Неточные совпадения
— Представьте себе, что мои компаньоны распространяют про меня… Я и разорил их и погубил дело, а все заключается только в том, что они
не выдержали характера и
струсили раньше
времени.
Парень долго
не мог успокоиться и
время от
времени начинал причитать как-то по-бабьи. Собственно, своим спасеньем Михей Зотыч обязан был ему. Когда били Ермилыча, кучер убежал и спрятался, а когда толпа погналась за Михеем Зотычем, он окончательно
струсил: убьют старика и за него примутся. В отчаянии он погнал на лошадях за толпой, как-то пробился и, обогнав Михея Зотыча, на всем скаку подхватил его в свою кошевку.
«Лихорадка, может быть, потому что нервный человек, и всё это подействовало, но уж, конечно,
не струсит. Вот эти-то и
не трусят, ей-богу! — думал про себя Келлер. — Гм! шампанское! Интересное, однако ж, известие. Двенадцать бутылок-с; дюжинка; ничего, порядочный гарнизон. А бьюсь об заклад, что Лебедев под заклад от кого-нибудь это шампанское принял. Гм… он, однако ж, довольно мил, этот князь; право, я люблю этаких; терять, однако же,
времени нечего и… если шампанское, то самое
время и есть…»
И он,
не успевши отдохнуть с дороги, обходит двор, осматривает, все ли везде в порядке, задан ли скоту корм, жиреет ли поросенок, которого откармливают на продажу,
не стерлась ли ось в телеге, на месте ли чеки,
не подгнили ли слеги на крыше двора, можно ли надеяться, что вон этот столб, один из тех, которые поддерживают двор, некоторое
время еще простоит.
— Ничего
не струсил! — стоял на своем Папушкин, и последние слова его подтвердились в непродолжительном
времени.
Гигант до того
струсил, что даже
не защищался и всё
время, как его таскали, почти
не прерывал молчания; но после таски обиделся со всем пылом благородного человека.
Едва я окончил говорить, зная, что вспомню потом эту полусонную выходку с улыбкой, — как золотая сеть смеркла; лишь в нижнем углу, у двери, дрожало еще некоторое
время подобие изогнутого окна, открытого на поток искр; но исчезло и это. Исчезло также то настроение, каким началось утро, хотя его след
не стерся до сего дня.
Литвинов
не стыдился более, он
трусил — и в то же
время отчаянная отвага в нем загоралась; взятым, побежденным знакома эта смесь противоположных чувств; небезызвестна она и вору после первой кражи.
И в то же
время не смеет формулировать действительные свои побуждения, ибо сама
трусит перед их сермяжным паскудством.
Я лично чувствую себя отлично, за исключением лишь того, что все кости как будто палочьем перебиты.
Терся поначалу оподельдоком —
не помогает; теперь стараюсь
не думать — полегчало. До такой степени полегчало, что дядя Григорий Семеныч от души позавидовал мне. Мы с ним, со
времени бабенькинова пирога, очень сдружились, и он частенько-таки захаживает ко мне. Зашел и на днях.
Вот, кажется, все забыто; прошедшее
стерлось и как бы заплыло в темной пучине
времени — ан нет, оно
не стерлось и
не заплыло!
— Ого, господин дуелист! вы
трусите? Постойте, я вас отучу храбриться некстати. Куда, сударь, куда? — продолжал Рославлев, схватив за повод лошадь Блесткина. — Я
не отпущу вас, пока
не заставлю согласиться со мною, что одни ничтожные фанфароны говорят о дуелях в военное
время.
— Глупый младенец, дозвольте вам сказать, — вмешался опять чахлый арестант тем же заискивающим тоном. Он тоже примкнул к партии недавно. Если бы
не это обстоятельство, он знал бы, что Семенов если и барин, то
не такой, от которого можно поживиться. Но,
не успев узнать этого, чахлый арестант все
время терся около «барина», подыскивая удобный случай для униженной просьбы в надежде получить полтину-другую ради своего сиротства. Теперь он желал помочь в том же смысле младенцу.
И на будущее
время Шишкин решился уже
не трусить более нового знакомца.
Володя Ашанин, обязанный во
время авралов находиться при капитане, стоит тут же на мостике, страшно бледный, напрасно стараясь скрыть охвативший его страх. Ему стыдно, что он
трусит, и ему кажется, что только он один обнаруживает такое позорное малодушие, и он старается принять равнодушный вид ничего
не боящегося моряка, старается улыбнуться, но вместо улыбки на его лице появляется страдальческая гримаса.
Стараясь показать вид, что он нисколько
не трусит, он перекидывался словами с поручиком Робеном и как будто особенно интересовался незначащим разговором и в то же
время думал: а вдруг одна из этих шальных пуль хватит его, и он, неизвестно из-за чего, будет убит, когда жить так хочется, и впереди предстоит еще так много хорошего, светлого, радостного.
— Как это, однако, глупо, что я оставила незапертою дверь за этим болваном! — подумала Бодростина, и хотя
не струсив, однако немного покраснев от мысли, что во
время дремоты к ней очень легко мог забраться вор или даже дерзкий грабитель, который, будучи теперь захвачен ею на месте преступления, может ни за что ни про что пырнуть ее ножом и дать всей судьбе ее такое заключение, никого она сама никак
не выводила ни из своего прошлого, ни из настоящего.
Сисой
не мог долго оставаться на одном месте, и ему казалось, что в Панкратиевском монастыре он живет уже целый год. А главное, слушая его, трудно было понять, где его дом, любит ли он кого-нибудь или что-нибудь, верует ли в бога… Ему самому было непонятно, почему он монах, да и
не думал он об этом, и уже давно
стерлось в памяти
время, когда его постригли; похоже было, как будто он прямо родился монахом.
Виктор Гарин, вернувшись из Москвы, был неузнаваем: он видимо
не находил себе места в родном Петербурге и был в каком-то чаду. С отпуском и без отпуска ездил он то и дело в Москву поклониться новому кумиру — Пальм-Швейцарской,
терся в ее гостиных, в кругу ее многочисленных обожателей, видное место среди которых стал за последнее
время занимать актер Матвей Иванович Писателев. Его отличала «божественная». Злые языки шли даже далее в точном определении их отношений и этого отличия.
Предчувствия говорили недоброе и самому Дукачу; как он ни был крепок, а все-таки был доступен суеверному страху и —
трусил. В самом деле, с того ли или
не с того сталося, а буря, угрожавшая теперь кумовьям и ребенку, точно с цепи сорвалась как раз в то
время, когда они выезжали за околицу. Но еще досаднее было, что Дукачиха, которая весь свой век провела в раболепном безмолвии пород мужем, вдруг разомкнула свои молчаливые уста и заговорила...
Баранщиков так
струсил, что
не стал отлагать своего намерения нисколько, а немедленно пошел в Галату и разыскал там русского казенного курьера, приехавшего из Петербурга с бумагами к послу. Баранщиков расспросил у курьера, как и через какие города надо ехать до российской границы. Другого источника он для этой справки
не придумал.
Время же тогда приближалось к магометанскому Рамазану, и Баранщиков, как турецкий солдат, должен был идти на смотр к великому визирю и получить жалованье.