— Нет, батюшка, извините меня, старика, а скажу я вам по-солдатски! — решительным тоном завершил Петр Петрович. — Дело это я почитаю, ровно царскую службу мою, святым делом, и взялся я за него, на старости лет, с молитвой да с Божьим благословением, так уж дьявола-то тешить этим делом мне не приходится. Я, сударь мой, хочу
обучать ребят, чтоб они были добрыми христианами да честными русскими людьми. Мне за них отчет Богу давать придется; так уж не смущайте вы нашего дела!
Неточные совпадения
Цыфиркин. Да кое-как, ваше благородие! Малу толику арихметике маракую, так питаюсь в городе около приказных служителей у счетных дел. Не всякому открыл Господь науку: так кто сам не смыслит, меня нанимает то счетец поверить, то итоги подвести. Тем и питаюсь; праздно жить не люблю. На досуге
ребят обучаю. Вот и у их благородия с парнем третий год над ломаными бьемся, да что-то плохо клеятся; ну, и то правда, человек на человека не приходит.
В назначенный срок их собирают, сгоняют, как скотину, в одно место и начинают
обучать солдатским приемам и учениям.
Обучают их этому такие же, как они, но только раньше, года два-три назад, обманутые и одичалые люди. Средства обучения: обманы, одурение, пинки, водка. И не проходит года, как душевноздоровые, умные, добрые
ребята, становятся такими же дикими существами, как и их учителя.
И это за то, что
ребят обучаете?
Что же касается до моего согласия, то где я возьму силы, чтобы не согласиться хоть двух
ребят во всю мою жизнь
обучить так, как бы мне хотелось?
Закупали медвежат у соседних чуваш да черемис Казанской губернии,
обучали их всякой медвежьей премудрости: «как баба в нетопленой горнице угорела, как малы
ребята горох воровали, как у Мишеньки с похмелья голова болит».
Как большинство его товарищей, он научился грамоте самоучкою и
обучил один всех окрестных
ребят и девушек.