Неточные совпадения
— Помещик наш катается, —
Промолвил Влас — и
бросилсяК рабочим: —
Не зевать!
Но торжество «вольной немки» приходило
к концу само собою. Ночью, едва успела она сомкнуть глаза, как услышала на улице подозрительный шум и сразу поняла, что все для нее кончено. В одной рубашке, босая,
бросилась она
к окну, чтобы, по крайней мере, избежать позора и
не быть посаженной, подобно Клемантинке, в клетку, но было уже поздно.
Мне неоднократно случалось в сем триумфальном виде выходить
к обывательским толпам, и когда я звучным и приятным голосом восклицал:"Здорово, ребята!" — то, ручаюсь честью,
не много нашлось бы таких, кои
не согласились бы, по первому моему приветливому знаку,
броситься в воду и утопиться, лишь бы снискать благосклонное мое одобрение.
— Мама, душечка, голубушка! — закричал он,
бросаясь опять
к ней и обнимая ее. Как будто он теперь только, увидав ее улыбку, ясно понял, что случилось. — Это
не надо, — говорил он, снимая с нее шляпу. И, как будто вновь увидав ее без шляпы, он опять
бросился целовать ее.
Я подошел
к окну и посмотрел в щель ставня: бледный, он лежал на полу, держа в правой руке пистолет; окровавленная шашка лежала возле него. Выразительные глаза его страшно вращались кругом; порою он вздрагивал и хватал себя за голову, как будто неясно припоминая вчерашнее. Я
не прочел большой решимости в этом беспокойном взгляде и сказал майору, что напрасно он
не велит выломать дверь и
броситься туда казакам, потому что лучше это сделать теперь, нежели после, когда он совсем опомнится.
А мы, их жалкие потомки, скитающиеся по земле без убеждений и гордости, без наслаждения и страха, кроме той невольной боязни, сжимающей сердце при мысли о неизбежном конце, мы
не способны более
к великим жертвам ни для блага человечества, ни даже для собственного счастия, потому, что знаем его невозможность и равнодушно переходим от сомнения
к сомнению, как наши предки
бросались от одного заблуждения
к другому,
не имея, как они, ни надежды, ни даже того неопределенного, хотя и истинного наслаждения, которое встречает душа во всякой борьбе с людьми или с судьбою…
— Он стал стучать в дверь изо всей силы; я, приложив глаз
к щели, следил за движениями казака,
не ожидавшего с этой стороны нападения, — и вдруг оторвал ставень и
бросился в окно головой вниз.
— Теперь тот самый, у которого в руках участь многих и которого никакие просьбы
не в силах были умолить, тот самый
бросается теперь
к ногам вашим, вас всех просит.
Поди ты сладь с человеком!
не верит в Бога, а верит, что если почешется переносье, то непременно умрет; пропустит мимо создание поэта, ясное как день, все проникнутое согласием и высокою мудростью простоты, а
бросится именно на то, где какой-нибудь удалец напутает, наплетет, изломает, выворотит природу, и ему оно понравится, и он станет кричать: «Вот оно, вот настоящее знание тайн сердца!» Всю жизнь
не ставит в грош докторов, а кончится тем, что обратится наконец
к бабе, которая лечит зашептываньями и заплевками, или, еще лучше, выдумает сам какой-нибудь декохт из невесть какой дряни, которая, бог знает почему, вообразится ему именно средством против его болезни.
Милка, которая, как я после узнал, с самого того дня, в который занемогла maman,
не переставала жалобно выть, весело
бросилась к отцу — прыгала на него, взвизгивала, лизала его руки; но он оттолкнул ее и прошел в гостиную, оттуда в диванную, из которой дверь вела прямо в спальню.
Он
бросился к возу и схватил несколько больших черных хлебов себе под руку, но подумал тут же,
не будет ли эта пища, годная для дюжего, неприхотливого запорожца, груба и неприлична ее нежному сложению.
—
Не надо! Прочь! подождать!.. Зачем он сюда залез! Что за беспорядок! — закричал Порфирий,
бросаясь к дверям.
Потом,
не докончив,
бросалась к публике; если замечала чуть-чуть хорошо одетого человека, остановившегося поглядеть, то тотчас пускалась объяснять ему, что вот, дескать, до чего доведены дети «из благородного, можно даже сказать, аристократического дома».
Он рассчитал без хозяина: Пульхерия Александровна так и
бросилась к нему, схватила его за обе руки и чуть
не поцеловала их.
Он
бросился стремглав на топор (это был топор) и вытащил его из-под лавки, где он лежал между двумя поленами; тут же,
не выходя, прикрепил его
к петле, обе руки засунул в карманы и вышел из дворницкой; никто
не заметил!
— Лжешь ты все! — завопил Раскольников, уже
не удерживаясь, — лжешь, полишинель [Полишинель — шут, паяц (от фр. polichinelle).] проклятый! — и
бросился на ретировавшегося
к дверям, но нисколько
не струсившего Порфирия.
Но бедный мальчик уже
не помнит себя. С криком пробивается он сквозь толпу
к савраске, обхватывает ее мертвую, окровавленную морду и целует ее, целует ее в глаза, в губы… Потом вдруг вскакивает и в исступлении
бросается с своими кулачонками на Миколку. В этот миг отец, уже долго гонявшийся за ним, схватывает его, наконец, и выносит из толпы.
— Нет, это
не я! Я
не брала! Я
не знаю! — закричала она разрывающим сердце воплем и
бросилась к Катерине Ивановне. Та схватила ее и крепко прижала
к себе, как будто грудью желая защитить ее ото всех.
Радостный, восторженный крик встретил появление Раскольникова. Обе
бросились к нему. Но он стоял как мертвый; невыносимое внезапное сознание ударило в него, как громом. Да и руки его
не поднимались обнять их:
не могли. Мать и сестра сжимали его в объятиях, целовали его, смеялись, плакали… Он ступил шаг, покачнулся и рухнулся на пол в обмороке.
Как бы себя
не помня, она вскочила и, ломая руки, дошла до средины комнаты; но быстро воротилась и села опять подле него, почти прикасаясь
к нему плечом
к плечу. Вдруг, точно пронзенная, она вздрогнула, вскрикнула и
бросилась, сама
не зная для чего, перед ним на колени.
— Батюшка, испейте, — шептал он,
бросаясь к нему с графином, — авось поможет… — Испуг и самое участие Порфирия Петровича были до того натуральны, что Раскольников умолк и с диким любопытством стал его рассматривать. Воды, впрочем, он
не принял.
— Это все вздор и клевета! — вспыхнул Лебезятников, который постоянно трусил напоминания об этой истории, — и совсем это
не так было! Это было другое… Вы
не так слышали; сплетня! Я просто тогда защищался. Она сама первая
бросилась на меня с когтями… Она мне весь бакенбард выщипала… Всякому человеку позволительно, надеюсь, защищать свою личность.
К тому же я никому
не позволю с собой насилия… По принципу. Потому это уж почти деспотизм. Что ж мне было: так и стоять перед ней? Я ее только отпихнул.
Дуня поняла ее, схватила ключ,
бросилась к дверям, быстро отомкнула их и вырвалась из комнаты. Чрез минуту, как безумная,
не помня себя, выбежала она на канаву и побежала по направлению
к — му мосту.
— И это мне в наслаждение! И это мне
не в боль, а в наслаж-дение, ми-ло-сти-вый го-су-дарь, — выкрикивал он, потрясаемый за волосы и даже раз стукнувшись лбом об пол. Спавший на полу ребенок проснулся и заплакал. Мальчик в углу
не выдержал, задрожал, закричал и
бросился к сестре в страшном испуге, почти в припадке. Старшая девочка дрожала со сна, как лист.
Тотчас же
бросился он
к свету осматривать носок и бахрому: «Пятна есть, но
не совсем приметно; все загрязнилось, затерлось и уже выцвело.
— Дунечка, ты тоже вспыльчива, перестань, завтра… Разве ты
не видишь… — перепугалась мать,
бросаясь к Дуне. — Ах, уйдемте уж лучше!
Вдруг, как бы вспомнив,
бросился он
к углу, где в обоях была дыра, начал все осматривать, запустил в дыру руку, пошарил, но и это
не то.
…Он бежит подле лошадки, он забегает вперед, он видит, как ее секут по глазам, по самым глазам! Он плачет. Сердце в нем поднимается, слезы текут. Один из секущих задевает его по лицу; он
не чувствует, он ломает свои руки, кричит,
бросается к седому старику с седою бородой, который качает головой и осуждает все это. Одна баба берет его за руку и хочет увесть; но он вырывается и опять бежит
к лошадке. Та уже при последних усилиях, но еще раз начинает лягаться.
Мысль, что Марья Ивановна
не успеет выехать, ужаснула меня; я поспешно дал капралу несколько наставлений и тотчас
бросился к коменданту.
Фенечка так и
бросилась к нему и, обвив руками и его и сына, припала головой
к его плечу. Николай Петрович удивился: Фенечка, застенчивая и скромная, никогда
не ласкалась
к нему в присутствии третьего лица.
«Уж
не несчастье ли какое у нас дома?» — подумал Аркадий и, торопливо взбежав по лестнице, разом отворил дверь. Вид Базарова тотчас его успокоил, хотя более опытный глаз, вероятно, открыл бы в энергической по-прежнему, но осунувшейся фигуре нежданного гостя признаки внутреннего волнения. С пыльною шинелью на плечах, с картузом на голове, сидел он на оконнице; он
не поднялся и тогда, когда Аркадий
бросился с шумными восклицаниями
к нему на шею.
После полудня
к Варваре стали забегать незнакомые Самгину разносчики потрясающих новостей. Они именно вбегали и
не садились на стулья, а
бросались, падали на них,
не щадя ни себя, ни мебели.
— Пращев исповедовался, причастился, сделал все распоряжения, а утром
к его ногам
бросилась жена повара, его крепостная, за нею гнался [повар] с ножом в руках. Он вонзил нож
не в жену, а в живот Пращева, от чего тот немедленно скончался.
—
Не кричите, Безбедов, — сказал Тагильский, подходя
к нему. Безбедов, прихрамывая,
бросился к двери, толкнул ее плечом, дверь отворилась, на пороге встал помощник начальника, за плечом его возвышалось седоусое лицо надзирателя.
— Уйди, — повторила Марина и повернулась боком
к нему, махая руками. Уйти
не хватало силы, и нельзя было оторвать глаз от круглого плеча, напряженно высокой груди, от спины, окутанной массой каштановых волос, и от плоской серенькой фигурки человека с глазами из стекла. Он видел, что янтарные глаза Марины тоже смотрят на эту фигурку, — руки ее поднялись
к лицу; закрыв лицо ладонями, она странно качнула головою,
бросилась на тахту и крикнула пьяным голосом, топая голыми ногами...
Бальзаминов. Так что ж это вы меня со свету сжить, что ли, хотите? Сил моих
не хватит! Батюшки! Ну вас
к черту! (Быстро берет фуражку.) От вас за сто верст убежишь. (
Бросается в дверь и сталкивается с Чебаковым.)
Только когда приезжал на зиму Штольц из деревни, она бежала
к нему в дом и жадно глядела на Андрюшу, с нежной робостью ласкала его и потом хотела бы сказать что-нибудь Андрею Ивановичу, поблагодарить его, наконец, выложить пред ним все, все, что сосредоточилось и жило неисходно в ее сердце: он бы понял, да
не умеет она, и только
бросится к Ольге, прильнет губами
к ее рукам и зальется потоком таких горячих слез, что и та невольно заплачет с нею, а Андрей, взволнованный, поспешно уйдет из комнаты.
— С горя, батюшка, Андрей Иваныч, ей-богу, с горя, — засипел Захар, сморщившись горько. — Пробовал тоже извозчиком ездить. Нанялся
к хозяину, да ноги ознобил: сил-то мало, стар стал! Лошадь попалась злющая; однажды под карету
бросилась, чуть
не изломала меня; в другой раз старуху смял, в часть взяли…
Штольц вошел в магазин и стал что-то торговать. Одна из дам обернулась
к свету, и он узнал Ольгу Ильинскую — и
не узнал! Хотел
броситься к ней и остановился, стал пристально вглядываться.
Она хотела доследить до конца, как в его ленивой душе любовь совершит переворот, как окончательно спадет с него гнет, как он
не устоит перед близким счастьем, получит благоприятный ответ из деревни и, сияющий, прибежит, прилетит и положит его
к ее ногам, как они оба, вперегонку,
бросятся к тетке, и потом…
Отчего по ночам,
не надеясь на Захара и Анисью, она просиживала у его постели,
не спуская с него глаз, до ранней обедни, а потом, накинув салоп и написав крупными буквами на бумажке: «Илья», бежала в церковь, подавала бумажку в алтарь, помянуть за здравие, потом отходила в угол,
бросалась на колени и долго лежала, припав головой
к полу, потом поспешно шла на рынок и с боязнью возвращалась домой, взглядывала в дверь и шепотом спрашивала у Анисьи...
И Ольга
не справлялась, поднимет ли страстный друг ее перчатку, если б она бросила ее в пасть ко льву,
бросится ли для нее в бездну, лишь бы она видела симптомы этой страсти, лишь бы он оставался верен идеалу мужчины, и притом мужчины, просыпающегося чрез нее
к жизни, лишь бы от луча ее взгляда, от ее улыбки горел огонь бодрости в нем и он
не переставал бы видеть в ней цель жизни.
Когда нянька мрачно повторяла слова медведя: «Скрипи, скрипи, нога липовая; я по селам шел, по деревне шел, все бабы спят, одна баба
не спит, на моей шкуре сидит, мое мясо варит, мою шерстку прядет» и т. д.; когда медведь входил, наконец, в избу и готовился схватить похитителя своей ноги, ребенок
не выдерживал: он с трепетом и визгом
бросался на руки
к няне; у него брызжут слезы испуга, и вместе хохочет он от радости, что он
не в когтях у зверя, а на лежанке, подле няни.
Бывали припадки решимости, когда в груди у ней наболит, накипят там слезы, когда ей хочется
броситься к нему и
не словами, а рыданиями, судорогами, обмороками рассказать про свою любовь, чтоб он видел и искупление.
Там караулила Ольга Андрея, когда он уезжал из дома по делам, и, завидя его, спускалась вниз, пробегала великолепный цветник, длинную тополевую аллею и
бросалась на грудь
к мужу, всегда с пылающими от радости щеками, с блещущим взглядом, всегда с одинаким жаром нетерпеливого счастья, несмотря на то, что уже пошел
не первый и
не второй год ее замужества.
Когда Обломов
не обедал дома, Анисья присутствовала на кухне хозяйки и, из любви
к делу,
бросалась из угла в угол, сажала, вынимала горшки, почти в одно и то же мгновение отпирала шкаф, доставала что надо и захлопывала прежде, нежели Акулина успеет понять, в чем дело.
Он
не договорил, а она, как безумная,
бросилась к нему в объятия и, как вакханка, в страстном забытьи замерла на мгновение, обвив его шею руками.
Она
не знала, на что глядеть, что взять в руки.
Бросится к платью, а там тянет
к себе великолепный ящик розового дерева. Она открыла его — там был полный дамский несессер, почти весь туалет, хрустальные, оправленные в серебро флаконы, гребенки, щетки и множество мелочей.
Может быть, Вера несет крест какой-нибудь роковой ошибки; кто-нибудь покорил ее молодость и неопытность и держит ее под другим злым игом, а
не под игом любви, что этой последней и нет у нее, что она просто хочет там выпутаться из какого-нибудь узла, завязавшегося в раннюю пору девического неведения, что все эти прыжки с обрыва, тайны, синие письма — больше ничего, как отступления, —
не перед страстью, а перед другой темной тюрьмой, куда ее загнал фальшивый шаг и откуда она
не знает, как выбраться… что, наконец, в ней проговаривается любовь…
к нему…
к Райскому, что она готова
броситься к нему на грудь и на ней искать спасения…»
Он
бросался к Плутарху, чтоб только дальше уйти от современной жизни, но и тот казался ему сух,
не представлял рисунка, картин, как те книги, потом как Телемак, а еще потом — как «Илиада».