Неточные совпадения
«
Не может быть, чтоб это страшное тело
был брат Николай», подумал Левин. Но он подошел ближе, увидал лицо, и
сомнение уже стало невозможно. Несмотря на страшное изменение лица, Левину стòило взглянуть в эти живые поднявшиеся на входившего глаза, заметить легкое движение рта под слипшимися усами, чтобы понять ту страшную истину, что это мертвое тело
было живой брат.
«Что-нибудь еще в этом роде», сказал он себе желчно, открывая вторую депешу. Телеграмма
была от жены. Подпись ее синим карандашом, «Анна», первая бросилась ему в глаза. «Умираю, прошу, умоляю приехать. Умру с прощением спокойнее», прочел он. Он презрительно улыбнулся и бросил телеграмму. Что это
был обман и хитрость, в этом, как ему казалось в первую минуту,
не могло быть никакого
сомнения.
Он помнил, как он пред отъездом в Москву сказал раз своему скотнику Николаю, наивному мужику, с которым он любил поговорить: «Что, Николай! хочу жениться», и как Николай поспешно отвечал, как о деле, в котором
не может быть никакого
сомнения: «И давно пора, Константин Дмитрич».
— Для тебя, для других, — говорила Анна, как будто угадывая ее мысли, — еще
может быть сомнение; но для меня… Ты пойми, я
не жена; он любит меня до тех пор, пока любит. И что ж, чем же я поддержу его любовь? Вот этим?
Без
сомнения, он никогда
не будет в состоянии возвратить ей своего уважения; но
не было и
не могло быть никаких причин ему расстроивать свою жизнь и страдать вследствие того, что она
была дурная и неверная жена.
О, я прошу тебя:
не мучь меня по-прежнему пустыми
сомнениями и притворной холодностью: я,
может быть, скоро умру, я чувствую, что слабею со дня на день… и, несмотря на это, я
не могу думать о будущей жизни, я думаю только о тебе…
Тарас поглядел на этого Соломона, какого ещё
не было на свете, и получил некоторую надежду. Действительно, вид его
мог внушить некоторое доверие: верхняя губа у него
была просто страшилище; толщина ее, без
сомнения, увеличилась от посторонних причин. В бороде у этого Соломона
было только пятнадцать волосков, и то на левой стороне. На лице у Соломона
было столько знаков побоев, полученных за удальство, что он, без
сомнения, давно потерял счет им и привык их считать за родимые пятна.
— Вы уж уходите! — ласково проговорил Порфирий, чрезвычайно любезно протягивая руку. — Очень, очень рад знакомству. А насчет вашей просьбы
не имейте и
сомнения. Так-таки и напишите, как я вам говорил. Да лучше всего зайдите ко мне туда сами… как-нибудь на днях… да хоть завтра. Я
буду там часов этак в одиннадцать, наверно. Все и устроим… поговорим… Вы же, как один из последних, там бывших,
может, что-нибудь и сказать бы нам
могли… — прибавил он с добродушнейшим видом.
— Чего же вам надо от меня? — Вы сомневаетесь,
не ошибка ли моя любовь к вам: я
не могу успокоить вашего
сомнения;
может быть, и ошибка — я
не знаю…
— Ангел — позвольте сказать — мой! — говорил он. —
Не мучьтесь напрасно: ни казнить, ни миловать вас
не нужно. Мне даже нечего и прибавлять к вашему рассказу. Какие
могут быть у вас
сомнения? Вы хотите знать, что это
было, назвать по имени? Вы давно знаете… Где письмо Обломова?
— Что ж? примем ее как новую стихию жизни… Да нет, этого
не бывает,
не может быть у нас! Это
не твоя грусть; это общий недуг человечества. На тебя брызнула одна капля… Все это страшно, когда человек отрывается от жизни… когда нет опоры. А у нас… Дай Бог, чтоб эта грусть твоя
была то, что я думаю, а
не признак какой-нибудь болезни… то хуже. Вот горе, перед которым я упаду без защиты, без силы… А то, ужели туман, грусть, какие-то
сомнения, вопросы
могут лишить нас нашего блага, нашей…
Сомнений, что все это именно так, как говорила старушка,
не могло быть ни малейших. Она научилась зорко следить за каждым шагом своего неуловимого должника и знала все его тайности от подкупленных его слуг.
— Как же я
могу помочь, когда
не знаю ни твоего горя, ни опасности? Откройся мне, и тогда простой анализ чужого ума разъяснит тебе твои
сомнения, удалит,
может быть, затруднения, выведет на дорогу… Иногда довольно взглянуть ясно и трезво на свое положение, и уже от одного сознания становится легче. Ты сама
не можешь: дай мне взглянуть со стороны. Ты знаешь, два ума лучше одного…
Она шла
не самонадеянно, а, напротив, с
сомнениями,
не ошибается ли она,
не прав ли проповедник, нет ли в самом деле там, куда так пылко стремится он, чего-нибудь такого чистого, светлого, разумного, что
могло бы
не только избавить людей от всяких старых оков, но открыть Америку, новый, свежий воздух, поднять человека выше, нежели он
был, дать ему больше, нежели он имел.
«Если он ни капли
не смеется надо мной, то, без
сомнения, он ужасно прямодушен; но если б он надо мной смеялся, то…
может быть, казался бы мне тогда умнее…» — странно как-то подумал я.
Я содрогнулся внутри себя. Конечно, все это
была случайность: он ничего
не знал и говорил совсем
не о том, хоть и помянул Ротшильда; но как он
мог так верно определить мои чувства: порвать с ними и удалиться? Он все предугадал и наперед хотел засалить своим цинизмом трагизм факта. Что злился он ужасно, в том
не было никакого
сомнения.
— Друг мой, это — вопрос,
может быть, лишний. Положим, я и
не очень веровал, но все же я
не мог не тосковать по идее. Я
не мог не представлять себе временами, как
будет жить человек без Бога и возможно ли это когда-нибудь. Сердце мое решало всегда, что невозможно; но некоторый период, пожалуй, возможен… Для меня даже
сомнений нет, что он настанет; но тут я представлял себе всегда другую картину…
Вам,
может быть, покажется странно, что я вхожу в подробности о деле, которое, в глазах многих, привыкших считать безусловно Китай и Японию за одно,
не подлежит
сомнению.
Я хотел
было заснуть, но вдруг мне пришло в голову
сомнение: ведь мы в Африке; здесь вон и деревья, и скот, и люди, даже лягушки
не такие, как у нас;
может быть, чего доброго, и мыши
не такие:
может быть, они…
Все комнаты оживлены чьим-то таинственным присутствием: много цветов, китайская библиотека, вазы, ларчики. Мы приездом своим как будто спугнули кого-то. Но в доме
не слыхать ни шороха, ни шелеста. А вон два-три туалета: нет
сомнения, у Вампоа
есть жена,
может быть, две-три. Где ж они?
После речи Фанарина, казалось,
не могло быть ни малейшего
сомнения в том, что Сенат должен отменить решение суда.
«Да
не может быть», продолжал себе говорить Нехлюдов, и между тем он уже без всякого
сомнения знал, что это
была она, та самая девушка, воспитанница-горничная, в которую он одно время
был влюблен, именно влюблен, а потом в каком-то безумном чаду соблазнил и бросил и о которой потом никогда
не вспоминал, потому что воспоминание это
было слишком мучительно, слишком явно обличало его и показывало, что он, столь гордый своей порядочностью,
не только
не порядочно, но прямо подло поступил с этой женщиной.
Можно установить следующие религиозные черты марксизма: строгая догматическая система, несмотря на практическую гибкость, разделение на ортодоксию и ересь, неизменяемость философии науки, священное писание Маркса, Энгельса, Ленина и Сталина, которое
может быть истолковываемо, но
не подвергнуто
сомнению; разделение мира на две части — верующих — верных и неверующих — неверных; иерархически организованная коммунистическая церковь с директивами сверху; перенесение совести на высший орган коммунистической партии, на собор; тоталитаризм, свойственный лишь религиям; фанатизм верующих; отлучение и расстрел еретиков; недопущение секуляризации внутри коллектива верующих; признание первородного греха (эксплуатации).
Но
была ли это вполне тогдашняя беседа, или он присовокупил к ней в записке своей и из прежних бесед с учителем своим, этого уже я
не могу решить, к тому же вся речь старца в записке этой ведется как бы беспрерывно, словно как бы он излагал жизнь свою в виде повести, обращаясь к друзьям своим, тогда как, без
сомнения, по последовавшим рассказам, на деле происходило несколько иначе, ибо велась беседа в тот вечер общая, и хотя гости хозяина своего мало перебивали, но все же говорили и от себя, вмешиваясь в разговор,
может быть, даже и от себя поведали и рассказали что-либо, к тому же и беспрерывности такой в повествовании сем
быть не могло, ибо старец иногда задыхался, терял голос и даже ложился отдохнуть на постель свою, хотя и
не засыпал, а гости
не покидали мест своих.
Но,
не имея ни тени мотивов к убийству из таких, какие имел подсудимый, то
есть ненависти, ревности и проч., и проч., Смердяков, без
сомнения,
мог убить только лишь из-за денег, чтобы присвоить себе именно эти три тысячи, которые сам же видел, как барин его укладывал в пакет.
Что старец отходил, в том
не было сомнения для Алеши, хотя
мог прожить еще и день и два.
Христова же церковь, вступив в государство, без
сомнения не могла уступить ничего из своих основ, от того камня, на котором стояла она, и
могла лишь преследовать
не иначе как свои цели, раз твердо поставленные и указанные ей самим Господом, между прочим: обратить весь мир, а стало
быть, и все древнее языческое государство в церковь.
— Без
сомнения. Оставим это, — отрезала она. — Слушайте: я с вами туда на похороны идти теперь
не могу. Я послала им на гробик цветов. Деньги еще
есть у них, кажется. Если надо
будет, скажите, что в будущем я никогда их
не оставлю… Ну, теперь оставьте меня, оставьте, пожалуйста. Вы уж туда опоздали, к поздней обедне звонят… Оставьте меня, пожалуйста!
Никаких
сомнений в виновности Мити
быть для него
не могло уже более.
— Дверь стояла отпертою, и убийца вашего родителя несомненно вошел в эту дверь и, совершив убийство, этою же дверью и вышел, — как бы отчеканивая, медленно и раздельно произнес прокурор. — Это нам совершенно ясно. Убийство произошло, очевидно, в комнате, а
не через окно, что положительно ясно из произведенного акта осмотра, из положения тела и по всему.
Сомнений в этом обстоятельстве
не может быть никаких.
Всем,
может быть, стало понятно еще с самых первых шагов, что это совсем даже и
не спорное дело, что тут нет
сомнений, что, в сущности, никаких бы и прений
не надо, что прения
будут лишь только для формы, а что преступник виновен, виновен явно, виновен окончательно.
Тончайшие черты общего явления должны выказываться здесь осязательнее, чем где бы то ни
было, и никто
не может подвергнуть
сомнению, что это именно черты того явления, которому принадлежат черты смешения безумия с умом.
Однако ж
не ошибался ли Полозов, предусматривая себе зятя в Бьюмонте? Если у старика
было еще какое-нибудь
сомнение в этом, оно исчезло, когда Бьюмонт, недели через две после того как начал бывать у них, сказал ему, что,
может быть, покупка завода задержится на несколько дней; впрочем, едва ли от этого
будет задержка: вероятно, они и,
не дожидаясь мистера Лотера,
не составили бы окончательных условий раньше недели, а мистер Лотер
будет в Петербурге через четыре дня.
«Тут нет никакого
сомнения. Она сохранила сношения с проклятым Дубровским. Но ужели и в самом деле она звала его на помощь? — думал Кирила Петрович, расхаживая по комнате и сердито насвистывая Гром победы. —
Может быть, я наконец нашел на его горячие следы, и он от нас
не увернется. Мы воспользуемся этим случаем. Чу! колокольчик, слава богу, это исправник».
— Да помилуйте, где же тут
может быть сомнение… Отправляйтесь в Ниццу, отправляйтесь в Геную, оставайтесь здесь — только без малейшей rancune, [злопамятство (фр.).] мы очень рады… это все наделал интендант… видите, мы еще ученики,
не привыкли к законности, к конституционному порядку. Если бы вы сделали что-нибудь противное законам, на то
есть суд, вам нечего тогда
было бы пенять на несправедливость,
не правда ли?
Без
сомнения,
не место
было Прудона в Народном собрании так, как оно
было составлено, и личность его терялась в этом мещанском вертепе. Прудон в своей «Исповеди революционера» говорит, что он
не умел найтиться в Собрании. Да что же
мог там делать человек, который Маррастовой конституции, этому кислому плоду семимесячной работы семисот голов, сказал: «Я подаю голос против вашей конституции
не только потому, что она дурна, но и потому, что она — конституция».
— Конечно,
не всякий — это только facon de parler… [слова (фр.).] Но вы… разве тут
может быть какое-нибудь
сомнение!
В это время мне довелось
быть в одном из городов нашего юга, и здесь я услышал знакомую фамилию. Балмашевский
был в этом городе директором гимназии. У меня сразу ожили воспоминания о нашем с Гаврилой посягательстве на права государственного совета, о симпатичном вмешательстве Балмашевского, и мне захотелось повидать его. Но мои знакомые, которым я рассказал об этом эпизоде, выражали
сомнение: «Нет,
не может быть! Это, наверное, другой!»
Должно
быть, в это время уже шли толки об освобождении крестьян. Дядя Петр и еще один знакомый высказывали однажды
сомнение,
может ли «сам царь» сделать все, что захочет, или
не может.
Это обстоятельство навело на меня
сомнение:
может быть, и прежде я слышал свист погоныша, а болотная курица, находившаяся на ту пору в той же самой осоке (ибо ничто
не мешает им жить вместе), случайно выплыла мне на глаза.
Она имеет еще ту выгоду, что человек ленивый, старый или слабый здоровьем, который
не в состоянии проскакать десятки, верст на охотничьих дрожках или санях, кружась за тетеревами и беспрестанно подъезжая к ним по всякой неудобной местности и часто понапрасну, — такой человек, без
сомнения,
может с большими удобствами, без всякого утомления сидеть в шалаше на креслах, курить трубку или сигару,
пить чай или кофе, который тут же на конфорке приготовит ему его спутник, даже читать во время отсутствия тетеревов, и, когда они прилетят (за чем наблюдает его товарищ), он
может, просовывая ружье в то или другое отверстие, нарочно для того сделанное, преспокойно пощелкивать тетеревков (так выражаются этого рода охотники)…
Без
сомнения, Островский сумел бы представить для удержания человека от пьянства какие-нибудь резоны более действительные, нежели колокольный звон; но что же делать, если Петр Ильич
был таков, что резонов
не мог понимать?
Хотя в наглом приставании, в афишевании знакомства и короткости, которых
не было, заключалась непременно цель, и в этом уже
не могло быть теперь никакого
сомнения, — но Евгений Павлович думал сначала отделаться как-нибудь так, и во что бы ни стало
не заметить обидчицы.
Но по тому, как расположились обе стороны,
сомнений уже
быть не могло: его мать и сестра сидели в стороне как оплеванные, а Настасья Филипповна даже и позабыла, кажется, что они в одной с нею комнате…
Что
были людоеды и,
может быть, очень много, то в этом Лебедев, без
сомнения, прав; только вот я
не знаю, почему именно он замешал тут монахов и что хочет этим сказать?
У вас, Александра Ивановна, лицо тоже прекрасное и очень милое, но,
может быть, у вас
есть какая-нибудь тайная грусть; душа у вас, без
сомнения, добрейшая, но вы
не веселы.
А между тем известно тоже
было, что Иван Федорович Епанчин — человек без образования и происходит из солдатских детей; последнее, без
сомнения, только к чести его
могло относиться, но генерал, хоть и умный
был человек,
был тоже
не без маленьких, весьма простительных слабостей и
не любил иных намеков.
— Что вы пришли выпытать, в этом и
сомнения нет, — засмеялся наконец и князь, — и даже,
может быть, вы решили меня немножко и обмануть. Но ведь что ж, я вас
не боюсь; притом же мне теперь как-то всё равно, поверите ли? И… и… и так как я прежде всего убежден, что вы человек все-таки превосходный, то ведь мы, пожалуй, и в самом деле кончим тем, что дружески сойдемся. Вы мне очень понравились, Евгений Павлыч, вы… очень, очень порядочный, по-моему, человек!
Родители знали об этом соглашении двух старших сестер, и потому, когда Тоцкий попросил совета, между ними почти и
сомнений не было, что одна из старших сестер наверно
не откажется увенчать их желания, тем более что Афанасий Иванович
не мог затрудниться насчет приданого.
— Что в доме у них
не знают, так в этом нет для меня и
сомнения; но ты мне мысль подал: Аглая,
может быть, и знает. Одна она и знает, потому что сестры
были тоже удивлены, когда она так серьезно передавала поклон отцу. И с какой стати именно ему? Если знает, так ей князь передал!