Неточные совпадения
Я не мог наглядеться на князя: уважение, которое ему все оказывали, большие эполеты, особенная радость, которую изъявила
бабушка, увидев его, и то, что он один, по-видимому, не боялся ее,
обращался с ней совершенно свободно и даже имел смелость называть ее ma cousine, внушили мне
к нему уважение, равное, если не большее, тому, которое я чувствовал
к бабушке. Когда ему показали мои стихи, он подозвал меня
к себе и сказал...
Можете себе представить, mon cousin, — продолжала она,
обращаясь исключительно
к папа, потому что
бабушка, нисколько не интересуясь детьми княгини, а желая похвастаться своими внуками, с тщательностию достала мои стихи из-под коробочки и стала их развертывать, — можете себе представить, mon cousin, что он сделал на днях…
— Надеюсь, ты не будешь скучать у меня, мой дружок, — сказала
бабушка, приподняв ее личико за подбородок, — прошу же веселиться и танцевать как можно больше. Вот уж и есть одна дама и два кавалера, — прибавила она,
обращаясь к г-же Валахиной и дотрагиваясь до меня рукою.
И тотчас добавил,
обращаясь к своей
бабушке...
— Сейчас, сейчас — вот и прекрасно: все, все — будет! — А где ж Иван Иваныч? — Иван Иваныч! —
обратилась бабушка к лесничему, — подите сюда, что вы там делаете? — Марфенька, где Марфенька? Что она забилась там
к себе?
— Ничего, так. Была больна, чуть не слегла. Теперь прошло… Где
бабушка? —
обратилась она
к Василисе.
— Марфенька! Я тебя просвещу! —
обратился он
к ней. — Видите ли,
бабушка: этот домик, со всем, что здесь есть, как будто для Марфеньки выстроен, — сказал Райский, — только детские надо надстроить. Люби, Марфенька, не бойся
бабушки. А вы,
бабушка, мешаете принять подарок!
— Вот, посмотри, каково ее муж отделал! —
обратилась бабушка к Райскому. — А за дело, негодяйка, за дело!
— А что,
бабушка, — вдруг
обратился он
к ней, — если б я стал уговаривать вас выйти замуж?
— Водки! — передразнил Опенкин, — с месяц ее не видал, забыл, чем пахнет. Ей-богу, матушка! —
обратился он
к бабушке, — вчера у Горошкина насильно заставляли: бросил все, без шапки ушел!
— Какой странный человек! Слышите, Тит Никоныч, что он говорит! —
обратилась бабушка к Ватутину, отталкивая Райского.
— А ты не шути этим, — остановила ее
бабушка, — он, пожалуй, и убежит. И видно, что вы давно не были, —
обратилась она
к Викентьеву, — стали спрашивать позволения отобедать!
— А вы,
бабушка, видели какой-нибудь сон? расскажите. Теперь ваша очередь! —
обратился к ней Райский.
— Где monsieur Борис? — спрашивала уже в пятый раз Полина Карповна, и до ужина, и после ужина, у всех. Наконец
обратилась с этим вопросом и
к бабушке.
Я вдруг
обратился к матери с вопросом: «Неужели
бабушка Прасковья Ивановна такая недобрая?» Мать удивилась и сказала: «Если б я знала, что ты не спишь, то не стала бы всего при тебе говорить, ты тут ничего не понял и подумал, что Александра Ивановна жалуется на тетушку и что тетушка недобрая; а это все пустяки, одни недогадки и кривое толкованье.
— Прекрасно, мой милый; вы, кажется, знаете, что я всегда совершенно здорова, — отвечала
бабушка таким тоном, как будто вопрос папа был самый неуместный и оскорбительный вопрос. — Что ж, хотите вы мне дать чистый платок? — продолжала она,
обращаясь к Гаше.
— Видите, мой милый, — сказала
бабушка,
обращаясь к папа, когда Гаша, продолжая ворчать, вышла из комнаты, — как со мной говорят в моем доме?
После объяснения с
бабушкой вечер потянулся еще вялее. Даже Арина Петровна притихла, узнавши действительную причину приезда Петеньки. Иудушка пробовал было заигрывать с маменькой, но, видя, что она об чем-то задумывается, замолчал. Петенька тоже ничего не делал, только курил. За ужином Порфирий Владимирыч
обратился к нему с вопросом...
— Дикая башка, понимаешь ли ты, что это тебе никогда богом не простится, во всю твою жизнь? Мать, —
обратился он
к бабушке, — ты гляди-ка, он меня ударил ведь? Он! Ударил. Спроси-ка его!
— Нет, мой дорогой, ничего я не боюсь, если понадобится. Только зачем же людей в грех вводить? Ты, может быть, не знаешь… Ведь я там… в Переброде… погрозилась со зла да со стыда… А теперь чуть что случится, сейчас на нас скажут: скот ли начнет падать, или хата у кого загорится, — все мы будем виноваты.
Бабушка, —
обратилась она
к Мануйлихе, возвышая голос, — правду ведь я говорю?
Наконец,
обратились к самому известному лекарству, которое было в большом употреблении у нас в доме еще при дедушке и
бабушке, но на которое мать моя смотрела с предубеждением и до этих пор не хотела о нем слышать, хотя тетка давно предлагала его.
— Да, Крестьян Иванович, позвольте же мне теперь, говорю, удалиться. Да тут, чтоб уж разом двух воробьев одним камнем убить, — как срезал молодца-то на
бабушках, и
обращаюсь к Кларе Олсуфьевне (дело-то было третьего дня у Олсуфья Ивановича), а она только что романс пропела чувствительный, — говорю, дескать, «чувствительно пропеть вы романсы изволили, да только слушают-то вас не от чистого сердца». И намекаю тем ясно, понимаете, Крестьян Иванович, намекаю тем ясно, что ищут-то теперь не в ней, а подальше…
— А, русский? а я думала не поймет! Не слыхал, может быть! Мистера Астлея я уже видела. Да вот он опять, — увидала его
бабушка, — здравствуйте! —
обратилась она вдруг
к нему.
Кончилось тем, что они совсем закружили и сбили
бабушку с толку, так что она, наконец, чуть не со слезами,
обратилась к старичку крупёру с просьбою защитить ее, чтоб он их прогнал.
— Это зачем ты воспротивился? — опять
обратилась бабушка к генералу. ( — А ты, батюшка, ступай, придешь, когда позовут, —
обратилась она тоже и
к обер-кельнеру, — нечего разиня-то рот стоять. Терпеть не могу эту харю нюрнбергскую!) — Тот откланялся и вышел, конечно не поняв комплимента
бабушки.
— Эдакой болван! — крикнула
бабушка,
обращаясь к Де-Грие. — Эдакой ты мерзкий французишка! Ведь посоветует же, изверг! Пошел, пошел! Ничего не понимает, а туда же суется!
— А как же? Ну, научи! —
обратилась к нему
бабушка.
— Ну, что ж ты, батюшка, стал предо мною, глаза выпучил! — продолжала кричать на меня
бабушка, — поклониться — поздороваться не умеешь, что ли? Аль загордился, не хочешь? Аль, может, не узнал? Слышишь, Потапыч, —
обратилась она
к седому старичку, во фраке, в белом галстуке и с розовой лысиной, своему дворецкому, сопровождавшему ее в вояже, — слышишь, не узнает! Схоронили! Телеграмму за телеграммою посылали: умерла аль не умерла? Ведь я все знаю! А я, вот видишь, и живехонька.
Поминутно, с каждым ходом,
обращался он
к ней и клялся ужаснейшими клятвами, что он сам «гоноровый» пан и что он не возьмет ни единой копейки из денег
бабушки.
— Bonjour! [Здравствуйте! (фр.)] — сказала
бабушка, вдруг резко
обращаясь к m-lle Blanche.
При осмотре
бабушка вдруг иногда приказывала останавливать кресла, указывала на какую-нибудь вещь в меблировке и
обращалась с неожиданными вопросами
к почтительно улыбавшемуся, но уже начинавшему трусить обер-кельнеру.
На обратном пути с кладбища
бабушка и Варвара долго толковали о том, куда теперь деть мальчика. Он, конечно, солдатский сын, и надо сделать ему определение по закону, куда следует; но как это сделать?
К кому надо
обратиться? Кто, наконец, станет бегать и хлопотать? На это могли утвердительно ответить только досужие и притом практические люди. Мальчик продолжал жить, треплясь по разным углам и старухам. И неизвестно, чем бы разрешилась судьба мальчика, если б снова не вступилась прачка Варвара.
Бабушка обратилась к работавшей с нею девочке и послала ее в сад набрать малины, а когда та вышла, она значительно взглянула мне в глаза и проговорила...
Николай Антонов, —
обратилась бабушка к дворецкому, — рассчитай этого человека; чтобы сегодня же
к обеду его здесь не было.
Он
обратился за объяснением такого странного явления
к своей няне Параше, и та, увлеченная благородным негодованием, объяснила, что барышня все это потихоньку натаскала у покойного дедушки, а
бабушка ей потакала.
Полояров, изобразив гримасу, которая выражала собою как бы восклицание: вот тебе,
бабушка, и Юрьев день! —
обратился с комическим поклоном
к Малгоржану. Тот был вне себя.
Бабушка помертвела лицом, схватилась за голову, крикнула что-то… Потом быстро-быстро принялась жестикулировать, как бы
обращаясь к Мариам. Немая, казалось, с глубоким вниманием слушала госпожу. Когда же
бабушка кончила свое безмолвное объяснение, Мариам оказалась возле меня и, прежде чем я могла опомниться, протестовать и защищаться, снова, как малого ребенка, подхватила меня на руки и потащила вон из комнаты.
Восхваление присутствующих шло по очереди. После блюда вкусного шашлыка, мастерски приготовленного Барбале, дедушка поднял чашу в честь Бэллы, называя ее княгиней Израил. Он
обращался к ней немного напыщенно и важно, точно
к совершенно посторонней. Бэлла, потупясь смотрела в тарелку. Я же, прикрыв лицо концом скатерти, еле сдерживалась, чтобы не фыркнуть на весь стол. Верно глаза мои красноречиво смеялись, потому что
бабушка не менее красноречиво погрозила мне пальцем через весь стол.
— Эта хорошенькая девушка — твоя дочь ага-Магомет? —
обратилась бабушка к гостю.
— Хорошо, что я сегодня здесь около
бабушки сижу, —
обратился он
к Анне Серафимовне, — а то кузиночка-то все книжками меня пужает. Все насчет обмена веществ… Штофвексель [Обмен веществ (от нем.: Stoffwechsel).]. Из физиологии-с!..
— Не знаю, какой нужно иметь свинский вкус, чтобы есть эту бурду! Пересолен, тряпкой воняет… клопы какие-то вместо лука… Просто возмутительно, Анфиса Ивановна! —
обращается он
к гостье-бабушке. — Каждый день даешь прорву денег на провизию… во всем себе отказываешь, и вот тебя чем кормят! Они, вероятно, хотят, чтобы я оставил службу и сам пошел в кухню стряпать.
— Ну, а
к батюшке,
бабушка,
обращались?
В последний раз, когда Верочка бегала туда за хлебом и картофелем (за все это время хлеб и картофель составляли самую существенную пищу
бабушки и внучки), приказчик из мелочной с ехидной усмешечкой
обратился к ней, Верочке, со словами: «А за вами, барышня, значится изрядный должок», заставив вспыхнуть до ушей бедную Верочку.
Глаза
бабушки обращаются к висевшему в углу киоту (единственное сокровище, оставшееся от прежней жизни), и она продолжает молиться за Верочку. За себя ей,
бабушке, нечего молиться. Ей немного надо. Угол в богадельне, койка и все. Ее песенка спета. А вот Верочка… Верочка… С трудом старуха опускается на колени. Больные ноги что-то плохо сгибаются в суставах.
— Тебе что,
бабушка? —
обратился к ней Воскресенский.
— Не знаешь ли,
бабушка, что сталось с одним жившим в этих местах моим приятелем, охотником Егором Никифоровым? —
обратился к ней прохожий.