Неточные совпадения
Слезы текли скупо из его глаз, но все-таки он ослеп от них, снял
очки и спрятал лицо в одеяло у ног Варвары. Он впервые плакал после дней детства, и хотя это было постыдно, а — хорошо: под слезами обнажался человек, каким Самгин не знал себя, и росло
новое чувство близости к этой знакомой и незнакомой женщине. Ее горячая рука гладила затылок, шею ему, он слышал прерывистый шепот...
Не зная, что делать с собою, Клим иногда шел во флигель, к писателю. Там явились какие-то
новые люди: носатая фельдшерица Изаксон; маленький старичок, с глазами, спрятанными за темные
очки, то и дело потирал пухлые руки, восклицая...
Это шумное веселье было неожиданно прервано появлением
нового лица. Однажды, когда Привалов занимался с Ляховским в его кабинете, старик, быстро сдвинув
очки на лоб, проговорил...
В один из последних вечеров, когда я прогуливался по шоссе, все время нося с собой
новое ощущение свободы, — из сумеречной и пыльной мглы, в которой двигались гуляющие обыватели, передо мною вынырнули две фигуры: один из моих товарищей, Леонтович, шел под руку с высоким молодым человеком в синих
очках и мягкой широкополой шляпе на длинных волосах. Фигура была, очевидно, не ровенская.
Суета на балконе затихла. Барыня с мальчиком и господин в золотых
очках подошли к самым перилам; остальные почтительно остановились на заднем плане. Из глубины сада пришел садовник в фартуке и стал неподалеку от дедушки. Откуда-то вылезший дворник поместился позади садовника. Это был огромный бородатый мужчина с мрачным, узколобым, рябым лицом. Одет он был в
новую розовую рубашку, по которой шли косыми рядами крупные черные горошины.
Не идти же ему к дантисту: вставьте, мол,
новые зубы и при этом позвольте-с
очки…
В канцелярии сидели Пётр, Грохотов, Евсей и ещё двое
новых шпионов — один рыжий, горбоносый, с крупными веснушками на лице и в золотых
очках, другой — бритый, лысый и краснощёкий, с широким носом и багровым пятном на шее около левого уха.
Мочального цвета жиденькие волосы были заплетены в две тонкие косички и запрятаны за высокий воротник праздничного казинетового подрясника; такого же цвета усы и какая-то чахлая, точно заморенная бородка, русский нос картошкой, маленькие серые глаза с крошечным зрачком, тонкая загорелая шея, точно разграфленная глубокими морщинами, круглые
очки в медной оправе, берестяная табакерка в кармане, легкое покашливанье и несоразмерно тяжелые шаги благодаря праздничным
новым сапогам — все это составляло одно целое.
Третий звонок. Входит молодой доктор в
новой черной паре, в золотых
очках и, конечно, в белом галстуке. Рекомендуется. Прошу садиться и спрашиваю, что угодно. Не без волнения молодой жрец науки начинает говорить мне, что в этом году он выдержал экзамен на докторанта и что ему остается теперь только написать диссертацию. Ему хотелось бы поработать у меня, под моим руководством, и я бы премного обязал его, если бы дал ему тему для диссертации.
— Пятьдесят и семь лет хожу я по земле, Лексей ты мой Максимыч, молодой ты мой шиш,
новый челночок! — говорил он придушенным голосом, улыбаясь больными серыми глазами в темных
очках, самодельно связанных медной проволокой, от которой у него на переносице и за ушами являлись зеленые пятна окиси. Ткачи звали его Немцем за то, что он брил бороду, оставляя тугие усы и густой клок седых волос под нижней губой. Среднего роста, широкогрудый, он был исполнен скорбной веселостью.
Она с решительным лицом, а я, пожимая плечами и стараясь насмешливо улыбаться, вернулись в гостиную. Здесь уже были
новые гости: какая-то пожилая дама и молодой человек в
очках. Не здороваясь с
новыми и не прощаясь со старыми, я пошел к себе.
Она встала с дивана, подошла, чуть шумя шелковым платьем, к окну кабинета и, приложив к переносице золотой двойной лорнет [Лорнет — складные
очки с ручкой.], посмотрела на
нового ссыльного.
Странна была
новая живая толпа на чернополосных шашках, и тяжел и мрачен показался иностранец в золотых
очках, отделившийся от групп.
Иван Вианорыч придвинулся поближе к столу, поправил
очки, торопливо запахнул свой ватный халатик с желтыми разводами и виде вопросительных знаков и принялся за
новое письмо.
Но медицина услужливо подставляет близорукому глазу
очки, и, таким образом, негодный для
новых условий глаз чисто внешними средствами делает годным, число близоруких увеличивается с каждым десятилетием, и остается лишь утешаться мыслью, что стекла, слава богу, хватит на
очки для всех.
Для портного наступила
новая эра. Просыпаясь утром и обводя мутными глазами свой маленький мирок, он уже не плевал с остервенением… А что диковиннее всего, он перестал ходить в кабак и занялся работой. Тихо помолившись, он надевал большие стальные
очки, хмурился и священнодейственно раскладывал на столе сукно.
Слез бедный Сафроныч с крыши, вошел в свое жилье, достал контракт со старым владельцем, надел
очки — и ну перечитывать бумагу. Читал он ее и перечитывал, и видит, что действительно бедовое его положение: в контракте не сказано, что, на случай продажи участка иному лицу,
новый владелец не может забивать Сафроновы ворота и калитку и посадить его таким манером без выхода. Но кому же это и в голову могло прийти, кроме немца?
У одного из подъездов на тротуаре лежит прилично одетый человек в бобровой шубе и
новых резиновых калошах… Возле его мертвецки бледного, свежевыбритого лица валяются разбитые
очки. Шуба на груди распахнулась, и собравшаяся толпа видит кусочек фрака и Станислава третьей степени. Грудь медленно и тяжело дышит, глаза закрыты…
Нанятая пролетка стояла уж у крыльца. Ранееву обвязали голову платком со свежими компрессами. Собираясь выходить, он вспомнил о своих
очках, ему поданы были
новые, в футляре. О том, что купленные им прежде разбились, никто не промолвил ни слова. Когда он сходил с крыльца, городовой приложил руку к козырьку своего кепи и спросил его превосходительство, не украдено ли чего у него, так как он гнался за вором.
— А я знаю, отчего ей стыдно будет, — сказал Петя, обиженный первым замечанием Наташи, — оттого, что она была влюблена в этого толстого с
очками (так называл Петя своего тезку,
нового графа Безухова); теперь влюблена в певца этого (Петя говорил об итальянце, Наташином учителе пенья): вот ей и стыдно.
Ну-с, а через это украшение многоуважаемый Дмитрии Афанасьевич сам не мог ехать за
новою особою, а выписал, миляга, таковую наугад по газетам и получил ужасно какую некрасивую, с картофляным носом, и коса ей урезана, и в
очках, а научена на все познания в Петербургской педагогии.
«Нет, не в том вера того юноши, — думал он. — Тот юнош знал истинную веру, а этот либо хвастался, что он одной с ним веры, либо не хочет открыть… Что же, буду добиваться. И здесь, и в Сибири. Везде Бог, везде люди. На дороге стал, о дороге спрашивай», — думал старик и опять взял
Новый Завет, который сам собой раскрывался на Откровении, и, надев
очки, сел у окна и стал читать его.
— Да и не о том я говорю, чтобы вы торговали, а вот ваша
новая дама такие темные
очки носит.