Неточные совпадения
— Да, — ответил машинально Митя, рассеянно посмотрел на свои руки и тотчас забыл про них и про вопрос
Фени. Он опять погрузился в молчание. С тех пор как вбежал он, прошло уже минут двадцать. Давешний испуг его прошел, но, видимо, им уже овладела вполне какая-то
новая непреклонная решимость. Он вдруг встал с места и задумчиво улыбнулся.
Мысль о бегстве из отцовского дома явилась у Марьи в тот же роковой вечер, когда она узнала о
новой судьбе сестры
Фени.
Новая история с
Феней была тут ни при чем.
Это
новое чувство, граничившее с физической брезгливостью, иногда просто пугало
Феню, а любви Карачунского она не верила, потому что в своей душе не находила ей настоящего ответа.
Известие о бегстве
Фени от баушки Лукерьи застало Родиона Потапыча в самый критический момент, именно когда Рублиха выходила на роковую двадцатую сажень, где должна была произойти «пересечка». Старик был так увлечен своей работой, что почти не обратил внимания на это
новое горшее несчастье или только сделал такой вид, что окончательно махнул рукой на когда-то самую любимую дочь. Укрепился старик и не выдал своего горя на посмеянье чужим людям.
Петр Васильич принес с собой целый ворох всевозможных новостей: о том, как сменили Карачунского и отдали под суд, о Кожине, сидевшем в остроге, о Мыльникове, который сейчас ищет золото в огороде у Кожина, о
Фене, выкинувшей ребенка, о
новом главном управляющем Оникове, который грозится прикрыть Рублиху, о Ермошке, как он гонял в город к прокурору.
Когда таким образом
Феня оказалась достаточно подготовленной, Алена Евстратьевна приказала братцу Гордею Евстратычу объясниться с ней самому. Девушка ждала этого визита и со страхом думала о том, что она скажет Гордею Евстратычу. Он пришел к ней бледный, но спокойный и важный, как всегда. Извинившись за старое, он повел степенную и обстоятельную речь, хотя к сказанному уже Аленой Евстратьевной и о. Крискентом трудно было прибавить что-нибудь
новое.
Татьяна Власьевна, собственно, не должна была бы вынести всех этих испытаний, которые валились на ее седую голову одно за другим, но она, наперекор всему, быстро начала поправляться, точно в это семидесятилетнее дряхлое тело были вдохнуты
новая жизнь и сила, которая живила и укрепляла его; наоборот,
Феня слегла в постель и разнемогалась с каждым днем все сильнее.
— В то воскресенье мы к Пятовым пойдем, баушка… Пойдем?..
Фене новое платье сшили, называется бордо, то есть это краска называется, баушка, бордо, а не материя и не мода. Понимаешь?
Опять крик, опять
новые грезы; но теперь бабушка Татьяна и Гордей Евстратыч сменялись худеньким дедушкой Поликарпом Семенычем, который все искал Зотушку; а
Феня прятала его то у себя под подушкой, то в коробке с гостинцем Гордея Евстратыча.
Иногда к этим вполне определенным впечатлениям прибавлялось что-то
новое, неясное и смутное, расплывавшееся, как туман; но
Феня чувствовала присутствие этого неопределенного, потому что оно заставляло ее дрожать в лихорадке.