Неточные совпадения
Таланты истинны за критику
не злятся:
Их повредить она
не может красоты;
Одни поддельные цветы
Дождя боятся.
Сначала и мне было жутко, к тому же ветер с
дождем прибавлял какой-то беспорядок, смятение. Но мысль, что это нелепо, чтоб я мог погибнуть, ничего
не сделав, это юношеское «Quid timeas? Caesarem vehis!» [Чего ты
боишься? Ты везешь Цезаря! (лат.)] взяло верх, и я спокойно ждал конца, уверенный, что
не погибну между Услоном и Казанью. Жизнь впоследствии отучает от гордой веры, наказывает за нее; оттого-то юность и отважна и полна героизма, а в летах человек осторожен и редко увлекается.
На дворе льет
дождь, — никто
не выйдет на двор,
не заглянет к нам, в темный наш угол. Людмила очень
боялась, что нас «застанут».
Но бывают гнилые зимы, с оттепелями,
дождями и гололедицей. Это гибель для табунов — лед
не пробьешь, и лошади голодают. Мороза лошадь
не боится — обросшие, как медведь, густой шерстью, бродят табуны в открытой степи всю зиму и тут же, с конца февраля, жеребятся. Но плохо для лошадей в бураны. Иногда они продолжаются неделями — и день и ночь метет, ничего за два шага
не видно: и сыпет, и кружит, и рвет, и заносит моментально.
Старый Заяц очень гордился своим балаганом, потому что в самый
дождь сквозь его крышу
не просачивалось ни одной капли воды; внутри балагана были сложены харчи, конская сбруя и разный домашний скарб, который «
боялся воды».
В первом случае это нужно потому, что лиса, одаренная от природы самым тонким чутьем,
не боится только конского следа и
не бросит своей норы, когда побывает на ней человек верхом на лошади; во втором случае необходимо быть двоим охотникам потому, что, найдя нору с лисятами, один должен остаться для караула, а другой воротиться домой за лопатами, заступами, мешком или кошелем, за хлебом для собственной пищи и за каким-нибудь платьем потеплее для ночного времени и на случай
дождя, ибо для поимки лисят надобно оставаться в поле иногда несколько дней.
В огне и громе, в
дожде огненных искр работают почерневшие люди, — кажется, что нет им места здесь, ибо всё вокруг грозит испепелить пламенной смертью, задавить тяжким железом; всё оглушает и слепит, сушит кровь нестерпимая жара, а они спокойно делают своё дело, возятся хозяйски уверенно, как черти в аду, ничего
не боясь, всё зная.
Я
боюсь, чтобы гром
не убил меня, как преступницу!» Грозно шумела буря,
дождь лился из черных облаков — казалось, что натура сетовала о потерянной Лизиной невинности.
— Чего бояться-то? Мы, напримерно, их на острову устигли, польшу эту самую. Человек с четыреста набралось конницы, а нас лазутчик провел… Ночь,
дождь — ну, ни одного
не осталось живого. В темноте-то где разбирать, убил или
не убил… Меня по голове здорово палашом хлопнули, два месяца в больнице вылежал.
Следователь плюнул и вышел из бани. За ним, повесив голову, вышел Дюковский. Оба молча сели в шарабан и поехали. Никогда в другое время дорога
не казалась им такою скучной и длинной, как в этот раз. Оба молчали. Чубиков всю дорогу дрожал от злости, Дюковский прятал свое лицо в воротник, точно
боялся, чтобы темнота и моросивший
дождь не прочли стыда на его лице.
Особенно кошки ему завидовали: они очень
боятся воды и, когда идет
дождь, должны сидеть дома, и погулять
не приходится. Встретил волка лысый судья и тоже похвалил его...
Карета въехала во двор и остановилась у подъезда. Мы вышли из нее.
Дождь уже прошел. Громовая туча, сверкая молниями и издавая сердитый ропот, спешила на северо-восток, всё более и более открывая голубое, звездное небо. Казалось, тяжело вооруженная сила, произведя опустошения и взявши страшную дань, стремилась к новым победам… Отставшие тучки гнались за ней и спешили, словно
боялись не догнать… Природа получала обратно свой мир…
Они
не боятся ничего, лезут под самые дула орудий, врываются в окопы под
дождем пуль.
—
Дождь начался! — бормочет сапожник, взбудораживая пыль своими босыми костистыми ногами. — Это слава богу, брат Фекла. Дождиком трава и деревья питаются, как мы хлебом. А в рассуждении грома ты
не бойся, сиротка. За что тебя этакую махонькую убивать?
— На дорогу! Увязнешь на дороге, гораздо топко. Дожди-то какие лили! Погляди на Шелонь, — видишь, вздулась. Вода в ней свежая, чистая, что серебрина, а нынче вон как потемнела, — всю воду с болот взяла… «
Не боюсь!» — повторил он, помолчав. — Уж так-то
боюсь, ажио вспотел!
После сего он пришел в какое-то исступление ума, ощутил в себе непомерную отвагу, нечто похожее на крайнюю степень опьянения; в глазах его попеременно мелькали яркие искры, светлые полосы, какие-то дивные, уродливые призраки; над ним и буря злилась, и
дождь шумел, и гром гремел — но он уже ничего
не боялся.
Ринулся я, як зверь, до ее комнаты и знову кричу: «Христя!» и хочу, щоб ее послать враз, щоб Теренька сию минуту кони подал, и скакать в погоню, но только, прошу вас покорно, той Христины Ивановны и так уже в ее постели нема, — н я вижу, що она и грому и
дождя не боится, а потиху от Тереньки из конюшни без плахты идет, и всем весьма предовольная…