Неточные совпадения
Самгин пожелал ему доброй ночи,
ушел в свою комнату, разделся и лег, устало думая о чрезмерно словоохотливых и скучных людях, о людях одиноких, героически исполняющих свой долг в тесном окружении врагов, о себе самом, о себе думалось жалобно, с
обидой на людей, которые бесцеремонно и даже как бы мстительно перебрасывают тяжести своих впечатлений на плечи друг друга.
Ушел он в настроении, не совсем понятном ему: эта беседа взволновала его гораздо более, чем все другие беседы с Мариной; сегодня она дала ему право считать себя обиженным ею, но
обиды он не чувствовал.
Климу хотелось отстегнуть ремень и хлестнуть по лицу девушки, все еще красному и потному. Но он чувствовал себя обессиленным этой глупой сценой и тоже покрасневшим от
обиды, от стыда, с плеч до ушей. Он
ушел, не взглянув на Маргариту, не сказав ей ни слова, а она проводила его укоризненным восклицанием...
«Брак? Что это… брак… — неслось, как вихрь, в уме Алеши, — у ней тоже счастье… поехала на пир… Нет, она не взяла ножа, не взяла ножа… Это было только „жалкое“ слово… Ну… жалкие слова надо прощать, непременно. Жалкие слова тешат душу… без них горе было бы слишком тяжело у людей. Ракитин
ушел в переулок. Пока Ракитин будет думать о своих
обидах, он будет всегда
уходить в переулок… А дорога… дорога-то большая, прямая, светлая, хрустальная, и солнце в конце ее… А?.. что читают?»
— Вы как хотите, господа, это дело вашего личного взгляда, но я принципиально
ухожу вместе с Борисом. Пусть он там неправ и так далее, мы можем выразить ему порицание в своей интимной компании, но раз нашему товарищу нанесли
обиду — я не могу здесь оставаться. Я
ухожу.
Николай нахмурил брови и сомнительно покачал головой, мельком взглянув на мать. Она поняла, что при ней им неловко говорить о ее сыне, и
ушла в свою комнату, унося в груди тихую
обиду на людей за то, что они отнеслись так невнимательно к ее желанию. Лежа в постели с открытыми глазами, она, под тихий шепот голосов, отдалась во власть тревог.
Мы можем только сказать: заволокли, и затем, как бы под гнетом глубокой
обиды, поспешить
уйти от случайно выплывающих воспоминаний.
И чем чаще смущалось воображение представлением о Головлеве, тем сильнее развращалась воля и тем дальше
уходили вглубь недавние кровные
обиды.
«Все
уходят, — думалось ему с лёгкой, как туман,
обидой, вдруг коснувшейся сердца. Чуть кто получше — то умрёт, то убежит, как Созонт и Марков, а то прогонят, как дьячка…»
Бледнея и смущённо улыбаясь, он молча
уходил прочь и думал без
обиды, но с великим удивлением...
— Гм! Посмотрим; проэкзаменуем и Коровкина. Но довольно, — заключил Фома, подымаясь с кресла. — Я не могу еще вас совершенно простить, полковник:
обида была кровавая; но я помолюсь, и, может быть, Бог ниспошлет мир оскорбленному сердцу. Мы поговорим еще завтра об этом, а теперь позвольте уж мне
уйти. Я устал и ослаб…
— Ты, впрочем, не рви тетрадку, — сказал он наконец Гавриле. — Подожди и сам будь здесь: ты, может быть, еще понадобишься. Друг мой! — прибавил он, обращаясь ко мне, — я, кажется, уж слишком сейчас закричал. Всякое дело надо делать с достоинством, с мужеством, но без криков, без
обид. Именно так. Знаешь что, Сережа: не лучше ли будет, если б ты
ушел отсюда? Тебе все равно. Я тебе потом все сам расскажу — а? как ты думаешь? Сделай это для меня, пожалуйста.
Несчастливцев. Он солгал, бесстыдно солгал. О, как гнусен может быть человек! Но если… Пусть лучше он лжет, чем говорит правду! Я только прибью его… Но если моя благочестивая тетушка, этот образец кротости и смирения… О, я тогда заговорю с ней по-своему. Посмеяться над чувством, над теплыми слезами артиста! Нет, такой
обиды не прощает Несчастливцев! (
Уходит.)
И настала тяжкая година,
Поглотила русичей чужбина,
Поднялась
Обида от курганов
И вступила девой в край Троянов.
Крыльями лебяжьими всплеснула,
Дон и море оглашая криком,
Времена довольства пошатнула,
Возвестив о бедствии великом.
А князья дружин не собирают.
Не идут войной на супостата,
Малое великим называют
И куют крамолу брат на брата.
А враги на Русь несутся тучей,
И повсюду бедствие и горе.
Далеко ты, сокол наш могучий,
Птиц бия,
ушел на сине море!
Чиротта хотел
уйти, он спрятал свои маленькие глаза в складках пренебрежительной гримасы и, качая круглой черной головой, отказывался повторить
обиду, тогда Мэта громко сказал...
Но когда Автономов
уходил, Лунёв, думая над его словами, испытывал чувство
обиды.
Но Любовь не
ушла; настойчиво заглядывая в глаза его, она с
обидой в голосе спросила...
Такие отношения установились у них быстро; в две-три встречи Медынская вполне овладела юношей и начала медленно пытать его. Ей, должно быть, нравилась власть над здоровым, сильным парнем, нравилось будить и укрощать в нем зверя только голосом и взглядом, и она наслаждалась игрой с ним, уверенная в силе своей власти. Он
уходил от нее полубольной от возбуждения, унося
обиду на нее и злобу на себя. А через два дня снова являлся для пытки.
Удивленный и грустный, он
ушел с палубы наверх, к штурвалу, сел там и стал с
обидой задумчиво смотреть на синий берег и зубчатую полосу леса.
Евсей убежал в лавку и целый день чувствовал в сердце зуд незаслуженной
обиды. Она не порвала его влечения к Анатолию, но заставила его
уходить со двора, как только Анатолий замечал его. И он устранил стекольщика из области своих грёз…
— Ступай, спи! Ах ты, боже мой! — восклицала она, брезгливо отталкивая его. Он
уходил от неё в прихожую, где спал, и всё более отдалялся внутренно, понемногу теряя своё бесформенное, тёпленькое чувство к ней. Лёжа в постели, налитый
обидой и острым, неприятным возбуждением, слышал, как Раиса густым, воркующим голосом пела задумчивую песню, всегда одну, и — звенит стекло бутылки, стукаясь о рюмку…
Учился он плохо, потому что в школу приходил насыщенный опасениями побоев,
уходил из неё полный
обид. Его страх быть обиженным был ясен и вызывал у всех неодолимое желание надавать Старику тумаков.
Уже пошел слух; я сам не знал, что будет, однако решился, а посмотрю на ее лицо, — нет охоты говорить, вижу по лицу, что говорить запрещает и
уходит с
обидой.
Двое мужчин и женщина, плечи которой казались сзади в этот момент пригнутыми резким ударом, обменялись вполголоса немногими словами и, не взглянув ни на кого, поспешно
ушли. Они больше не казались живыми существами. Они были убиты на моих глазах выстрелом из чековой книжки. Через дверь самое далекое зеркало повторило движения удаляющихся фигур, и я, бросившись на стул, неудержимо заплакал, как от смертельной
обиды, среди волнения потрясенной толпы, спешившей разойтись.
Не стерпел
обиды Полуект Степаныч и обругал игумена по своему воеводскому обычаю, а игумен запер его в своей келье, положил ключ себе в карман и
ушел к вечерне. Тут уж зло-горе взяло воеводу, и начал он ломиться в дверь и лаять игумена неподобными словами, пока не выбился из сил. А игумен воротился из церкви и спрашивает через дверь...
Фетинья. Вот еще выкормила чаду на свою голову. (
Уходя). Не забуду я вам
обиды! До суда дойду. (
Уходит).
Сейчас он видел, что все друзья, увлеченные беседою с кривым, забыли о нем, — никто не замечает его, не заговаривает с ним. Не однажды он хотел пустить в кучу людей стулом, но
обида, становясь всё тяжелее, давила сердце, обессиливала руки, и, постояв несколько минут, — они шли медленно, — Бурмистров, не поднимая головы, тихонько
ушел из трактира.
Уйти? Но куда же? Павел — тот вскинул свою палку на плечи, шел, шел по прямой дороге, все уменьшаясь, мелькнул беленькой точкой у самого леса, который составлял для мальчика грань видимого мира. Мелькнул еще раз и скрылся. Будет ли ему там хорошо или дурно, найдет ли он там забвение горькой
обиды, спокойствие, счастье или тягчайшие, еще более жестокие
обиды?..
А ты пока молчи,
Умей скрывать
обиду; дожидайся.
Он не
уйдет никак от наших рук.
Я сторожа к нему приставил, знаешь,
Павлушку; он хоть зайца соследит;
Волк травленый, от петли увернулся.
Он из дьячков из беглых, был в подьячих,
Проворовался в чем-то; присудили
Его повесить, он и задал тягу.
Теперь веревки как огня боится.
Хоть висельник, да только бы служил.
Ну, и писать горазд, мне то и нужно.
Да мы еще с тобою потолкуем.
Куда пойдешь отсюда?
— Можно…
уйти?.. — процедил он опять, и губы его сложились в такую складку злости и
обиды, что мне стало несколько жутко.
— Не больно-то ты мне нужна… — ответил Яков с
обидой, встал и
ушел от нее.
Все ваши
обиды снесу!
Поверьте, унижен я
Ничуть не меньше, чем вы…
О, если б я не был пьян,
Я шел бы следом за ней!
Но двое тащили меня,
Когда я заметил ее…
Потом я упал в сугроб,
Они, ругаясь,
ушли,
Решившись бросить меня…
Не помню, долго ль я спал…
Проснувшись, вспомнил, что снег
Замел ее нежный след!
Сазонке же хотелось
уйти, но он не знал, как это сделать без
обиды для мальчика, шмурыгал носом, почти сползал со стула и опять садился плотно и решительно, как будто навсегда.
— Нет, Астафий Иваныч, вы вот, как
уходите, сундук теперь запираете, а я, Астафий Иваныч, вижу и плачу… Нет, уж вы лучше пустите меня, Астафий Иваныч, и простите мне всё, чем я в нашем сожительстве вам
обиду нанес.
Девушка постояла, посмотрела ему в спину, повернулась и
ушла. С больным чувством
обиды возвратилась она домой, уселась на полу, на маленькую скамеечку, за каким-то коленкором, который в тот день кроила, и, положив на колени подпертую ладонями голову, заплакала тихо, беззвучно, но горько.
Ведь у него теперь никаких прав нет!.. Будут его «пороть». Это слово слышит он по ночам — точно кто произносит над его ухом. Мужик! Бесправный! Ссыльный по приговору односельчан! Вся судьба в корень загублена. А в груди трепещет жажда жизни, чувствуешь
обиду и позор.
Уходит навсегда дорога к удаче, к науке, ко всему, на что он считал уже себя способным и призванным.
Беспрестанные жалобы на
обиды, кислые мины, когда ему вздумается выйти вечером, или когда ему захочется почитать в постели, сетования о новом платье, вздохи по поводу рваных сорочек, оханье, когда нет денег, а более всего его возмущали скверные обеды, вследствие того, что большая часть денег
ушла на покупку перчаток.
Голос Мотьки задрожал, — от
обиды или от сожаления?… Она повернулась и снова
ушла во двор.
Бывает, что отец не поймет его и просто-напросто прогонит играть или спать, — Юpa
обиды не чувствует и
уходит с огромным удовольствием.