Неточные совпадения
Разговаривает все на тонкой деликатности, что разве только дворянству уступит; пойдешь на Щукин — купцы тебе кричат: «Почтенный!»; на перевозе в лодке с чиновником сядешь; компании захотел — ступай в лавочку: там тебе кавалер расскажет про
лагери и объявит, что всякая звезда значит на небе, так вот как на ладони все видишь.
Начальство там попряталось,
А жители под берегом,
Как войско, стали
лагерем.
Сверх обязанности отбивать осаждающих Ираидке необходимо было усмирять измену в собственном
лагере.
Подстрекаемые крамольными стрельцами, они выступили из
лагеря, явились толпой к градоначальническому дому и поманили оттуда Фердыщенку.
— Это в прошлом году, как мы
лагерем во время пожара стояли, так в ту пору всякого скота тут довольно было! — объяснил один из стариков.
Начались драки, бесчинства и увечья; ходили друг против дружки и в одиночку и стена на стену, и всего больше страдал от этой ненависти город, который очутился как раз посередке между враждующими
лагерями.
Начал и город понемногу возвращаться в свои логовища из вынужденного
лагеря; но ненадолго.
— Вполне ли они известны? — с тонкою улыбкой вмешался Сергей Иванович. — Теперь признано, что настоящее образование может быть только чисто классическое; но мы видим ожесточенные споры той и другой стороны, и нельзя отрицать, чтоб и противный
лагерь не имел сильных доводов в свою пользу.
Дворяне и в большой и в малой зале группировались
лагерями, и, по враждебности и недоверчивости взглядов, по замолкавшему при приближении чуждых лиц говору, по тому, что некоторые, шепчась, уходили даже в дальний коридор, было видно, что каждая сторона имела тайны от другой.
Он не хотел видеть и не видел, что в свете уже многие косо смотрят на его жену, не хотел понимать и не понимал, почему жена его особенно настаивала на том, чтобы переехать в Царское, где жила Бетси, откуда недалеко было до
лагеря полка Вронского.
Они уважали друг друга, но почти во всем были совершенно и безнадежно несогласны между собою — не потому, чтоб они принадлежали к противоположным направлениям, но именно потому, что были одного
лагеря (враги их смешивали в одно), но в этом
лагере они имели каждый свой оттенок.
Вронский стоял в просторной и чистой, разгороженной надвое чухонской избе. Петрицкий жил с ним вместе и в
лагерях. Петрицкий спал, когда Вронский с Яшвиным вошли в избу.
— Ну, рассказывай, — предложил он, присматриваясь к брату. Дмитрий, видимо, только что постригся, побрился, лицо у него простонародное, щетинистые седые усы делают его похожим на солдата, и лицо обветренное, какие бывают у солдат в конце лета, в
лагерях. Грубоватое это лицо освещают глаза серовато-синего цвета, в детстве Клим называл их овечьими.
От
лагерей скакал всадник в белом, рассеянно бежали солдаты, перегоняя друг друга, подпрыгивая от земли мячиками, далеко сзади них тряслись две зеленые тележки. Солнце нисходило к роще, освещая поле нестерпимо ярко, как бы нарочно для того, чтоб придать несчастию памятную отчетливость.
Главным образом мне приходится теперь бороться с простым политическим хулиганством — так все измельчало в революционном
лагере.
— Безошибочное чутье на врага. Умная душа. Вы — помните ее? Котенок. Маленькая, мягкая. И — острое чувство брезгливости ко всякому негодяйству. Был случай: решили извинить человеку поступок весьма дрянненький, но вынужденный комбинацией некоторых драматических обстоятельств личного характера. «Прощать — не имеете права», — сказала она и хотя не очень логично, но упорно доказывала, что этот герой товарищеского отношения — не заслуживает. Простили. И
лагерь врагов приобрел весьма неглупого негодяя.
Проходя мимо
лагерей, он увидал над гребнем ямы от солдатской палатки характерное лицо Ивана Дронова, расширенное неприятной, заигрывающей улыбкой. Голова Дронова обнажена, и встрепанные волосы почти одного цвета с жухлым дерном. На десяток шагов дальше от нее она была бы неразличима. Самгин прикоснулся рукою к шляпе и хотел пройти мимо, но Дронов закричал...
— Меньшиков, — назвал его Тагильский, усмехаясь. — Один из крупнейших в
лагере мошенников пера и разбойников печати, как знаете, разумеется. В словаре Брокгауза о нем сказано, что, будучи нравственно чутким человеком, он одержим искренним стремлением познать истину.
Ждал Нил Андреич Тычков, что зайдет кто-нибудь из его бывших подчиненных, молодых чиновников, чтоб расспросить, что делается в неприятельском
лагере. Но никто не являлся.
От этого, бросая в горячем споре бомбу в
лагерь неуступчивой старины, в деспотизм своеволия, жадность плантаторов, отыскивая в людях людей, исповедуя и проповедуя человечность, он добродушно и снисходительно воевал с бабушкой, видя, что под старыми, заученными правилами таился здравый смысл и житейская мудрость и лежали семена тех начал, что безусловно присвоивала себе новая жизнь, но что было только завалено уродливыми формами и наростами в старой.
Наши проникли-таки потом в
лагерь, в обществе английских офицеров, и видели груды жареных свиней, кур, лепешек и т. п., принесенных в жертву пушкам и расставленных у жерл.
Англичанин этот, про которого я упомянул, ищет впечатлений и приключений. Он каждый день с утра отправляется, с заряженным револьвером в кармане, то в
лагерь, то в осажденный город, посмотреть, что там делается, нужды нет, что китайское начальство устранило от себя ответственность за все неприятное, что может случиться со всяким европейцем, который без особенных позволений и предосторожностей отправится на место военных действий.
Его звали Стокс; он беспрестанно ходил и в осажденный город, и в
лагерь.
По временам из
лагеря попаливали, но больше холостыми зарядами, для того, как сказывали нам английские офицеры, чтоб показать, что они бдят.
Они потащили леди в
лагерь; англичанин стал защищать жену и получил одиннадцать ран, между прочим одну довольно опасную.
Мы, сквозь эту фалангу любопытных, подошли к валу, взошли на мостик, брошенный дугой через канавку, и стали смотреть на
лагерь.
Посьет видел, как два всадника, возвращаясь из города в
лагерь, проехали по земле, отведенной для прогулок англичанам, и как английский офицер с «Спартана» поколотил их обоих палкой за это, так что один свалился с лошади.
Целый вечер просидели мы все вместе дома, разговаривали о европейских новостях, о вчерашнем пожаре, о
лагере осаждающих, о их неудачном покушении накануне сжечь город, об осажденных инсургентах, о правителе шанхайского округа, Таутае Самква, который был в немилости у двора и которому обещано прощение, если он овладеет городом. В тот же вечер мы слышали пушечные выстрелы, которые повторялись очень часто: это перестрелка императорских войск с инсургентами, безвредная для последних и бесполезная для первых.
Поселенцы, по обыкновению, покинули свои места, угнали скот, и кто мог, бежал дальше от границ Кафрарии. Вся пограничная черта представляла одну картину общего движения. Некоторые из фермеров собирались толпами и укреплялись
лагерем в поле или избирали убежищем укрепленную ферму.
В Шанхае стало небезопасно ходить по вечерам: из
лагеря приходили в европейский квартал кучами солдаты и нападали на прохожих; между прочим, они напали на одного англичанина, который вечером гулял с женой.
Он собрал войско и расположил его
лагерем у городских стен, а сам жил на джонках и действовал с реки.
«Где ж город, где инсургенты,
лагерь?» — сыпались мои вопросы.
Наши вздумали тоже идти в
лагерь; я предвидел, что они недолго проходят, и не пошел, а сел, в ожидании их, на бревне подле дороги и смотрел, как ездили англичанки.
Потом все европейские консулы, и американский тоже, дали знать Таутаю, чтоб он снял свой
лагерь и перенес на другую сторону. Теперь около осажденного города и европейского квартала все чисто. Но европейцы уже не считают себя в безопасности: они ходят не иначе как кучами и вооруженные. Купцы в своих конторах сидят за бюро, а подле лежит заряженный револьвер. Бог знает, чем это все кончится.
Но они не смеют почти показываться из
лагеря, тогда как мы видели ежедневно инсургентов, свободно разгуливавших по европейскому городу.
Это широкая дорога, идущая от города, между полей, мимо вала, отделяющего
лагерь империалистов от городской земли.
«Однако ж час, — сказал барон, — пора домой; мне завтракать (он жил в отели), вам обедать». Мы пошли не прежней дорогой, а по каналу и повернули в первую длинную и довольно узкую улицу, которая вела прямо к трактиру. На ней тоже купеческие домы, с высокими заборами и садиками, тоже бежали вприпрыжку носильщики с ношами. Мы пришли еще рано; наши не все собрались: кто пошел по делам службы, кто фланировать, другие хотели пробраться в китайский
лагерь.
На песке у самого берега поставлена батарея, направо от нее верфь, еще младенец, с остовом нового судна, дальше целый
лагерь палаток, две-три юрты, и между ними кочки болот.
Инсургенты в городе, войска стоят
лагерем вокруг: нет надежды увидеть китайский театр, получить приглашение на китайский обед, попробовать птичьих гнезд.
Я думал, что это обыкновенная уличная сцена, ссора какая-нибудь, но тут случился англичанин, который растолковал мне, что империалисты хватают всякого, кто оплошает, и в качестве мятежника ведут в
лагерь, повязав ему что-нибудь красное на голову как признак возмущения.
Пока я стоял на валу, несколько империалистов вдруг схватили из толпы одного человека, на вид очень смирного, и потащили к
лагерю.
Они вооружились винтовками, пистолетами, даже взяли одно орудие и отправились к
лагерю, бросили в него несколько гранат и многих убили.
«Он говорит «пущает», а ты говоришь «двадцатипятирублевый билет», думал между тем Нехлюдов, чувствуя непреодолимое отвращение к этому развязному человеку, тоном своим желающему показать, что он с ним, с Нехлюдовым, одного, а с пришедшими клиентами и остальными — другого, чуждого им
лагеря.
Враждебный
лагерь смыкался около Привалова все теснее и теснее.
Ирбит — большое село в обыкновенное время — теперь превратился в какой-то
лагерь, в котором сходились представители всевозможных государств, народностей, языков и вероисповеданий.
Пространство, разделявшее два
лагеря, с каждым днем делалось все меньше и меньше, и Надежда Васильевна вперед трепетала за тот час, когда все это обрушится на голову отца, который предчувствовал многое и хватался слабеющими руками за ее бесполезное участие.
Также интеллигенты другого
лагеря начали применять доктрины славянофильские и рассматривать ее исключительно с точки зрения православно-догматической.
В другом
лагере убивают при помощи слов противоположных.
Существует два мира, два
лагеря, две веры, две партии.