Неточные совпадения
И она опустила тут же свою руку, положила хлеб на блюдо и, как покорный ребенок, смотрела ему в очи. И пусть бы выразило чье-нибудь слово… но не властны выразить ни резец, ни кисть, ни высоко-могучее слово того, что видится иной раз во взорах девы,
ниже́ того умиленного
чувства, которым объемлется глядящий в такие взоры девы.
Табак страшно могуч; как масло, вылитое в скачущий разрыв волн, смиряет их бешенство, так и табак: смягчая раздражение
чувств, он сводит их несколькими тонами
ниже; они звучат плавнее и музыкальнее.
Это был господин немолодых уже лет, чопорный, осанистый, с осторожною и брюзгливою физиономией, который начал тем, что остановился в дверях, озираясь кругом с обидно-нескрываемым удивлением и как будто спрашивал взглядами: «Куда ж это я попал?» Недоверчиво и даже с аффектацией [С аффектацией — с неестественным, подчеркнутым выражением
чувств (от фр. affecter — делать что-либо искусственным).] некоторого испуга, чуть ли даже не оскорбления, озирал он тесную и
низкую «морскую каюту» Раскольникова.
— Я уж сказала однажды, отчего: чтоб не испортить дружбы. Равенства не будет, друзья связаны будут не
чувством, а одолжением, оно вмешается — и один станет выше, другой
ниже: где же свобода?
Разве они так же вооружены аристократическим презрением ко всему, что
ниже их, как римские матроны, которые, не зная
чувства стыда перед рабами, мылись при них и не удостоивали их замечать?..
Теперь, как ты думаешь, вот ты сегодня пойдешь и ей скажешь: «Приказали вам кланяться», а она тебе: «А деньги?» Ты еще мог бы сказать ей: «Это
низкий сладострастник и с неудержимыми
чувствами подлое существо.
Признаться сказать, ни в какое время года Колотовка не представляет отрадного зрелища; но особенно грустное
чувство возбуждает она, когда июльское сверкающее солнце своими неумолимыми лучами затопляет и бурые, полуразметанные крыши домов, и этот глубокий овраг, и выжженный, запыленный выгон, по которому безнадежно скитаются худые, длинноногие курицы, и серый осиновый сруб с дырами вместо окон, остаток прежнего барского дома, кругом заросший крапивой, бурьяном и полынью и покрытый гусиным пухом, черный, словно раскаленный пруд, с каймой из полувысохшей грязи и сбитой набок плотиной, возле которой, на мелко истоптанной, пепеловидной земле овцы, едва дыша и чихая от жара, печально теснятся друг к дружке и с унылым терпеньем наклоняют головы как можно
ниже, как будто выжидая, когда ж пройдет наконец этот невыносимый зной.
— Вы не можете отгадать, — я вам скажу. Это очень просто и натурально; если бы в вас была искра благородного
чувства, вы отгадали бы. Ваша любовница, — в прежнем разговоре Анна Петровна лавировала, теперь уж нечего было лавировать: у неприятеля отнято средство победить ее, — ваша любовница, — не возражайте, Михаил Иваныч, вы сами повсюду разглашали, что она ваша любовница, — это существо
низкого происхождения,
низкого воспитания,
низкого поведения, — даже это презренное существо…
Там я был волен, делал что хотел, никто мне не мешал; вместо этих пошлых речей, грязных людей,
низких понятий, грубых
чувств там были мертвая тишина и невозмущаемый досуг.
Я был очень взволнован, какое-то особенное
чувство кипело в груди, и даже, — когда учитель, распустив класс, оставил меня и стал говорить, что теперь я должен держаться тише воды,
ниже травы, — я выслушал его внимательно, охотно.
Прелести сахалинского климата с его пасмурностью, почти ежедневными дождями и
низкою температурой нигде не чувствуются так резко, как на этих работах, когда человек в продолжение нескольких недель ни на одну минуту не может отделаться от
чувства пронизывающей сырости и озноба.
Папа захватил землю, земной престол и взял меч; с тех пор всё так и идет, только к мечу прибавили ложь, пронырство, обман, фанатизм, суеверие, злодейство, играли самыми святыми, правдивыми, простодушными, пламенными
чувствами народа, всё, всё променяли за деньги, за
низкую земную власть.
—
Низок,
низок, чувствую, — неожиданно отвечал Лебедев, с
чувством постукивая себя в грудь, — а генерал для вас не слишком ли будет гостеприимен-с?
Меня именно бесит, что меня, как дурака, как самого
низкого подлеца, всесчитают способным иметь такие
низкие, такие слабые
чувства… думают, что я с ума схожу от горя…
Отвечаю: во-первых, для того, что не хочу дать восторжествовать
низкому и коварному человеку, а во-вторых, из
чувства самого обыкновенного человеколюбия.
пел выразительно Веткин, и от звуков собственного высокого и растроганного голоса и от физического
чувства общей гармонии хора в его добрых, глуповатых глазах стояли слезы. Арчаковский бережно вторил ему. Для того чтобы заставить свой голос вибрировать, он двумя пальцами тряс себя за кадык. Осадчий густыми, тягучими нотами аккомпанировал хору, и казалось, что все остальные голоса плавали, точно в темных волнах, в этих
низких органных звуках.
Все было то же, только все сделалось меньше,
ниже, а я как будто сделался выше, тяжелее и грубее; но и таким, каким я был, дом радостно принимал меня в свои объятия и каждой половицей, каждым окном, каждой ступенькой лестницы, каждым звуком пробуждал во мне тьмы образов,
чувств, событий невозвратимого счастливого прошедшего.
Еще бы меньше я удивлялся, ежели бы я поверил, что наши домашние — Авдотья Васильевна, Любочка и Катенька — были такие же женщины, как и все, нисколько не
ниже других, и вспомнил бы, что по целым вечерам говорили, весело улыбаясь, Дубков, Катенька и Авдотья Васильевна; как почти всякий раз Дубков, придравшись к чему-нибудь, читал с
чувством стихи: «Au banquet de la vie, infortuné convive…» [«На жизненном пиру несчастный сотрапезник…» (фр.)] или отрывки «Демона», и вообще с каким удовольствием и какой вздор они говорили в продолжение нескольких часов сряду.
Малюта слушал сына, и два
чувства спорили в нем между собою. Ему хотелось закричать на Максима, затопать на него ногами и привести его угрозами к повиновению, но невольное уважение сковывало его злобу. Он понимал чутьем, что угроза теперь не подействует, и в
низкой душе своей начал искать других средств, чтоб удержать сына.
Жадный, толстогубый рот Натальи возбуждал в нём
чувство, близкое страху. Она вела себя бойчее всех, её
низкий сладкий голос тёк непрерывною струёю, точно патока, и все мужчины смотрели на неё, как цепные собаки на кость, которую они не могут достать мохнатыми лапами.
В этой яме, стиснутой полугнилыми стенами, накрытой тяжёлым,
низким потолком, всегда чувствовался недостаток воздуха, света, но в ней было весело и каждый вечер рождалось много хороших
чувств и наивных, юных мыслей.
Вася. Потому этот твой разговор самый
низкий. А ты старайся сказать что-нибудь облагороженное. Меня Параша когда полюбила? Я тебе сейчас скажу. Была вечеринка, только я накануне был выпимши и в это утро с тятенькой побранился и так, знаешь ты, весь день был не в себе. Прихожу на вечеринку и сижу молча, ровно как я сердит или расстроен чем. Потом вдруг беру гитару, и так как мне это горько, что я с родителем побранился, и с таким я
чувством запел...
Два голоса обнялись и поплыли над водой красивым, сочным, дрожащим от избытка силы звуком. Один жаловался на нестерпимую боль сердца и, упиваясь ядом жалобы своей, — рыдал скорбно, слезами заливая огонь своих мучений. Другой —
низкий и мужественный — могуче тек в воздухе, полный
чувства обиды. Ясно выговаривая слова, он изливался густою струей, и от каждого слова веяло местью.
Конечно, найдутся
низкие, коварные люди, изверги, которые будут утверждать, что вовсе не родственное
чувство к страждущему старику повлекло вас за границу.
Впоследствии, расширив круг своих наблюдений, я убедился, что не только относительно нас, лошадей, понятие мое не имеет никакого другого основания, как
низкий и животный людской инстинкт, называемый ими
чувством или правом собственности.
Я говорил при нем, как
низок в моих глазах тот человек, который, имея друга и даже понимая все значение этого священного
чувства дружбы, не обладает, однако, достаточно великодушием, чтобы не прибегать к хитрости; как будто можно что-нибудь скрыть!
Все другие искусства, подобно живой действительности, действуют прямо на
чувства, поэзия действует на фантазию; фантазия у одних людей гораздо впечатлительнее и живее, нежели у других, но вообще должно сказать, что у здорового человека ее образы бледны, слабы в сравнении с воззрениями
чувств; потому надобно сказать, что по силе и ясности субъективного впечатления поэзия далеко
ниже не только действительности, но и всех других искусств.
Я был не совсем прав и не предчувствовал гоголевских «Игроков»; неясно и нетвердо понимал я тогда, что высокое художество может воспроизводить и пошлое и, до известной степени,
низкое в жизни, не оскорбляя
чувство изящного в душе человеческой.
Павел ушел от сестры с грустным и тяжелым
чувством. «Она более чем несчастна, — говорил он сам с собою. — Добрая, благородная! И кто же ее муж? Кто этот человек, с которым суждено ей провести всю жизнь? Он мот, лгун, необразованный, невежа и даже, кажется,
низкий человек!»
Партия Пластунова исчезает в густой сосновой заросли, а мы остаемся на ложке, в ожидании двенадцати часов. Заветное местечко на полверсты
ниже, но занимать его теперь рано, можно только привлечь внимание проходящих мимо партий. А народ так валит и валит, все дальше, вверх по Причинке; каждая новая партия заставляет переживать скверное
чувство: а как она да наше место и захватит? Но пока все благополучно — все проходят мимо.
Потрясенный до основания, я остался на месте. Голова моя кружилась. Сквозь безумную радость, наполнявшую всё мое существо, прокрадывалось тоскливое
чувство… Я оглянулся. Страшна мне показалась глухая сырая комната, в которой я стоял, с ее
низким сводом и темными стенами.
Грусть, теплота и сентиментальное настроение, навеянные на него прощанием и наливкой, вдруг исчезли, уступив место резкому, неприятному
чувству неловкости. Точно перевернулась в нем душа, он косился на Веру, и теперь она, после того как, объяснившись ему в любви, сбросила с себя неприступность, которая так красит женщину, казалась ему как будто
ниже ростом, проще, темнее.
Мельнику было жалко смотреть на него, и в то же время ему хотелось сказать что-то такое чувствительное, что защемило бы сердце учителя тем же
чувством, которым полно его, мельниково, сердце. Но чувствительных слов не было, хотя голос дрожал и переливался нотами
низкими и как бы плачущими. Мельник сознавал, что всё, что произошло между ним и учителем, очень обидно для обоих, и ему захотелось прекратить скорее эту тяжёлую сцену.
Чувство порядочности встрепенулось в Крюкове и кровь ударила ему в голову. Не помня себя от удивления, стыда и гнева, он молча прошелся около стола. Сокольский еще
ниже опустил голову. Лицо его перекосило выражением мучительного стыда.
Когда он бывал в народе, он чувствовал себя так, как будто он совершенно один и других людей возле него нет; и нужно было быть очень значительным человеком, особой не
ниже генерала, чтобы он ощутил его присутствие и испытал то легкое стеснение,
чувство самоограничения, какое обычно испытывается на людях.
С сосущим
чувством: обману-ул! — стою, упершись лбом в первый
низкий квадрат окна, жгу себе глаза удерживаемыми слезами, и опустив, наконец, глаза, чтобы отпустить, наконец, слезы… — на ватном дне окна, между двумя рамами, в зеленоватом стекле, как в спирту! — целая россыпь крохотных серых скачущих, страшно-веселых, вербных, с рожками-с-ножками, все окно превративших в вербную чертикову бутыль.
Злая она была и несчастная, и не прощать ей хотелось, а проклинать. Горько и обидно было ей смотреть на отца: что он так благообразен, умыт и причесан, а ей некогда лица сполоснуть; что он полон каким-то неизвестным ей и приятным
чувством и завтра его будут поздравлять; что он просит у нее прощения, а сам считает ее
ниже себя и даже
ниже пьяницы Тараски. И совсем сердито она крикнула на отца...
Вспоминая свою прежнюю жизнь, я вижу теперь, что я никогда не позволял разгораться своему враждебному
чувству на тех людей, которых считал выше себя, и никогда не оскорблял их; но зато малейший неприятный для меня поступок человека, которого я считал
ниже себя, вызывал мой гнев на него и оскорбление, и чем выше я считал себя перед таким человеком, тем легче я оскорблял его; иногда даже одна воображаемая мною низость положения человека уже вызывала с моей стороны оскорбление ему.
Теория Шлейермахера, выражаясь современным философским языком, есть воинствующий психологизм, ибо «
чувство» утверждается здесь в его субъективно-психологическом значении, как сторона духа, по настойчиво повторяемому определению Шлейермахера (см.
ниже), а вместе с тем здесь все время говорится о постижении Бога
чувством, другими словами, ему приписывается значение гносеологическое, т. е. религиозной интуиции [Только эта двойственность и неясность учения Шлейермахера могла подать повод Франку истолковать «
чувство» как религиозную интуицию, а не «сторону» психики (предисл. XXIX–XXX) и тем онтологизировать психологизмы Шлейермахера, а представителя субъективизма и имманентизма изобразить пик глашатая «религиозного реализма» (V).], а именно это-то смещение гносеологического и психологического и определяется теперь как психологизм.
Если признать, что действительно
чувство, во всей его неопределенности, есть главный или существенный орган религии, то это значило бы не только лишить религию принадлежащего ей центрального, суверенного значения и поместить ее рядом и наравне с наукой, моралью, эстетикой, а в действительности даже и
низке их, но, самое главное, сделать религию слепой сентиментальностью, лишить ее слова, навязать ей адогматизм и алогизм.
— Да, — продолжал банкир, не спуская глаз с газеты, — она не может так скоро покончить с
чувством, которое, надо сознаться, неестественно, потому что фактически она перестала уже быть вашей сестрой…Гм…Вы ей не брат. Она неизмеримо выше вас. Вы
низки для того, чтобы быть братом этой женщины…Милостивый государь! Благодарите эту женщину! Если бы не она, вы не осмелились бы переступить порог этого дома!
Но война и военный дух, отвердевший и оформленный в государстве, порождают другое явление, абсолютно неблагородное и
низкое, не имеющее даже относительных оправданий, не предполагающее никакого благородства, мужественного характера, никакого обнаружения
чувства чести.
Затем вышла воспитанница 2-го класса, добродушная, всеми любимая толстушка Баркова, и после низкого-низкого реверанса прочла русские стихи собственного сочинения, в которых просто и задушевно выражалось горячее
чувство любящих детей к их незабвенным Отцу и Матери.
И все-таки он не изменяет себе ни в обхождении, ни
чувстве своего дворянского превосходства, не ругается, не жалуется, не куксит. Это —
ниже его.
Чувство пренебрежительного превосходства не допустило его больше до
низких ощущений стародавней обиды за себя и за своего названого отца… Издали снимет он шляпу и поклонится его памяти, глядя на погост около земляного вала, где не удалось лечь Ивану Прокофьичу. Косточки его, хоть и в другом месте, радостно встрепенутся. Его Вася, штрафной школьник, позорно наказанный его «ворогами», идет по Волге на всех парах…
Заключалось это
чувство в следующем: без Конопацких могло быть приятно, хорошо, весело, но всегда часть жизни, — и самая сладостная, поэтическая часть, — была там, двумя кварталами
ниже нашего дома, на углу Старо-Дворянской и Площадной.
— Ништо вам, не околеете! — ухмыляется сапожник. — Как только солнышко пригреет, и придете в
чувство… Это вам, дуракам, наука. В другой раз не будете селиться на
низком месте…
Мы с Ольгой стоим притихшие, подавленные этой глубиной
чувства, этой красотой темперамента и голоса, такого
низкого, грудного и бархатного в то же время.
За этим согласием он и явился к Ольге Николаевне. Без этого приданого похищенная им безумно любящая его девушка не представляла для него — ничего.
Чувство любви слишком высоко для
низких людей.
Виталина.
Низкие души никогда не знают этого
чувства. В нем только один эгоизм — ужасный эгоизм, готовый на все, чтоб только удовлетворить себя. Не говорил чего об отце твоем?