Неточные совпадения
Поди ты сладь с человеком! не верит в Бога, а верит, что если почешется переносье, то непременно умрет; пропустит мимо создание поэта, ясное как день, все проникнутое согласием и высокою мудростью простоты, а бросится именно на то, где какой-нибудь удалец напутает, наплетет, изломает, выворотит
природу, и ему оно понравится, и он станет кричать: «Вот оно, вот настоящее знание тайн сердца!» Всю жизнь не ставит в грош докторов, а кончится тем, что
обратится наконец
к бабе, которая лечит зашептываньями и заплевками, или, еще лучше, выдумает сам какой-нибудь декохт из невесть какой дряни, которая, бог знает почему, вообразится ему именно средством против его болезни.
Исчезла бы великая идея бессмертия, и приходилось бы заменить ее; и весь великий избыток прежней любви
к Тому, который и был бессмертие,
обратился бы у всех на
природу, на мир, на людей, на всякую былинку.
— Словом, «родная сестра тому кобелю, которого вы, наверное, знаете», — замечает редактор журнала «
Природа и охота» Л. П. Сабанеев и
обращается к продавцу: — Уходи, Сашка, не проедайся. Нашел кого обмануть! Уж если Александру Михайлычу несешь собаку, так помни про хвост. Понимаешь, прохвост, помни!
Индивидуум вновь
обратился к себе,
к своему субъективному миру, вошел внутрь; обнажился мир внутреннего человека, придавленный ложным объективизмом
природы и общества.
Теперь
обратимся к философскому анализу
природы знания и веры.
Зато у Иохима было непосредственное музыкальное чувство, он любил и грустил и с любовью своей, и с тоской
обращался к родной
природе.
В прошлом лете я не брал в руки удочки, и хотя настоящая весна так сильно подействовала на меня новыми и чудными своими явлениями — прилетом птицы и возрождением
к жизни всей
природы, — что я почти забывал об уженье, но тогда, уже успокоенный от волнений, пресыщенный, так сказать, тревожными впечатлениями, я вспомнил и
обратился с новым жаром
к страстно любимой мною охоте, и чем ближе подходил я
к пруду, тем нетерпеливее хотелось мне закинуть удочку.
От обедов a la carte в курзале перешли
к табльдоту в кургаузе, перестали говорить о шампанском и
обратились к местному кислому вину, приговаривая: вот так винцо! бросили погоню за молодыми бесшабашными советниками и начали заигрывать с коллежскими и надворными советниками. По вечерам посещали друг друга в конурах, причем Дыба читал вслух"Ключ
к таинствам
природы"Эккартсгаузена и рассказывал анекдоты из жизни графа Михаила Николаевича, сопровождая эти рассказы приличным экспекторированием.
Сю, менее талантливый и теперь почти забытый, — и тот читался нарасхват, благодаря тому, что он
обращался к тем инстинктам, которые представляют собой лучшее достояние человеческой
природы.
Будто чувствовалось, что вот-вот и
природа оживет из-подо льда и снега, но это так чувствовалось новичку, который суетно надеялся в первых числах февраля видеть весну в NN; улица, видно, знала, что опять придут морозы, вьюги и что до 15/27 мая не будет признаков листа, она не радовалась; сонное бездействие царило на ней; две-три грязные бабы сидели у стены гостиного двора с рязанью и грушей; они, пользуясь тем, что пальцы не мерзнут, вязали чулки, считали петли и изредка только
обращались друг
к другу, ковыряя в зубах спицами, вздыхая, зевая и осеняя рот свой знамением креста.
"Понравилось словцо", — подумал Потугин. — Это вы совершенно справедливо изволили заметить, — произнес он громко, — зато
природа здесь удивительная и местоположение такое, какое редко можно найти. Ваша спутница в особенности должна это оценить. Не правда ли, сударыня? — прибавил он,
обращаясь на этот раз прямо
к Татьяне.
Угадывая инстинктом
природу молодой страсти своего возлюбленного, Ольга Федотовна не решилась ни на какие прямые с ним откровенности. Она правильно сообразила, что этим она его не возьмет, и
обратилась к хитрости,
к силе своих чар и своего кокетства.
— Здравствуйте, мои миленькие! — заговорил Константин Диомидыч, — как вы рано сегодня гулять пошли! А я, — прибавил он,
обращаясь к Басистову, — уже давно вышел; моя страсть — наслаждаться
природой.
— Хорошо-с. Значит, как желудок хочет есть, так нравственное чувство хочет, чтобы мы любили своих ближних. Так? Но естественная
природа наша по себялюбию противится голосу совести и разума, и потому возникает много головоломных вопросов.
К кому же мы должны
обращаться за разрешением этих вопросов, если вы не велите ставить их на философскую почву?
Не мудрено, что живой, восприимчивый мальчик
обратился исключительно
к природе и своему внутреннему чувству и стал жить в этом мире, в котором не встречал столько противоречий, как в окружающих его житейских явлениях.
Ведь
к этому шуму,
к этому шепоту
природы, пению и трещанию кузнечиков недостает только любовного лепета, чтобы всё это
обратилось в рай!
— Чудесная игра
природы!.. — воскликнул он, наконец,
обращаясь к Зуде. — Замечаешь ли?
«Мал мыслью и способностью найтись в убеждениях красноречия, ибо холоденское благородное общество превышает всякое красноречие имеющих дар на оное. Вспомните, мм. гг., что место сие (Петербург) дало нам начало и науки и возвело нас на степень, ныне при нас имеющуюся, и что дети и младые родственники наши последуют под тот же покров нашего начала, или, так сказать, во вторую
природу, и наконец
обратимся духом
к слову Божию: „Блаженни милостивии, яко тии помилованы будут“. С истинным почтением» и проч.
Исчезла бы великая идея бессмертия и приходилось бы заменить ее; и весь великий избыток прежней любви
к тому, который был Бессмертие,
обратился бы у всех на
природу, на мир, на людей, на всякую былинку.
И ныне еще, после того как человек уже стал мужчиной и женщиной, та же София, лишь только он
к ней внутренно
обратится, делает и мужчину и женщину хотя бы внутренно причастными андрогинной и ангельской
природе» [Там же, с. 191–192.].