мне глазами на одну женскую фигуру. Это была еще молодая
девушка, лет 17–18, одетая в русский костюм, с непокрытой головой и с мантилькой, небрежно наброшенной на одно плечо, не пассажирка, а, должно быть, дочь или сестра начальника станции. Она стояла около вагонного окна и разговаривала с какой-то пожилой пассажиркой. Прежде чем я успел дать себе отчет в том, что я вижу, мною вдруг
овладело чувство, какое я испытал когда-то в армянской деревне.
…А сегодня утром я прочел, это сражение продолжается, и снова
овладела мною жуткая тревога и чувство чего-то падающего в мозгу. Оно идет, оно близко — оно уже на пороге этих пустых и светлых комнат. Помни, помни же обо мне, моя милая
девушка: я схожу с ума. Тридцать тысяч убитых. Тридцать тысяч убитых…
Наконец какое-то исступление
овладело ею: она решилась… и послала сенную
девушку просить к себе Селинову.
Но как
овладеть человеком, сделать его против воли «героем романа»? Вот вопросы, которые предстояло разрешить молодой
девушке.
Ему казалось, что он все еще держит в объятиях эту первый раз встреченную им
девушку, произведенную на него вдруг ни с того, ни с сего такое странное, сильное впечатление. Кто она? Он не знал этого. Может ли он надеяться
овладеть ею? Этот вопрос оставался для него открытым. «А быть может это и не так трудно! — жгла ему мозг мысль. — Она живет одна… Бог весть, кто она!»
— Ах, я так бы хотела поговорить с вами… о моей вещи… но, знаете, поговорить по-товарищески… Есть разные детали… Я, как
девушка, не могу еще
овладеть настоящим колоритом… Вы меня понимаете?
План этот был
овладеть беззащитной
девушкой, а затем жениться на ней, когда эта женитьба станет для нее единственным исходом. Она должна будет принять его предложение с благодарностью.
Эти две француженки уже
овладели его домом. Не дальше как третьего дня, когда Вера Ивановна сидела и читала ему газеты, Леонтина обошлась с нею так, что он должен был извиняться перед Федюковой. Эта умная и добрая
девушка все поняла и стала его же успокаивать; но она вправе была считать себя обиженной и прекратить свои посещения.
Голос ее приласкал его. Ему стало легче. Чувство давно неиспытанной стыдливости начало
овладевать им. Хотелось надеяться и не страшно было от возможности другого конца, согретого любовью такой
девушки.