Неточные совпадения
Простим грешной тени
царя Иоанна, ибо не он один несет ответственность за свое царствованье; не он один создал свой произвол, и пытки, и казни, и наушничество, вошедшее в
обязанность и в обычай.
Под влиянием такого опьянения — одинаково власти и подобострастия — люди представляются себе и другим уже не тем, что они есть в действительности, — людьми, а особенными, условными существами: дворянами, купцами, губернаторами, судьями, офицерами,
царями, министрами, солдатами, подлежащими уже не обыкновенным человеческим
обязанностям, а прежде всего и предпочтительно перед человеческими — дворянским, купеческим, губернаторским, судейским, офицерским, царским, министерским, солдатским
обязанностям.
Такое постоянное неестественное и странное состояние людей в государственной жизни выражается словами обыкновенно так: «Как человек, я жалею его, но как сторож, судья, генерал, губернатор,
царь, солдат я должен убить или истязать его», точно как будто может быть какое-нибудь данное или признанное людьми положение, которое могло бы упразднить
обязанности, налагаемые на каждого из нас положением человека.
— Вам дано право выступить против бунтовщиков в открытом бою, на вас возлагается
обязанность защищать обманутого
царя всеми средствами. Вас ждут щедрые милости. Кто не получил револьвера?..
Люди представляются себе и другим не тем, что они на самом деле — просто людьми, а представляются себе и другим кто дворянином, кто купцом, кто губернатором, кто судьей, кто офицером, кто
царем, кто министром, кто солдатом. И все эти люди считают своей главной
обязанностью не то, что нужно делать каждому человеку, а то, что нужно делать дворянину, купцу, губернатору, судье, офицеру,
царю, министру, солдату.
Обязанность соединять мужчин и женщин не доверяется никакой другой небесной главе, Сам Святой Благословенный делает это, ибо Он один умеет делать это надлежащим образом» — Zohar, I, 85b (I. de Pauly, I, 493) — «Равви Авва говорит: счастлива судьба праведных, души которых окружают святого
Царя прежде своего схождения в этот низший мир.
Весь строй его домашней жизни продолжал оставаться по своей внешности в той же заранее строго определенной им форме, всюду
царил образцовый порядок, все исполняли возложенные на них
обязанности, в приемные дни и часы гостиные графини были полны визитерами, принимаемыми по выбору графа, графиня аккуратно отвечала на визиты — все, следовательно, обстояло, по мнению Алексея Андреевича, совершенно благополучно.
Когда же пал Царь-град и с ним прирожденный защитник православия,
царь греческий, и Иоанн Васильевич женился на греческой царевне и на него перешло, вместе с царским венцом и царскими регалиями, высокое звание, права и
обязанности великого и единого поборника истинной веры, тогда русские с гордостью стали говорить: «Государи наши во всем свете единые браздодержатели святых Божиих престолов!
Когда же пал Царьград и с ним прирожденный защитник православия,
царь греческий, и Иоанн Васильевич женился на греческой царевне и на него перешло, вместе с царским венцом и царскими регалиями, высокое звание, права и
обязанности великого и единого поборника истинной веры, тогда русские с гордостью стали говорить.
Кроме тех
обязанностей твоих царских, о которых вот они говорят теперь, у тебя есть более прямые и ничем не могущие быть отмененными
обязанности человеческие,
обязанности не
царя перед подданными (это случайная
обязанность), а
обязанности вечные,
обязанность человека перед богом,
обязанность перед своей душой, спасением ее и служением богу, установлением в мире его царства…
Много других жертв погибло и гибнет для общественного блага.] и он стал думать о тех общих
обязанностях, которые он имел в отношении своего семейства, своей (порученной ему) столице и о самом себе — не как о Федоре Васильевиче Растопчине (он полагал, что Федор Васильевич Растопчин жертвует собою для bien publique), [общественного блага,] но о себе как о главнокомандующем, о представителе власти и уполномоченном
царя.