Неточные совпадения
Товарищ или приятель тебя надует и в беде первый тебя
выдаст, а копейка
не выдаст, в какой бы беде ты ни был.
Он редко предводительствовал другими в дерзких предприятиях — обобрать чужой сад или огород, но зато он был всегда одним из первых, приходивших под знамена предприимчивого бурсака, и никогда, ни в каком случае,
не выдавал своих
товарищей.
— Бориса исключили из военной школы за то, что он отказался
выдать товарищей, сделавших какую-то шалость. Нет,
не за то, — торопливо поправила она, оглядываясь. — За это его посадили в карцер, а один учитель все-таки сказал, что Боря ябедник и донес; тогда, когда его выпустили из карцера, мальчики ночью высекли его, а он, на уроке, воткнул учителю циркуль в живот, и его исключили.
Тут зарождалось чувство, из-за которого в семидесятых годах Стрельников послал на виселицу юношу Разовского,
не пожелавшего
выдать товарища…
Ни один из этих офицеров
не согласится передернуть в картах,
не заплатить карточный долг,
выдать товарища, убежать с поля сражения или бросить знамя.
В играх и затеях всякого рода он постоянно первенствовал: он иначе
не принимался за игру, как с тем, чтобы возложили на него роль хозяина и коновода, и в этих случаях жутко приходилось всегда его
товарищу, но стоило только Глебу напасть на след какой-нибудь новой шалости и потребовать зачинщика на расправу, Гришка тотчас же складывал с себя почетное звание коновода и распорядителя, сваливал всю вину на сотрудника и
выдавал его обыкновенно с руками и ногами.
Я должен был его успокоить и обещать ему, что
не выдам его
товарищам.
— За Ивана Кузьмича
выдать не только Лидию Николаевну, но и всякую девушку есть риск; это мнение об нем общее — мнение, которое мне высказал его
товарищ, в первый раз меня увидевший.
На другой день, в воскресенье, он был в гимназической церкви и виделся там с директором и
товарищами. Ему казалось, что все они были заняты только тем, что тщательно скрывали свое невежество и недовольство жизнью, и сам он, чтобы
не выдать им своего беспокойства, приятно улыбался и говорил о пустяках. Потом он ходил на вокзал и видел там, как пришел и ушел почтовый поезд, и ему приятно было, что он один и что ему
не нужно ни с кем разговаривать.
И молвил так царь: «Да, боярин твой прав,
И нет уж мне жизни отрадной,
Кровь добрых и сильных ногами поправ,
Я пёс недостойный и смрадный!
Гонец, ты
не раб, но
товарищ и друг,
И много, знать, верных у Курбского слуг,
Что
выдал тебя за бесценок!
Ступай же с Малютой в застенок...
Один мальчик сначала перегнал
товарища, но потом стал отставать. Отец мальчика, старый артиллерист, стоял на палубе и любовался на своего сынишку. Когда сын стал отставать, отец крикнул ему: «
Не выдавай! понатужься!»
— Я нахожу, что напоминание ваше едва ли уместно, — покраснев от негодования, сдержанно проговорил Устинов. — Были другие, которые были виноваты гораздо более Шишкина, но Шишкин
не захотел
выдать товарищей и на самом себе понес все наказание. Я нахожу, что это черта весьма благородная.
— Смелости?.. У меня-то? У Ивана-то Шишкина смелости
не хватит? Ха-ха?! Мы в прошлом году, батюшка, французу бенефис целым классом задавали, так я в него, во-первых, жвачкой пустил прямо в рожу, а потом парик сдернул… Целых полторы недели в карцере сидел, на хлебе и на воде-с, а никого из
товарищей не выдал. Вот Феликс Мартынович знает! — сослался он на Подвиляньского, — а вы говорите смелости
не хватит!.. А вот хотите докажу, что хватит? Мне что? Мне все равно!
— Бери Алмаза, душа моя, княжна-зоренька! Бери Алмаза! Алмаз хороший конь,
не чета Смелому…
Не выдаст,
не сбросит. Бери Алмаза, добрый тебе будет
товарищ Алмаз, барышня! — говорил он, бросаясь исполнять мою просьбу.
Если она замечала между
товарищами майора людей
не совсем хороших, то старалась извинять их воспитанием и т. п., и все-таки
не выдавала их и
не уклонялась от их общества.
— Нет, — отвечал он, — нет; то есть я и ваш сын — мы его
не слушались, потому что я сам
не пил и удерживал вашего сына, но другие… Положим, что это
не совсем хорошо
выдавать товарищей, но, презирая ложь, я
не могу отрицать, что другие, которые меня
не слушались, те пили.
— А-а,
не беспокойтесь, сударыня, он этого слишком стоил! — воскликнул мой Пенькновский. Я так и замер от страха, что он, увлекшись, сам
не заметит, как расскажет, что Кирилл предательски
выдавал его за палача, который будет в Киеве наказывать жестоко обращавшуюся с крестьянами польскую графиню; но мой речистый
товарищ быстро спохватился и рассказал, что Кирилл будто бы, напившись пьян, зацепил колесом за полицеймейстерскую коляску.
—
Товарищ Крогер, уберите вы, пожалуйста, отсюда эту дамочку. Говорит, нечаянно тут застряла, я ей
выдал литеру, а она все тут вертится. Я ей сказал, что больше
не буду ее принимать, и велел гнать ее от вагона.
— Что я,
товарищей тебе стану
выдавать?
Не дождешься! Присуждай на три года изоляции, а доносчиком на
товарищей не буду!
— Вы
не граф Свянторжецкий… Вы
выдали себя мне вашим последним рассказом о ногте Тани… Вы Осип Лысенко,
товарищ моего детства, принятый как родной в доме моей матери. Я давно уже, встречая вас, вспоминала, где я видела вас. Теперь меня точно осенило. И вот чем вы решили отплатить ей за гостеприимство… Идите, Осип Иванович, и доносите на меня кому угодно… Я повторяю, что сегодня же расскажу все дяде Сергею, а завтра доложу государыне.
— Если вы думаете выгодой или страхом заставить меня
выдать товарищей, то судите по себе. Неужели вы думаете, что, делая то дело, за которое вы меня судите, я
не готовился к самому худшему? Так вы ничем ни удивить, ни испугать меня
не можете. Делать со мной можете, что хотите, а говорить я
не буду.