Неточные совпадения
Положение их
в первую минуту было похоже на положение школьника, которому сонному товарищи, вставшие поранее, засунули
в нос гусара, то есть бумажку, наполненную
табаком.
Потянувши впросонках весь
табак к себе со всем усердием спящего, он пробуждается, вскакивает, глядит, как дурак, выпучив глаза, во все стороны, и не может понять, где он, что с ним было, и потом уже различает озаренные косвенным лучом солнца стены, смех товарищей, скрывшихся по углам, и глядящее
в окно наступившее утро, с проснувшимся лесом, звучащим тысячами птичьих голосов, и с осветившеюся речкою, там и там пропадающею блещущими загогулинами между тонких тростников, всю усыпанную нагими ребятишками, зазывающими на купанье, и потом уже наконец чувствует, что
в носу у него сидит гусар.
Следствие вел провинциальный чиновник, мудрец весьма оригинальной внешности, высокий, сутулый, с большой тяжелой головой,
в клочьях седых волос, встрепанных, точно после драки, его высокий лоб, разлинованный морщинами, мрачно украшали густейшие серебряные брови, прикрывая глаза цвета ржавого железа, горбатый, ястребиный
нос прятался
в плотные и толстые, точно литые, усы, седой волос усов очень заметно пожелтел от дыма
табака. Он похож был на военного
в чине не ниже полковника.
Кучер мой сперва уперся коленом
в плечо коренной, тряхнул раза два дугой, поправил седелку, потом опять пролез под поводом пристяжной и, толкнув ее мимоходом
в морду, подошел к колесу — подошел и, не спуская с него взора, медленно достал из-под полы кафтана тавлинку, медленно вытащил за ремешок крышку, медленно всунул
в тавлинку своих два толстых пальца (и два-то едва
в ней уместились), помял-помял
табак, перекосил заранее
нос, понюхал с расстановкой, сопровождая каждый прием продолжительным кряхтением, и, болезненно щурясь и моргая прослезившимися глазами, погрузился
в глубокое раздумье.
Я его не помню; сказывают, недалекий был человек, с большим
носом и веснушками, рыжий и
в одну ноздрю
табак нюхал;
в спальне у матушки висел его портрет,
в красном мундире с черным воротником по уши, чрезвычайно безобразный.
— Это очень опасно, с этого начинается сумасшествие. Камердинер с бешенством уходил
в свою комнату возле спальной; там он читал «Московские ведомости» и тресировал [заплетал (от фр. tresser).] волосы для продажных париков. Вероятно, чтоб отвести сердце, он свирепо нюхал
табак;
табак ли был у него силен, нервы
носа, что ли, были слабы, но он вследствие этого почти всегда раз шесть или семь чихал.
— С правой стороны вашей стоит vin de Graves, вы опять не ошибитесь, — и Тирье, пихая огромную щепотку
табаку в широкий и вздернутый
в одну сторону
нос, сыпал
табак на тарелку.
И, обиженный неблагодарностью своего друга, он нюхал с гневом
табак и бросал Макбету
в нос, что оставалось на пальцах, после чего тот чихал, ужасно неловко лапой снимал с глаз
табак, попавший
в нос, и, с полным негодованием оставляя залавок, царапал дверь; Бакай ему отворял ее со словами «мерзавец!» и давал ему ногой толчок. Тут обыкновенно возвращались мальчики, и он принимался ковырять масло.
Не говоря ни слова, встал он с места, расставил ноги свои посереди комнаты, нагнул голову немного вперед, засунул руку
в задний карман горохового кафтана своего, вытащил круглую под лаком табакерку, щелкнул пальцем по намалеванной роже какого-то бусурманского генерала и, захвативши немалую порцию
табаку, растертого с золою и листьями любистка, поднес ее коромыслом к
носу и вытянул
носом на лету всю кучку, не дотронувшись даже до большого пальца, — и всё ни слова; да как полез
в другой карман и вынул синий
в клетках бумажный платок, тогда только проворчал про себя чуть ли еще не поговорку: «Не мечите бисер перед свиньями»…
Всем улыбаясь одинаково ласково, ко всем мягко внимательная, Акулина Ивановна заправляла большим пальцем
табак в ноздри, аккуратно вытирала
нос и палец красным клетчатым платком и говорила...
— Какие глупости!.. — возразил тот. — У нас сторож Гаврилыч свататься к нему хочет,
нос у него
в табаке, губа отвисла, женится на нем — будет целовать его!
Запах
табаку и соленой рыбы густо бил
в нос.
Он всё чихал и всю неделю потом чихал даже и во сне, как-то залпами, по пяти и по шести чихов за раз, аккуратно каждый раз приговаривая: «Господи, далось же такое наказанье!»
В ту минуту он сидел на постели и с жадностью набивал себе
нос табаком из бумажного сверточка, чтоб сильнее и аккуратнее прочихаться.
Слушатель его угрюмо и совершенно равнодушно сидел на своей койке, протянув по ней ноги, изредка что-нибудь мычал
в ответ или
в знак участия рассказчику, но как будто более для приличия, а не
в самом деле, и поминутно набивал из рожка свой
нос табаком.
Когда сдали первую сдачу, Воронцов открыл табакерку и сделал то, что он делывал, когда был
в особенно хорошем расположении духа: достал старчески сморщенными белыми руками щепотку французского
табаку и поднес ее к
носу и высыпал.
«Всё залоги, конечно», — подумал Кожемякин. Запах
табаку и нафталина душил его и щипал
в носу, вызывая желание чихнуть.
— А что, Осип Евсеич, — спросил помощник, более и более приходивший
в себя после паралича от ворошатинского
табаку и утиравший синим платком глаза,
нос, лоб и даже подбородок, — я вас еще не спросил, как вам понравился вновь определившийся молодой человек, из Москвы, что ли?
Ты не смейся, — это гораздо серьезнее, чем ты думаешь, и упадок современной поэзии находится
в прямой зависимости от брошенной привычки набивать себе
нос табаком.
В Царицыне, увидав с великой радостью Волгу, вспомнил свою жизнь бурлацкую и
в память Нюхаря Костыги, моего лямочного друга, купил берестяную с фольгой вятскую тавлинку, четверку костромского нюхательного
табаку мятного — он летом хорош, мята
в носу холодит, — понюхал и ожил!
Гнусный — о, какой гнусный! — смех был ответом Патрику. Я перестал слушать. Я снова лег, прикрывшись рваной курткой, и стал курить
табак, собранный из окурков
в гавани. Он производил крепкое действие —
в горле как будто поворачивалась пила. Я согревал свой озябший
нос, пуская дым через ноздри.
«А которые стрельцы, и гулящие, и всякие люди с
табаком будут
в приводе дважды или трожды, и тех людей пытати, и не одинова, и бити кнутом на козле или по торгом; а за многие приводы у таких людей пороти ноздри и
носы резати, а после пыток и наказанья ссылати
в дальние городы, где государь укажет, чтоб на то смотря иным так неповадно было делати» (ст. 16...
Эта губа служила ему вместо табакерки, потому что
табак, адресуемый
в нос, почти всегда сеялся на нее.
— Бог
в помощь! желаю здравствовать! — произнес Иван Иванович, поклонившись на все стороны, с свойственною ему одному приятностию. Боже мой, как он умел обворожить всех своим обращением! Тонкости такой я нигде не видывал. Он знал очень хорошо сам свое достоинство и потому на всеобщее почтение смотрел, как на должное. Судья сам подал стул Ивану Ивановичу,
нос его потянул с верхней губы весь
табак, что всегда было у него знаком большого удовольствия.
Однако ж судья, чтоб поправить это дело, занял место городничего и, потянувши
носом с верхней губы весь
табак, отпихнул Ивана Ивановича
в другую сторону.
Потом обратил его подкладкой вверх и вновь покачал, вновь снял крышку с генералом, заклеенным бумажкой, и, натащивши
в нос табаку, закрыл, спрятал табакерку и, наконец, сказал...
Шаховской, саркастически прищуря свои маленькие глаза и нюхая
табак своим огромным
носом, или, лучше сказать, нюхая кончики своих пальцев, вымаранных когда-то
в табаке, отвечал мне, что труд мой был бы напрасен, что петербургские артисты не станут играть по-московски, да и времени свободного не имеют выслушать мою декламацию; что теперь они еще не знают ролей; что меня пригласят на настоящую репетицию и что мне предоставляется право остановить артиста и сделать ему замечание, если я не буду доволен его игрой.
— Напечатать-то, конечно, дело небольшое, — сказал чиновник, — только я не предвижу
в этом никакой для вас выгоды. Если уже хотите, то отдайте тому, кто имеет искусное перо, описать это как редкое произведение натуры и напечатать эту статейку
в «Северной пчеле» (тут он понюхал еще раз
табаку) для пользы юношества (тут он утер
нос), или так, для общего любопытства.
Mитрич. Ишь, духу-то напустили,
в рот им ситного пирога с горохом. Мимо лили добро-то. И
табаком не заглушишь. Так
в носу и вертит. О господи! Спать, видно. (Подходит к лампочке, хочет завернуть.)
— Зайца увидит скорее, чем
табак утрешь из
носу. Бывало, свистнет: «А ну, Разбой! а ну, Быстрая!» — а сам на коне во всю прыть, — и уже рассказать нельзя, кто кого скорее обгонит: он ли собаку или собака его. Сивухи кварту свиснет вдруг, как бы не бывало. Славный был псарь! Только с недавнего времени начал он заглядываться беспрестанно на панночку. Вклепался ли он точно
в нее или уже она так его околдовала, только пропал человек, обабился совсем; сделался черт знает что; пфу! непристойно и сказать.
— У меня на один
нос выходит три фунта
табаку в месяц.
Тяжелый и важный век этих старых ворчунов, обсыпанных пудрою и нюхательным
табаком, сенаторов и кавалеров ордена св. Владимира первой степени, с тростью
в руках и гайдуками за каретой, — век этих стариков, говоривших громко, смело и несколько
в нос, — был разом подрезан воцарением Павла Петровича.
Только вдруг чувствует вор, что ему
в носу защекотало от
табаку и чихнуть хочется.
И, уже раздевшись и натягивая свежую перчатку, он наклонял прилизанную голову к пушистым бакам швейцара, скалил гнилые, прокопченные
табаком зубы и
в самый
нос совал полуодетую перчаткою руку с болтающимися плоскими пальцами.
Тогда же, пошив себе прегромядный жилет с кожаными карманами, он насыпал
в эти карманы нюхательного
табаку и нюхал его без табакерки, прямо зачерпывая из кармана и поднося к
носу всеми пятью перстами, ибо так делали будто дьяки, которым он желал подражать, заставляя, чтобы все боялись его ябеды.
Князь Василий, загнув высоко ногу, с табакеркой
в руках и как бы расчувствованный донельзя, как бы сам сожалея и смеясь над своею чувствительностью, сидел с улыбкой умиления на лице, когда вошла княжна Марья. Он поспешно поднес щепоть
табаку к
носу.
Мы все по ней скучаем.
Стало тошно до чертиков
Под юбкой сидеть у жены
И живот напузыривать чаем.
Денег нет, чтоб пойти
в кабак,
Сердце ж спиртику часто хочет.
Я от скуки стал нюхать
табак —
Хоть немного
в носу щекочет.
И когда Вековечкин пришел и
в чем дело выслушал, то сначала не хотел говорить, но потом, получив от архиерея серебряный рубль, зацепил из жилетного кармана целую пятерню
табаку и, вытянув ее
в свой престрашный
нос, заговорил так...