Неточные совпадения
Он знал очень хорошо, что в глазах этих лиц роль несчастного любовника девушки и вообще свободной женщины
может быть смешна; но роль человека, приставшего к замужней женщине и во что бы то ни стало положившего свою жизнь на то, чтобы вовлечь ее в прелюбодеянье, что роль эта имеет что-то красивое, величественное и никогда
не может быть смешна, и поэтому он с гордою и
веселою, игравшею под его усами улыбкой, опустил бинокль и посмотрел на кузину.
Рядом с Анной на серой разгоряченной кавалерийской лошади, вытягивая толстые ноги вперед и, очевидно, любуясь собой, ехал Васенька Весловский в шотландском колпачке с развевающимися лентами, и Дарья Александровна
не могла удержать
веселую улыбку, узнав его. Сзади их ехал Вронский. Под ним
была кровная темно-гнедая лошадь, очевидно разгорячившаяся на галопе. Он, сдерживая ее, работал поводом.
— Ах, такая тоска
была! — сказала Лиза Меркалова. — Мы поехали все ко мне после скачек. И всё те же, и всё те же! Всё одно и то же. Весь вечер провалялись по диванам. Что же тут
веселого? Нет, как вы делаете, чтобы вам
не было скучно? — опять обратилась она к Анне. — Стоит взглянуть на вас, и видишь, — вот женщина, которая
может быть счастлива, несчастна, но
не скучает. Научите, как вы это делаете?
Вы посмеетесь даже от души над Чичиковым,
может быть, даже похвалите автора, скажете: «Однако ж кое-что он ловко подметил, должен
быть веселого нрава человек!» И после таких слов с удвоившеюся гордостию обратитесь к себе, самодовольная улыбка покажется на лице вашем, и вы прибавите: «А ведь должно согласиться, престранные и пресмешные бывают люди в некоторых провинциях, да и подлецы притом немалые!» А кто из вас, полный христианского смиренья,
не гласно, а в тишине, один, в минуты уединенных бесед с самим собой, углубит во внутрь собственной души сей тяжелый запрос: «А нет ли и во мне какой-нибудь части Чичикова?» Да, как бы
не так!
Друзья мои, что ж толку в этом?
Быть может, волею небес,
Я перестану
быть поэтом,
В меня вселится новый бес,
И, Фебовы презрев угрозы,
Унижусь до смиренной прозы;
Тогда роман на старый лад
Займет
веселый мой закат.
Не муки тайные злодейства
Я грозно в нем изображу,
Но просто вам перескажу
Преданья русского семейства,
Любви пленительные сны
Да нравы нашей старины.
Когда матушка улыбалась, как ни хорошо
было ее лицо, оно делалось несравненно лучше, и кругом все как будто
веселело. Если бы в тяжелые минуты жизни я хоть мельком
мог видеть эту улыбку, я бы
не знал, что такое горе. Мне кажется, что в одной улыбке состоит то, что называют красотою лица: если улыбка прибавляет прелести лицу, то лицо прекрасно; если она
не изменяет его, то оно обыкновенно; если она портит его, то оно дурно.
Хлопуша и Белобородов
не сказали ни слова и мрачно смотрели друг на друга. Я увидел необходимость переменить разговор, который
мог кончиться для меня очень невыгодным образом, и, обратясь к Пугачеву, сказал ему с
веселым видом: «Ах! я
было и забыл благодарить тебя за лошадь и за тулуп. Без тебя я
не добрался бы до города и замерз бы на дороге».
—
Не могу: я у князя Тюменева обедаю; там
будут все Горюновы и она, она… Лиденька, — прибавил он шепотом. — Что это вы оставили князя? Какой
веселый дом! На какую ногу поставлен! А дача! Утонула в цветах! Галерею пристроили, gothique. [в готическом стиле (фр.).] Летом, говорят,
будут танцы, живые картины. Вы
будете бывать?
— Александра Петровна Синицкая, — ты, кажется, ее должен
был здесь встретить недели три тому, — представь, она третьего дня вдруг мне, на мое
веселое замечание, что если я теперь женюсь, то по крайней мере
могу быть спокоен, что
не будет детей, — вдруг она мне и даже с этакою злостью: «Напротив, у вас-то и
будут, у таких-то, как вы, и бывают непременно, с первого даже года пойдут, увидите».
В особенности развращающе действует на военных такая жизнь потому, что если невоенный человек ведет такую жизнь, он в глубине души
не может не стыдиться такой жизни. Военные же люди считают, что это так должно
быть, хвалятся, гордятся такою жизнью, особенно в военное время, как это
было с Нехлюдовым, поступившим в военную службу после объявления войны Турции. «Мы готовы жертвовать жизнью на войне, и потому такая беззаботная,
веселая жизнь
не только простительна, но и необходима для нас. Мы и ведем ее».
— Перемена, перемена! — быстро подхватила Грушенька. — У них секрет, у них
был секрет! Митя мне сам сказал, что секрет, и, знаешь, такой секрет, что Митя и успокоиться
не может. А ведь прежде
был веселый, да он и теперь
веселый, только, знаешь, когда начнет этак головой мотать, да по комнате шагать, а вот этим правым пальцем себе тут на виске волосы теребить, то уж я и знаю, что у него что-то беспокойное на душе… я уж знаю!.. А то
был веселый; да и сегодня
веселый!
Давеча вот Коля сказал Карташову, что мы будто бы
не хотим знать, «
есть он или нет на свете?» Да разве я
могу забыть, что Карташов
есть на свете и что вот он
не краснеет уж теперь, как тогда, когда Трою открыл, а смотрит на меня своими славными, добрыми,
веселыми глазками.
— Мне сегодня необыкновенно легче, но я уже знаю, что это всего лишь минута. Я мою болезнь теперь безошибочно понимаю. Если же я вам кажусь столь
веселым, то ничем и никогда
не могли вы меня столь обрадовать, как сделав такое замечание. Ибо для счастия созданы люди, и кто вполне счастлив, тот прямо удостоен сказать себе: «Я выполнил завет Божий на сей земле». Все праведные, все святые, все святые мученики
были все счастливы.
Был конец марта. Солнышко стояло высоко на небе и посылало на землю яркие лучи. В воздухе чувствовалась еще свежесть ночных заморозков, в особенности в теневых местах, но уже по талому снегу, по воде в ручьях и по
веселому, праздничному виду деревьев видно
было, что ночной холод никого уже запугать
не может.
А ты заснешь так тихо, как ребенок, и
не будут ни смущать, ни волновать тебя никакие сны, — разве приснятся
веселые детские игры, фанты, горелки или,
может быть, танцы, только тоже
веселые, беззаботные.
Она чувствовала холодный поцелуй немилого супруга, она слышала
веселые поздравления присутствующих и все еще
не могла поверить, что жизнь ее
была навеки окована, что Дубровский
не прилетел освободить ее.
Соколовский, автор «Мироздания», «Хевери» и других довольно хороших стихотворений, имел от природы большой поэтический талант, но
не довольно дико самобытный, чтоб обойтись без развития, и
не довольно образованный, чтоб развиться. Милый гуляка, поэт в жизни, он вовсе
не был политическим человеком. Он
был очень забавен, любезен,
веселый товарищ в
веселые минуты, bon vivant, [любитель хорошо пожить (фр.).] любивший покутить — как мы все…
может, немного больше.
Может быть, эти самые хитрости и сметливость ее
были виною, что кое-где начали поговаривать старухи, особливо когда
выпивали где-нибудь на
веселой сходке лишнее, что Солоха точно ведьма; что парубок Кизяколупенко видел у нее сзади хвост величиною
не более бабьего веретена; что она еще в позапрошлый четверг черною кошкою перебежала дорогу; что к попадье раз прибежала свинья, закричала петухом, надела на голову шапку отца Кондрата и убежала назад.
— Ты,
может быть,
не ожидала меня, а? правда,
не ожидала?
может быть, я помешал?.. — продолжал Чуб, показав на лице своем
веселую и значительную мину, которая заранее давала знать, что неповоротливая голова его трудилась и готовилась отпустить какую-нибудь колкую и затейливую шутку.
Все, знавшие Ечкина, смеялись в глаза и за глаза над его новой затеей, и для всех оставалось загадкой, откуда он
мог брать денег на свою контору. Кроме долгов, у него ничего
не было, а из векселей можно
было составить приличную библиотеку. Вообще Ечкин представлял собой какой-то непостижимый фокус. Его новая контора служила несколько дней темой для самых
веселых разговоров в правлении Запольского банка, где собирались Стабровский, Мышников, Штофф и Драке.
Были приглашены также мельник Ермилыч и поп Макар. Последний долго
не соглашался ехать к староверам, пока писарь
не уговорил его. К самому новоселью подоспел и исправник Полуянов, который обладал каким-то чутьем попадать на такие праздники. Одним словом, собралась большая и
веселая компания. Как-то все выходило весело, начиная с того, что Харитон Артемьевич никак
не мог узнать зятя-писаря и все спрашивал...
Да и прежней Харитины,
веселой, сумасбродной, красивой русалочьею красотой, уже
не было, —
может быть, она изменилась,
может быть, постарела, а
может быть, просто он привык к ней.
Меня и
не тянула улица, если на ней
было тихо, но когда я слышал
веселый ребячий гам, то убегал со двора,
не глядя на дедов запрет. Синяки и ссадины
не обижали, но неизменно возмущала жестокость уличных забав, — жестокость, слишком знакомая мне, доводившая до бешенства. Я
не мог терпеть, когда ребята стравливали собак или петухов, истязали кошек, гоняли еврейских коз, издевались над пьяными нищими и блаженным Игошей Смерть в Кармане.
Я
не люблю красного леса, его вечной, однообразной и мрачной зелени, его песчаной или глинистой почвы,
может быть, оттого, что я с малых лет привык любоваться
веселым разнолистным чернолесьем и тучным черноземом.
Дрозд — живая, бодрая,
веселая и в то же время певчая птичка. Большой рябинник с крупными продолговатыми пятнами и черный дрозд с желтыми ободочками около глаз считаются лучшими певцами после певчего дрозда. Про черного ничего
не могу сказать утвердительно, но рябинника я держал долго в большой клетке; он
пел довольно приятно и тихо, чего нельзя ожидать по его жесткому крику, похожему на какое-то трещанье, взвизгиванье и щекотанье.
Ему нипочем
была даже и хитрая скрипка, и
было время, когда в корчме, по воскресеньям, никто лучше
не мог сыграть «казака» или
веселого польского «краковяка».
Евгений Павлович, казалось,
был в самом
веселом расположении, всю дорогу до воксала смешил Александру и Аделаиду, которые с какою-то уже слишком особенною готовностию смеялись его шуткам, до того, что он стал мельком подозревать, что они,
может быть, совсем его и
не слушают.
— Понимаю-с. Невинная ложь для
веселого смеха, хотя бы и грубая,
не обижает сердца человеческого. Иной и лжет-то, если хотите, из одной только дружбы, чтобы доставить тем удовольствие собеседнику; но если просвечивает неуважение, если именно,
может быть, подобным неуважением хотят показать, что тяготятся связью, то человеку благородному остается лишь отвернуться и порвать связь, указав обидчику его настоящее место.
— Господа,
не хотите ли
пить шампанское, — пригласила вдруг Настасья Филипповна. — У меня приготовлено.
Может быть, вам станет
веселее. Пожалуйста, без церемонии.
Торопливо выкуривая трубку за трубкой, отпивая по глотку чаю и размахивая длинными руками, Михалевич рассказал Лаврецкому свои похождения; в них
не было ничего очень
веселого, удачей в предприятиях своих он похвастаться
не мог, — а он беспрестанно смеялся сиплым нервическим хохотом.
В Омске дружеское свидание со Степаном Михайловичем. После ужасной, бесконечной разлуки
не было конца разговорам, — он теперь занимает хорошее место, но трудно ему, бедному, бороться со злом, которого, на земле очень, очень много. Непременно просил дружески обнять тебя: он почти
не переменился, та же спокойная,
веселая наружность; кой-где проглядывает белый волос, но вид еще молод. Жалуется на прежние свои недуги, а я его уверяю, что он совершенно здоров. Трудится сколько
может и чрезвычайно полезен.
В тени кареты накрыли нам стол, составленный из досок, утвержденных на двух отрубках дерева, принесли скамеек с мельницы, и у нас устроился такой обед, которого вкуснее и
веселее, как мне казалось тогда,
не может быть на свете.
Проснулся купец, а вдруг опомниться
не может: всю ночь видел он во сне дочерей своих любезныих, хорошиих и пригожиих, и видел он дочерей своих старшиих: старшую и середнюю, что они веселым-веселехоньки, а печальна одна дочь меньшая, любимая; что у старшей и середней дочери
есть женихи богатые и что сбираются они выйти замуж,
не дождавшись его благословения отцовского; меньшая же дочь любимая, красавица писаная, о женихах и слышать
не хочет, покуда
не воротится ее родимый батюшка; и стало у него на душе и радошно и
не радошно.
Все это мать говорила с жаром и с увлечением, и все это в то же время
было совершенно справедливо, и я
не мог сказать против ее похвал ни одного слова; мой ум
был совершенно побежден, но сердце
не соглашалось, и когда мать спросила меня: «
Не правда ли, что в Чурасове
будет лучше?» — я ту ж минуту отвечал, что люблю больше Багрово и что там
веселее.
Положение это
было еще более неприятно потому, что, как мне ни противно
было, я
не мог не слышать, как Jérôme, прогуливаясь по своей комнате, насвистывал совершенно спокойно какие-то
веселые мотивы.
Вон мелькнули в окнах четыре фигуры за четвероугольным столом, предающиеся деловому отдохновению за карточным столом; вот из другого окна столбом валит дым, обличающий собравшуюся в доме
веселую компанию приказных, а
быть может, и сановников; вот послышался вам из соседнего дома смех, звонкий смех, от которого вдруг упало в груди ваше юное сердце, и тут же, с ним рядом, произносится острота, очень хорошая острота, которую вы уж много раз слышали, но которая, в этот вечер, кажется вам особенно привлекательною, и вы
не сердитесь, а как-то добродушно и ласково улыбаетесь ей.
Я никогда
не мог себе представить, чтоб можно
было ощущать
веселое чувство при виде площади; но, очутившись на Place de la Concorde, [площади Согласия] поистине убедился, что ничего невозможного нет на свете.
«Ну,
не ожидал я, чтоб так легко это устроилось», — подумал он и, желая представить свой отъезд как очень обыкновенный случай, принялся
было быть веселым, но
не мог: сидевшие перед ним жертвы его эгоизма мучили и обличали его.
Про героя моего я по крайней мере
могу сказать, что он искренно и глубоко страдал: как бы совершив преступление, шел он от князя по Невскому проспекту, где тут же встречалось ему столько спокойных и
веселых господ, из которых уж, конечно, многие имели на своей совести в тысячу раз грязнейшие пятна. Дома Калинович застал Белавина, который сидел с Настенькой. Она
была в слезах и держала в руках письмо.
Не обратив на это внимания, он молча пожал у приятеля руку и сел.
— И,
может быть, это
было бы самым лучшим разрешением задачи! — горячо оборотился Шигалев к Лямшину. — Вы, конечно, и
не знаете, какую глубокую вещь удалось вам сказать, господин
веселый человек. Но так как ваша идея почти невыполнима, то и надо ограничиться земным раем, если уж так это назвали.
— Стало
быть, до сих пор мы в одну меру годили, а теперь мера с гарнцем пошла в ход — больше годить надо, а завтра,
может быть, к мере и еще два гарнца накинется — ну, и еще больше годить придется. Небось,
не лопнешь. А впрочем, что же праздные-то слова говорить! Давай-ка лучше подумаем, как бы нам сообща каникулы-то эти провести. Вместе и годить словно бы
веселее будет.
Отчего он так любил арестантов — сказать
не могу, но он
не мог видеть арестанта, чтоб
не сказать ему ласкового,
веселого слова, чтоб
не посмеяться с ним,
не пошутить с ним, и главное — ни капли в этом
не было чего-нибудь начальственного, хоть чего-нибудь обозначавшего неравную или чисто начальничью ласку.
Мне
не нравилось, как все они говорят; воспитанный на красивом языке бабушки и деда, я вначале
не понимал такие соединения несоединимых слов, как «ужасно смешно», «до смерти хочу
есть», «страшно весело»; мне казалось, что смешное
не может быть ужасным,
веселое —
не страшно и все люди
едят вплоть до дня смерти.
Курить в секрете запрещалось, но секрет этот
был почти
не секрет, а скорее передовой караул, который высылался затем, чтобы горцы
не могли незаметно подвезти, как они это делали прежде, орудие и стрелять по укреплению, и Панов
не считал нужным лишать себя курения и потому согласился на предложение
веселого солдата.
Все сестры надушились сладко-влажным клематитом, — вышли спокойные,
веселые, миловидные, нарядные, как всегда, наполнили гостиную своим милым лепетом, приветливостью и веселостью. Екатерина Ивановна
была сразу очарована их милым и приличным видом. Нашли распутниц! — подумала она досадливо о гимназических педагогах. А потом подумала, что они,
может быть, напускают на себя скромный вид. Решилась
не поддаваться их чарам.
Это
был действительно ребенок в сорок лет, экспансивный в высшей степени, всегда
веселый, предполагавший всех людей ангелами, обвинявший себя в чужих недостатках и преувеличивавший добрые качества других до крайности, даже предполагавший их там, где их
быть не могло.
Между тем partie de plaisir чуть
не расстроилась: Николай Артемьевич прибыл из Москвы в кислом и недоброжелательном, фрондерском, расположении духа (он все еще дулся на Августину Христиановну) и, узнав в чем дело, решительно объявил, что он
не поедет; что скакать из Кунцова в Москву, а из Москвы в Царицыно, а из Царицына опять в Москву, а из Москвы опять в Кунцово — нелепость, — и наконец, прибавил он, пусть мне сперва докажут, что на одном пункте земного шара
может быть веселее, чем на другом пункте, тогда я поеду.
«Мой бог — Бог светлый и
веселый!» Я
было так начал одно стихотворение; сознайся: славный первый стих, да второго никак подобрать
не мог.
— Утри по крайней мере свои слезы, — крикнул ему Берсенев и
не мог удержаться от смеха. Но когда он вернулся домой, на лице его
не было веселого выражения; он
не смеялся более. Он ни на одно мгновение
не поверил тому, что сказал ему Шубин, но слово, им произнесенное, запало глубоко ему в душу. «Павел меня дурачил, — думал он, — но она когда-нибудь полюбит… Кого полюбит она?»
Может быть, точно он говорил
веселее и охотнее с другими женщинами потому что
не боялся их как-нибудь огорчить или раздражить пустыми словами, сказанными невпопад.