Неточные совпадения
Почтмейстер. Сам
не знаю, неестественная сила побудила. Призвал было уже курьера, с тем чтобы отправить его с эштафетой, — но любопытство такое одолело, какого еще никогда
не чувствовал.
Не могу,
не могу! слышу, что
не могу! тянет, так вот и тянет! В одном ухе так вот и слышу: «Эй,
не распечатывай! пропадешь, как курица»; а в другом словно бес какой шепчет: «Распечатай, распечатай, распечатай!» И как придавил сургуч — по жилам огонь, а распечатал —
мороз, ей-богу
мороз. И руки дрожат, и все помутилось.
Он
не ел целый день,
не спал две ночи, провел несколько часов раздетый на
морозе и
чувствовал себя
не только свежим и здоровым как никогда, но он
чувствовал себя совершенно независимым от тела: он двигался без усилия мышц и
чувствовал, что всё может сделать.
Слова эти и связанные с ними понятия были очень хороши для умственных целей; но для жизни они ничего
не давали, и Левин вдруг
почувствовал себя в положении человека, который променял бы теплую шубу на кисейную одежду и который в первый раз на
морозе несомненно,
не рассуждениями, а всем существом своим убедился бы, что он всё равно что голый и что он неминуемо должен мучительно погибнуть.
Самгин собрал все листки, смял их, зажал в кулаке и, закрыв уставшие глаза, снял очки. Эти бредовые письма возмутили его, лицо горело, как на
морозе. Но, прислушиваясь к себе, он скоро
почувствовал, что возмущение его
не глубоко, оно какое-то физическое, кожное. Наверное, он испытал бы такое же, если б озорник мальчишка ударил его по лицу. Память услужливо показывала Лидию в минуты,
не лестные для нее, в позах унизительных, голую, уставшую.
— Балаган! — закричал я своим спутникам. Тотчас Рожков и Ноздрин явились на мой зов. Мы разобрали корье и у себя на биваке сделали из него защиту от ветра. Затем мы сели на траву поближе к огню, переобулись и тотчас заснули. Однако, сон наш
не был глубоким. Каждый раз, как только уменьшался огонь в костре,
мороз давал себя
чувствовать. Я часто просыпался, подкладывал дрова в костер, сидел, дремал, зяб и клевал носом.
Она верила в то время, что переможет первую любовь свою, верила, что будет счастлива за Морозовым; а теперь… Елена вспомнила о поцелуйном обряде, и ее обдало холодом. Боярин вошел,
не примеченный ею, и остановился на пороге. Лицо его было сурово и грустно. Несколько времени смотрел он молча на Елену. Она была еще так молода, так неопытна, так неискусна в обмане, что
Морозов почувствовал невольную жалость.
Он стоял так до поры, пока
не почувствовал, что
мороз сжимает ему череп ледяным обручем и ноги его ломит от холода.
Ах, да, третий есть: себя, — сказал он тихо вслух, и вдруг
мороз пробежал у него по коже. — Да, себя, тогда
не нужно их убивать». Ему стало страшно, именно потому, что он
чувствовал, что только этот выход возможен. — «Револьвер есть. Неужели я убью себя? Вот чего
не думал никогда. Как это странно будет».
Немного погодя Володя и его друг Чечевицын, ошеломленные шумной встречей и все еще розовые от холода, сидели за столом и пили чай. Зимнее солнышко, проникая сквозь снег и узоры на окнах, дрожало на самоваре и купало свои чистые лучи в полоскательной чашке. В комнате было тепло, и мальчики
чувствовали, как в их озябших телах,
не желая уступать друг другу, щекотались тепло и
мороз.
Убийца
не все же только убивает, он еще и живет, и
чувствует то же, что
чувствуют все остальные люди, в том числе и благодарность к тому, кто его приютил в
мороз и непогоду.
Господи, что только мы в эту пору
почувствовали! Хотели было сначала таинствовать и одному изографу сказать, но утерпеть ли сердцу человечу! Вместо соблюдения тайности обегли мы всех своих, во все окна постучали и все друг к другу шепчем, да
не знать чего бегаем от избы к избе, благо ночь светлая, превосходная,
мороз по снегу самоцветным камнем сыпет, а в чистом небе Еспер-звезда горит.
Гостиница эта была средней руки и тогда, и мы очутились в высоком нумере, с перегородкой, где я сейчас же свалился на диван,
чувствуя, что меня начинает уже «ломать» от двухчасовой езды без шапки по
морозу, хотя и
не трескучему.
Лютый
мороз трещит на дворе, но
не чувствует холода Татьяна Веденеевна. Бродит она бесцельно по саду, хрустит обледенелый снег под ее ногами, а то вдруг остановится как вкопанная, простоит на одном месте несколько минут, в даль воздушную вглядываясь и как бы к чему-то прислушиваясь.
Лидия Дмитриевна, между тем, доехала,
не чувствуя холода, несмотря на то, что на дворе стоял сильный
мороз, до дома, где помешалось реальное училище.