Неточные совпадения
При этом Метров рассказал
председателю то же, что он рассказывал Левину, а Левин сделал те же замечания, которые он уже делал нынче утром, но для разнообразия высказал и свое
новое мнение, которое тут же пришло ему в голову.
Маслова обвинялась в умышленном отравлении Смелькова с исключительно корыстною целью, каковая являлась единственным мотивом убийства, присяжные же в ответе своем отвергли цель ограбления и участие Масловой в похищении ценностей, из чего очевидно было, что они имели в виду отвергнуть и умысел подсудимой на убийство и лишь по недоразумению, вызванному неполнотою заключительного слова
председателя, не выразили этого надлежащим образом в своем ответе, а потому такой ответ присяжных безусловно требовал применения 816 и 808 статей Устава уголовного судопроизводства, т. е. разъяснения присяжным со стороны
председателя сделанной ими ошибки и возвращения к
новому совещанию и
новому ответу на вопрос о виновности подсудимой», — прочел Фанарин.
В этом месте защитника прервал довольно сильный аплодисмент. В самом деле, последние слова свои он произнес с такою искренне прозвучавшею нотой, что все почувствовали, что, может быть, действительно ему есть что сказать и что то, что он скажет сейчас, есть и самое важное. Но
председатель, заслышав аплодисмент, громко пригрозил «очистить» залу суда, если еще раз повторится «подобный случай». Все затихло, и Фетюкович начал каким-то
новым, проникновенным голосом, совсем не тем, которым говорил до сих пор.
Должно быть,
председатель тут же сообщил
новый документ суду, прокурору, защитнику, присяжным.
Вот из этой же чернильницы велись подкопы под Тетюева-сына, когда он, в пику кукарскому заводоуправителю, занял пост
председателя земской управы, чтобы донимать заводы разными
новыми статьями земских налогов.
Тетюев занял свой
новый пост юрисконсульта, а Родион Антоныч единогласно был избран
председателем Ельниковской земской управы, причем в первый же год своей земской деятельности поставил дело так, что знаменитая гора Куржак, обложенная двумя рублями семнадцатью копейками земских налогов, была освобождена от этой непосильной тяготы, как освобождены на Урале от земского обложения все золотые прииски.
Даже
председатель казенной палаты, забыв мысль о
новом губернаторе, проговорил почти вслух: «Хорошо, очень хорошо!», а любимый губернаторский писец опять заметил, что на глазах вице-губернатора, молчавшего и не хлопавшего, заискрились слезы.
— Не люблю
новых, — прервал
председатель дипломата-советчика, — не люблю-с
новых книг. Вот и теперь перечитывал «Душеньку» в сотый раз и, истинно уверяю вас, с
новым удивительным наслаждением. Какая легкость, какое востроумие! — Да, Ипполит Федорович не завещал никому таланта.
Дело шло о службе где-то в палате в губернии, о прокурорах и
председателях, о кое-каких канцелярских интригах, о разврате души одного из повытчиков, о ревизоре, о внезапной перемене начальства, о том, как господин Голядкин-второй пострадал совершенно безвинно; о престарелой тетушке его, Пелагее Семеновне; о том, как он, по разным интригам врагов своих, места лишился и пешком пришел в Петербург; о том, как он маялся и горе мыкал здесь, в Петербурге, как бесплодно долгое время места искал, прожился, исхарчился, жил чуть не на улице, ел черствый хлеб и запивал его слезами своими, спал на голом полу и, наконец, как кто-то из добрых людей взялся хлопотать о нем, рекомендовал и великодушно к
новому месту пристроил.
Наконец, в начале сентября приехал в Москву
председатель нового цензурного комитета и привез с собой секретаря, Новикова, природного москвича.
Председатель, несмотря на то, что я старался предварительно объяснить ему все хорошие стороны нашего
нового товарища, глядел на него с насмешкою, как на юродивого или как на шута, но был очень вежлив.
Председатель наш расхохотался, взял лист бумаги и написал, без помарки, журнал открытия
нового «отдельного цензурного комитета»; мы все трое подписали его; секретарь взял под мышку все старые дела и архив и отправился с ними в квартиру
председателя, а я поехал домой.
Неготовность к сдаче дел также нисколько не остановила моего
председателя, который, имея в руках предписание министра о немедленном открытии
нового цензурного комитета, не отставал от попечителя до тех пор, покуда он не исполнил его требования.
Глинка наморщился: ему не понравилась выходка нашего
председателя, который сейчас предложил Глинке, как
новому цензору, прочесть журналы, состоявшиеся до его вступления.
Василий Леонидыч. Нет, я тебе сейчас скажу: это
новое общество. Очень, я тебе скажу, серьезное общество, И ты знаешь, кто
председатель? А, что?
Вдруг через два дня
новая повестка: внести дополнительные двадцать пять тысяч. Мириманов опять пошел и решил добиться свидания с самим
председателем ревкома Искандером. Воротился домой часов через шесть, бледный от подавляемого бешенства, гадливо вздрагивающий.
— А вот погоди, как прокатят сегодня на вороных, — скромно заметил Шилохвостов, высокий рыжий человек в
новой дворянской фуражке, — то поневоле придется баллотироваться в
председатели.
Последним был допрошен уездный врач, вскрывавший покойную старуху. Он сообщил суду всё, что помнил из своего протокола вскрытия и что успел придумать, идя утром в суд.
Председатель щурил глаза на его
новую, лоснящуюся черную пару, на щегольской галстук, на двигавшиеся губы, слушал, и в его голове как-то сама собою шевелилась ленивая мысль: «Теперь все ходят в коротких сюртуках, зачем же он сшил себе длинный? Почему именно длинный, а не короткий?»
Председатель, не старый человек, с до крайности утомленным лицом и близорукий, сидел в своем кресле, не шевелясь и держа ладонь около лба, как бы заслоняя глаза от солнца. Под жужжанье вентиляции и секретаря он о чем-то думал. Когда секретарь сделал маленькую передышку, чтобы начать с
новой страницы, он вдруг встрепенулся и оглядел посовелыми глазами публику, потом нагнулся к уху своего соседа-члена и спросил со вздохом...
Владимир Николаевич с помощью Бориса Александровича Шмеля и искусно составленных им отчетов благополучно пережил общее собрание членов общества и вновь почти единогласно был избран
председателем. Это уже отошло в область прошедшего и через несколько дней предстояло
новое общее собрание, которое, впрочем, далеко не так, как прежнее, беспокоило Бежецкого. Наука Шмеля принесла свои плоды.
С большим трудом уместившись в ней и положив
председателя к себе на колени, члены съезда отправились в
Новую Деревню, в заведение «Элизиум».
— Да вы-то что? Что ж я нарочно, по-вашему? — покраснел
председатель. — Вы глядите на эту, на толстую, на Кравченко, — ведь она глазами ее ест. Ведь они тут
новую ересь объявят, а я отписывайся! Благодарю вас покорнейше! И не могу же я отказывать, раз уж позволили… Вам угодно что-нибудь сказать, господин присяжный заседатель? Только, пожалуйста, покороче — мы и так потеряли уже полчаса.
Председатель одобряет и это. Немец недовольно хмурится, молодой офицер, подняв голову и брови, внимательно слушает, как что-то
новое и интересное.