Неточные совпадения
Хлестаков. Да что? мне нет никакого
дела до них. (В размышлении.)Я
не знаю, однако ж, зачем вы говорите о злодеях или о какой-то унтер-офицерской вдове… Унтер-офицерская жена совсем другое, а меня вы
не смеете высечь, до этого вам далеко… Вот еще! смотри ты какой!.. Я заплачу, заплачу деньги, но у меня теперь нет. Я потому и сижу здесь, что у меня нет ни копейки.
Анна Андреевна. Перестань, ты ничего
не знаешь и
не в свое
дело не мешайся! «Я, Анна Андреевна, изумляюсь…» В таких лестных рассыпался словах… И когда я хотела сказать: «Мы никак
не смеем надеяться на такую честь», — он вдруг упал на колени и таким самым благороднейшим образом: «Анна Андреевна,
не сделайте меня несчастнейшим! согласитесь отвечать моим чувствам,
не то я смертью окончу жизнь свою».
Смекнула Тимофеевна,
Что
дело подходящее.
— Согласна, — говорит, —
Такие-то вы бравые,
Нажнете,
не заметите,
Снопов по десяти.
Был, после начала возмущения,
день седьмый. Глуповцы торжествовали. Но несмотря на то что внутренние враги были побеждены и польская интрига посрамлена, атаманам-молодцам было как-то
не по себе, так как о новом градоначальнике все еще
не было ни слуху ни духу. Они слонялись по городу, словно отравленные мухи, и
не смели ни за какое
дело приняться, потому что
не знали, как-то понравятся ихние недавние затеи новому начальнику.
В краткий период безначалия (см."Сказание о шести градоначальницах"), когда в течение семи
дней шесть градоначальниц вырывали друг у друга кормило правления, он с изумительною для глуповца ловкостью перебегал от одной партии к другой, причем так искусно
заметал следы свои, что законная власть ни минуты
не сомневалась, что Козырь всегда оставался лучшею и солиднейшею поддержкой ее.
Как ни были забиты обыватели, но и они восчувствовали. До сих пор разрушались только
дела рук человеческих, теперь же очередь доходила до
дела извечного, нерукотворного. Многие разинули рты, чтоб возроптать, но он даже
не заметил этого колебания, а только как бы удивился, зачем люди мешкают.
Прежде (это началось почти с детства и всё росло до полной возмужалости), когда он старался сделать что-нибудь такое, что сделало бы добро для всех, для человечества, для России, для всей деревни, он
замечал, что мысли об этом были приятны, но сама деятельность всегда бывала нескладная,
не было полной уверенности в том, что
дело необходимо нужно, и сама деятельность, казавшаяся сначала столь большою, всё уменьшаясь и уменьшаясь, сходила на-нет; теперь же, когда он после женитьбы стал более и более ограничиваться жизнью для себя, он, хотя
не испытывал более никакой радости при мысли о своей деятельности, чувствовал уверенность, что
дело его необходимо, видел, что оно спорится гораздо лучше, чем прежде, и что оно всё становится больше и больше.
С следующего
дня, наблюдая неизвестного своего друга, Кити
заметила, что М-llе Варенька и с Левиным и его женщиной находится уже в тех отношениях, как и с другими своими protégés. Она подходила к ним, разговаривала, служила переводчицей для женщины,
не умевшей говорить ни на одном иностранном языке.
Анекдот Степана Аркадьича был тоже очень забавен. Левин рассказал свой анекдот, который тоже понравился. Потом зашла речь о лошадях, о бегах нынешнего
дня и о том, как лихо Атласный Вронского выиграл первый приз. Левин
не заметил, как прошел обед.
Агафья Михайловна, видя, что
дело доходит до ссоры, тихо поставила чашку и вышла. Кити даже
не заметила ее. Тон, которым муж сказал последние слова, оскорбил ее в особенности тем, что он, видимо,
не верил тому, что она сказала.
— Да и что тебе сто̀ит — два
дня? И он премилый, умный старичок. Он тебе выдернет этот зуб так, что ты и
не заметишь.
«Ведь всё это было и прежде; но отчего я
не замечала этого прежде?» — сказала себе Анна. — Или она очень раздражена нынче? А в самом
деле, смешно: ее цель добродетель, она христианка, а она всё сердится, и всё у нее враги и всё враги по христианству и добродетели».
И,
заметив полосу света, пробившуюся с боку одной из суконных стор, он весело скинул ноги с дивана, отыскал ими шитые женой (подарок ко
дню рождения в прошлом году), обделанные в золотистый сафьян туфли и по старой, девятилетней привычке,
не вставая, потянулся рукой к тому месту, где в спальне у него висел халат.
— О, прекрасно! Mariette говорит, что он был мил очень и… я должен тебя огорчить…
не скучал о тебе,
не так, как твой муж. Но еще раз merci, мой друг, что подарила мне
день. Наш милый самовар будет в восторге. (Самоваром он называл знаменитую графиню Лидию Ивановну, за то что она всегда и обо всем волновалась и горячилась.) Она о тебе спрашивала. И знаешь, если я
смею советовать, ты бы съездила к ней нынче. Ведь у ней обо всем болит сердце. Теперь она, кроме всех своих хлопот, занята примирением Облонских.
— И я
не один, — продолжал Левин, — я сошлюсь на всех хозяев, ведущих рационально
дело; все, зa редкими исключениями, ведут
дело в убыток. Ну, вы скажите, что̀ ваше хозяйство — выгодно? — сказал Левин, и тотчас же во взгляде Свияжского Левин
заметил то мимолетное выражение испуга, которое он
замечал, когда хотел проникнуть далее приемных комнат ума Свияжского.
Возвратясь домой, я
заметил, что мне чего-то недостает. Я
не видал ее! Она больна! Уж
не влюбился ли я в самом
деле?.. Какой вздор!
Молча с Грушницким спустились мы с горы и прошли по бульвару, мимо окон дома, где скрылась наша красавица. Она сидела у окна. Грушницкий, дернув меня за руку, бросил на нее один из тех мутно-нежных взглядов, которые так мало действуют на женщин. Я навел на нее лорнет и
заметил, что она от его взгляда улыбнулась, а что мой дерзкий лорнет рассердил ее
не на шутку. И как, в самом
деле,
смеет кавказский армеец наводить стеклышко на московскую княжну?..
Он слушал ее молча, опустив голову на руки; но только я во все время
не заметил ни одной слезы на ресницах его: в самом ли
деле он
не мог плакать, или владел собою —
не знаю; что до меня, то я ничего жальче этого
не видывал.
Тентетникову показалось, что с самого
дня приезда их генерал стал к нему как-то холоднее, почти
не замечал его и обращался как с лицом бессловесным или с чиновником, употребляемым для переписки, самым мелким.
Разговор сначала
не клеился, но после
дело пошло, и он начал даже получать форс, но… здесь, к величайшему прискорбию, надобно
заметить, что люди степенные и занимающие важные должности как-то немного тяжеловаты в разговорах с дамами; на это мастера господа поручики и никак
не далее капитанских чинов.
Англичанин стоит и сзади держит на веревке собаку, и под собакой разумеется Наполеон: «Смотри,
мол, говорит, если что
не так, так я на тебя сейчас выпущу эту собаку!» — и вот теперь они, может быть, и выпустили его с острова Елены, и вот он теперь и пробирается в Россию, будто бы Чичиков, а в самом
деле вовсе
не Чичиков.
Ему
не было
дела до того, лениво или шибко
метали стога и клали клади.
Одинокая жизнь дала сытную пищу скупости, которая, как известно, имеет волчий голод и чем более пожирает, тем становится ненасытнее; человеческие чувства, которые и без того
не были в нем глубоки,
мелели ежеминутно, и каждый
день что-нибудь утрачивалось в этой изношенной развалине.
Не довольствуясь сим, он ходил еще каждый
день по улицам своей деревни, заглядывал под мостики, под перекладины и все, что ни попадалось ему: старая подошва, бабья тряпка, железный гвоздь, глиняный черепок, — все тащил к себе и складывал в ту кучу, которую Чичиков
заметил в углу комнаты.
Нужно
заметить, что у некоторых дам, — я говорю у некоторых, это
не то, что у всех, — есть маленькая слабость: если они
заметят у себя что-нибудь особенно хорошее, лоб ли, рот ли, руки ли, то уже думают, что лучшая часть лица их так первая и бросится всем в глаза и все вдруг заговорят в один голос: «Посмотрите, посмотрите, какой у ней прекрасный греческий нос!» или: «Какой правильный, очаровательный лоб!» У которой же хороши плечи, та уверена заранее, что все молодые люди будут совершенно восхищены и то и
дело станут повторять в то время, когда она будет проходить мимо: «Ах, какие чудесные у этой плечи», — а на лицо, волосы, нос, лоб даже
не взглянут, если же и взглянут, то как на что-то постороннее.
На это обыкновенно
замечали другие чиновники: «Хорошо тебе, шпрехен зи дейч Иван Андрейч, у тебя
дело почтовое: принять да отправить экспедицию; разве только надуешь, заперши присутствие часом раньше, да возьмешь с опоздавшего купца за прием письма в неуказанное время или перешлешь иную посылку, которую
не следует пересылать, — тут, конечно, всякий будет святой.
— Да что ж тебе? Ну, и ступай, если захотелось! — сказал хозяин и остановился: громко, по всей комнате раздалось храпенье Платонова, а вслед за ним Ярб захрапел еще громче. Уже давно слышался отдаленный стук в чугунные доски.
Дело потянуло за полночь. Костанжогло
заметил, что в самом
деле пора на покой. Все разбрелись, пожелав спокойного сна друг другу, и
не замедлили им воспользоваться.
У ночи много звезд прелестных,
Красавиц много на Москве.
Но ярче всех подруг небесных
Луна в воздушной синеве.
Но та, которую
не смеюТревожить лирою моею,
Как величавая луна,
Средь жен и
дев блестит одна.
С какою гордостью небесной
Земли касается она!
Как негой грудь ее полна!
Как томен взор ее чудесный!..
Но полно, полно; перестань:
Ты заплатил безумству дань.
Во
дни веселий и желаний
Я был от балов без ума:
Верней нет места для признаний
И для вручения письма.
О вы, почтенные супруги!
Вам предложу свои услуги;
Прошу мою
заметить речь:
Я вас хочу предостеречь.
Вы также, маменьки, построже
За дочерьми смотрите вслед:
Держите прямо свой лорнет!
Не то…
не то, избави Боже!
Я это потому пишу,
Что уж давно я
не грешу.
Траги-нервических явлений,
Девичьих обмороков, слез
Давно терпеть
не мог Евгений:
Довольно их он перенес.
Чудак, попав на пир огромный,
Уж был сердит. Но,
девы томной
Заметя трепетный порыв,
С досады взоры опустив,
Надулся он и, негодуя,
Поклялся Ленского взбесить
И уж порядком отомстить.
Теперь, заране торжествуя,
Он стал чертить в душе своей
Карикатуры всех гостей.
Лакей, который с виду был человек почтенный и угрюмый, казалось, горячо принимал сторону Филиппа и был намерен во что бы то ни стало разъяснить это
дело. По невольному чувству деликатности, как будто ничего
не замечая, я отошел в сторону; но присутствующие лакеи поступили совсем иначе: они подступили ближе, с одобрением посматривая на старого слугу.
Покуда мы шли прямо,
дело еще шло кое-как, но на повороте я
заметил, что, если
не приму своих мер, непременно уйду вперед.
— А это на что похоже, что вчера только восемь фунтов пшена отпустила, опять спрашивают: ты как хочешь, Фока Демидыч, а я пшена
не отпущу. Этот Ванька рад, что теперь суматоха в доме: он думает, авось
не заметят. Нет, я потачки за барское добро
не дам. Ну виданное ли это
дело — восемь фунтов?
Не дали даже и стрельбы произвести; пошло
дело на
мечи да на копья.
Все своевольные и гульливые рыцари стройно стояли в рядах, почтительно опустив головы,
не смея поднять глаз, когда кошевой раздавал повеления; раздавал он их тихо,
не вскрикивая,
не торопясь, но с расстановкою, как старый, глубоко опытный в
деле козак, приводивший
не в первый раз в исполненье разумно задуманные предприятия.
— Вы должны бы, Пантен, знать меня несколько лучше, — мягко
заметил Грэй. — Нет тайны в том, что я делаю. Как только мы бросим якорь на
дно Лилианы, я расскажу все, и вы
не будете тратить так много спичек на плохие сигары. Ступайте, снимайтесь с якоря.
— Извините, что я, может быть, прерываю, но
дело довольно важное-с, —
заметил Петр Петрович, как-то вообще и
не обращаясь ни к кому в особенности, — я даже и рад при публике.
Раскольников скоро
заметил, что эта женщина
не из тех, которые тотчас же падают в обмороки. Мигом под головою несчастного очутилась подушка — о которой никто еще
не подумал; Катерина Ивановна стала
раздевать его, осматривать, суетилась и
не терялась, забыв о себе самой, закусив свои дрожавшие губы и подавляя крики, готовые вырваться из груди.
Катерина Ивановна, которая действительно была расстроена и очень устала и которой уже совсем надоели поминки, тотчас же «отрезала» Амалии Ивановне, что та «
мелет вздор» и ничего
не понимает; что заботы об ди веше
дело кастелянши, а
не директрисы благородного пансиона; а что касается до чтения романов, так уж это просто даже неприличности, и что она просит ее замолчать.
От боли они иногда вырывали свои руки из его огромной и костлявой ручищи, но он
не только
не замечал, в чем
дело, но еще крепче притягивал их к себе.
В следующий
день Соня
не приходила, на третий
день тоже; он
заметил, что ждет ее с беспокойством.
— В самом серьезном, так сказать, в самой сущности
дела, — подхватил Петр Петрович, как бы обрадовавшись вопросу. — Я, видите ли, уже десять лет
не посещал Петербурга. Все эти наши новости, реформы, идеи — все это и до нас прикоснулось в провинции; но чтобы видеть яснее и видеть все, надобно быть в Петербурге. Ну-с, а моя мысль именно такова, что всего больше
заметишь и узнаешь, наблюдая молодые поколения наши. И признаюсь: порадовался…
— А я за тебя только одну! Остри еще!
Заметов еще мальчишка, я еще волосенки ему надеру, потому что его надо привлекать, а
не отталкивать. Тем, что оттолкнешь человека, —
не исправишь, тем паче мальчишку. С мальчишкой вдвое осторожнее надо. Эх вы, тупицы прогрессивные, ничего-то
не понимаете! Человека
не уважаете, себя обижаете… А коли хочешь знать, так у нас, пожалуй, и
дело одно общее завязалось.
— Фу, какие вы страшные вещи говорите! — сказал, смеясь,
Заметов. — Только все это один разговор, а на
деле, наверно, споткнулись бы. Тут, я вам скажу, по-моему,
не только нам с вами, даже натертому, отчаянному человеку за себя поручиться нельзя. Да чего ходить — вот пример: в нашей-то части старуху-то убили. Ведь уж, кажется, отчаянная башка, среди бела
дня на все риски рискнул, одним чудом спасся, — а руки-то все-таки дрогнули: обокрасть
не сумел,
не выдержал; по
делу видно…
Путь же взял он по направлению к Васильевскому острову через В—й проспект, как будто торопясь туда за
делом, но, по обыкновению своему, шел,
не замечая дороги, шепча про себя и даже говоря вслух с собою, чем очень удивлял прохожих.
— Никак, совсем разболелся? —
заметила Настасья,
не спускавшая с него глаз. Дворник тоже на минуту обернул голову. — Со вчерашнего
дня в жару, — прибавила она.
— Но это ведь
не наше
дело… — опять было
заметил письмоводитель…
Феклуша. Конечно,
не мы, где нам
заметить в суете-то! А вот умные люди
замечают, что у нас и время-то короче становится. Бывало, лето и зима-то тянутся-тянутся,
не дождешься, когда кончатся; а нынче и
не увидишь, как пролетят. Дни-то, и часы все те же как будто остались; а время-то, за наши грехи, все короче и короче делается. Вот что умные-то люди говорят.
Дико́й. Найдешь
дело, как захочешь. Раз тебе сказал, два тебе сказал: «
Не смей мне навстречу попадаться»; тебе все неймется! Мало тебе места-то? Куда ни поди, тут ты и есть! Тьфу ты, проклятый! Что ты, как столб стоишь-то! Тебе говорят аль нет?
Чижа захлопнула злодейка-западня:
Бедняжка в ней и рвался, и метался,
А Голубь молодой над ним же издевался.
«
Не стыдно ль», говорит: «средь бела
дняПопался!
Не провели бы так меня:
За это я ручаюсь
смело».
Ан смотришь, тут же сам запутался в силок.
И
дело!
Вперёд чужой беде
не смейся, Голубок.