Неточные совпадения
Первым делом они перестроили «Эрмитаж» еще роскошнее, отделали в том же здании шикарные номерные бани и выстроили новый дом под
номера свиданий. «Эрмитаж» увеличился стеклянной галереей и летним садом с отдельным входом, с роскошными отдельными
кабинетами, эстрадами и благоуханным цветником…
Ход из
номеров был прямо в ресторан, через коридор отдельных
кабинетов.
Особенно же славились ужины, на которые съезжалась кутящая Москва после спектаклей. Залы наполняли фраки, смокинги, мундиры и дамы в открытых платьях, сверкавших бриллиантами. Оркестр гремел на хорах, шампанское рекой…
Кабинеты переполнены.
Номера свиданий торговали вовсю! От пяти до двадцати пяти рублей за несколько часов. Кого-кого там не перебывало! И все держалось в секрете; полиция не мешалась в это дело — еще на начальство там наткнешься!
Слово «казенная» было вычеркнуто, и
номер задержан. Цензурный комитет помещался тогда на углу Сивцева Вражка и Б. Власьевского переулка. Я вошел и попросил доложить о себе председателю цензурного комитета В.В. Назаревскому, которым и был приглашен в
кабинет. Я рассказал о моем противоцензурном поступке, за который в те блаженные времена могло редактору серьезно достаться, так как «преступление» — выпуск
номера без разрешения цензуры — было налицо.
Когда В.М. Дорошевич появлялся в редакции, то все смолкало. Он шествовал к себе в
кабинет, принимал очень по выбору, просматривал каждую статью и, кроме дневных приемов, просиживал за чтением гранок ночи до выхода
номера.
Никогда не забыть мне беседы в редакции «Русских ведомостей», в
кабинете В.М. Соболевского, за чаем, где Н.К. Михайловский и А.И. Чупров говорили, что в России еще не народился пролетариат, а в ответ на это Успенский привел в пример моих только что напечатанных «Обреченных», попросил принести
номер газеты и заставил меня прочитать вслух.
В десять ужин, а после ужина уходит в
кабинет и до четырех часов стучит на своем «ремингтоне». Летом тот же режим — только больше на воздухе. Любитель цветов, В.М. Лавров копается в саду, потом ходит за грибами, а по ночам делает переводы на русский язык польских писателей или просматривает материалы для очередного
номера журнала, которые ему привозили из редакции.
Наши в отеле занимают два
номера; у них четыре комнаты. Первая — большая — салон, с роялем. Рядом с нею тоже большая комната —
кабинет генерала. Здесь ждал он меня, стоя среди
кабинета в чрезвычайно величественном положении. Де-Грие сидел, развалясь, на диване.
Новский и Карамышев согласились вполне с этим заключением. Начался допрос свидетелей. Когда прислуживавшие вечером княгине лакей и горничная показали, что оставили ее в
номере с ее сиятельством княжной Маргаритой Дмитриевной, в уме Карамышева снова мелькнула мысль, что княжну также видели шедшей накануне по направлению к
кабинету, в котором нашли на другой день мертвой ее дядю.
Запершись в
кабинете и положив ночник и пистолет на стол, подошел Фюренгоф к одному шкапу, вынул из него деревянный ящик с гвоздиками
номер четвертый, засунул руку дальше и вынул укладку, на которой тоже была надпись: гвозди
номера четвертого.
Жених и невеста вышли из
кабинета. В этот же вечер было решено до времени не объявлять о помолвке, а написать дяде и сестре в Шестово. Княжна Лида принялась писать письма. Князь со своей стороны написал брату. Письма были отправлены с тем же нарочным, который был прислан в город князем Александром Павловичем заказать
номер в гостинице «Гранд-Отель» и уведомить князя Дмитрия о визите к нему Николая Леопольдовича Гиршфельда.
Была поздняя ночь, когда они приехали. Марья Сергеевна поспешила в детскую, доктор с Ширяевым вошли в
кабинет. На письменном столе были навалены медицинские книги, пачками лежали
номера «Врача» в бледно-зеленых обложках. Ширяев, потирая руки, прошелся по
кабинету. Остановился перед большою фотографией над диваном.