Неточные совпадения
— Скушно говорит
старец, — не стесняясь, произнес толстый человек и
обратился к Диомидову, который стоял, воткнув руки в стол, покачиваясь, пережидая шум: — Я тебя, почтенный, во Пскове слушал, в третьем году, ну, тогда ты — ядовито говорил!
Невольно он
обращался преимущественно
к широкому
старцу с белыми завитками бороды, ожидая от него одобрения или возражения.
Но была ли это вполне тогдашняя беседа, или он присовокупил
к ней в записке своей и из прежних бесед с учителем своим, этого уже я не могу решить,
к тому же вся речь
старца в записке этой ведется как бы беспрерывно, словно как бы он излагал жизнь свою в виде повести,
обращаясь к друзьям своим, тогда как, без сомнения, по последовавшим рассказам, на деле происходило несколько иначе, ибо велась беседа в тот вечер общая, и хотя гости хозяина своего мало перебивали, но все же говорили и от себя, вмешиваясь в разговор, может быть, даже и от себя поведали и рассказали что-либо,
к тому же и беспрерывности такой в повествовании сем быть не могло, ибо
старец иногда задыхался, терял голос и даже ложился отдохнуть на постель свою, хотя и не засыпал, а гости не покидали мест своих.
Но при этом Алеша почти всегда замечал, что многие, почти все, входившие в первый раз
к старцу на уединенную беседу, входили в страхе и беспокойстве, а выходили от него почти всегда светлыми и радостными, и самое мрачное лицо
обращалось в счастливое.
— В чужой монастырь со своим уставом не ходят, — заметил он. — Всех здесь в скиту двадцать пять святых спасаются, друг на друга смотрят и капусту едят. И ни одной-то женщины в эти врата не войдет, вот что особенно замечательно. И это ведь действительно так. Только как же я слышал, что
старец дам принимает? —
обратился он вдруг
к монашку.
— Недостойная комедия, которую я предчувствовал, еще идя сюда! — воскликнул Дмитрий Федорович в негодовании и тоже вскочив с места. — Простите, преподобный отец, —
обратился он
к старцу, — я человек необразованный и даже не знаю, как вас именовать, но вас обманули, а вы слишком были добры, позволив нам у вас съехаться. Батюшке нужен лишь скандал, для чего — это уж его расчет. У него всегда свой расчет. Но, кажется, я теперь знаю для чего…
Никитушка, ты мой Никитушка, ждешь ты меня, голубчик, ждешь! — начала было причитывать баба, но
старец уже
обратился к одной старенькой старушонке, одетой не по-страннически, а по-городски.
— У ней
к вам, Алексей Федорович, поручение… Как ваше здоровье, — продолжала маменька,
обращаясь вдруг
к Алеше и протягивая
к нему свою прелестно гантированную ручку.
Старец оглянулся и вдруг внимательно посмотрел на Алешу. Тот приблизился
к Лизе и, как-то странно и неловко усмехаясь, протянул и ей руку. Lise сделала важную физиономию.
— Да ведь по-настоящему то же самое и теперь, — заговорил вдруг
старец, и все разом
к нему
обратились, — ведь если бы теперь не было Христовой церкви, то не было бы преступнику никакого и удержу в злодействе и даже кары за него потом, то есть кары настоящей, не механической, как они сказали сейчас, и которая лишь раздражает в большинстве случаев сердце, а настоящей кары, единственной действительной, единственной устрашающей и умиротворяющей, заключающейся в сознании собственной совести.
— Не узнаешь, видно, меня, милостивец? —
обратился он
к Петру Елисеичу, когда тот садился за стол. — Смиренный
старец Кирилл из Заболотья…
После этого приступа
старец Кирилл точно изнемог и несколько времени тоже молчал, а потом начал говорить, не
обращаясь ни
к кому, точно Аглаиды и не было совсем.
И припомнились ей при этом многознаменательные подробности того времени, когда она еще была «тяжела» Порфишей. Жил у них тогда в доме некоторый благочестивый и прозорливый старик, которого называли Порфишей-блаженненьким и
к которому она всегда
обращалась, когда желала что-либо провидеть в будущем. И вот этот-то самый
старец, когда она спросила его, скоро ли последуют роды и кого-то Бог даст ей, сына или дочь, — ничего прямо ей не ответил, но три раза прокричал петухом и вслед за тем пробормотал...
Сделав над собой всевозможное усилие, чтобы овладеть собою, он прежде всего вознамерился приласкаться
к отцу Иоанну и, пользуясь тем, что в это время вошла в залу Елизавета Петровна и общим поклоном просила всех садиться за завтрак, параднейшим образом расставленный официантами
старца, — он, как бы совершенно добродушным образом,
обратился к нему...
— Тебе бы того
старца напоить, накормить и всем упокоить, — сказала она, — а пустых речей с ним не заводить… Да, друг, — немного помолчав, сказала Манефа,
обращаясь к Василью Борисычу, — недолго, недолго пожить нам в обителях!.. Запустеет свято место!..
Ты же, —
обратился старец к женщине, принесшей назад мелкие камни, — греша мелкими грехами, не помнила о них, не каялась в них, привыкла
к жизни в грехах и, осуждая грехи других, всё глубже и глубже завязала в своих.
— Вы бы взяли билет! —
обращается он
к старцу, сидящему против меня. — Контролер здесь!
— Ваш билет! —
обращается контролер ко мне и
к старцу.