Наказывать по долгу службы и присяги своего ближнего, быть способным каждый час насиловать в себе отвращение и ужас, отдаленность места служения,
ничтожное жалованье, скука, постоянная близость бритых голов, кандалов, палачей, грошовые расчеты, дрязги, а главное, сознание своего полного бессилия в борьбе с окружающим злом, — всё это, взятое вместе, всегда делало службу по управлению каторгой и ссылкой исключительно тяжелой и непривлекательной.
— Конечно, чиновники берут взятки, но ведь это единственно от недостаточности жалованья; прибавьте жалованья, и взяток не будет в России… Невозможно же допустить предположение, чтобы взятки брали и те чиновники, которые по своему чину и месту служения получают хорошие оклады. Нет, как можно: вся язва взяточничества ограничивается чиновниками низших судебных инстанций, получающими
ничтожное жалованье.
Неточные совпадения
— Ведь я губернский секретарь. Какое ж мне могут дать выгодное место?
Жалованье дадут
ничтожное, а ведь у меня жена, пятеро детей.
Местечко досталось ему
ничтожное,
жалованья тридцать или сорок рублей в год.
Загнанные и забитые, «заграничные» были рассованы по самым
ничтожным должностям, на копеечное
жалованье, без всякого выхода впереди.
Двух-трех учителей, в честности которых я был убежден и потому перевел на очень
ничтожные места — и то мне поставлено в вину: говорят, что я подбираю себе шайку, тогда как я сыну бы родному, умирай он с голоду на моих глазах, гроша бы
жалованья не прибавил, если б не знал, что он полезен для службы, в которой я хочу быть, как голубь, свят и чист от всякого лицеприятия — это единственная мечта моя…
Жалованье его, конечно, по тогдашнему времени было
ничтожное, а размеров его дохода я даже и приблизительно определить не берусь.
Средства были очень скудные, помещение плохое,
жалованье учителям
ничтожное, содержание казенным ученикам выдавалось неисправно, учебных пособий почти никаких не давали.
Студент. По задаткам натуры —
ничтожный синьор, вот и все. Я, как взглянул на эту личность, убедился, что в нем все фальшь. Как хотите — индивидуум, служащий по акцизному правлению, имеющий и лошадку, и квартиру, и две тысячи
жалованья, — уж никак не новый человек. А новый синьор, вот и все. Как же! Он при мне раз сказал, что студенты — ребята!.. Вот понятие этих господ!.. Дрянь-с, почтеннейшая, дрянь вся эта компания честная. Нет-с, наскучило мне все это. Надо в Москву ехать.
День был ясный, морозный… На душе было вольготно, хорошо, как у извозчика, которому по ошибке вместо двугривенного золотой дали. Хотелось и плакать, и смеяться, и молиться… Я чувствовал себя на шестнадцатом небе: меня, человека, переделали в кассира! Радовался я не потому, что хапать уже можно было. Я тогда еще не был вором и искрошил бы того, кто сказал бы мне, что я со временем цапну… Радовался я другому: повышению по службе и
ничтожной прибавке
жалованья — только всего.