Неточные совпадения
Наконец рассвело.
Нервы мои
успокоились. Я посмотрелся в зеркало; тусклая бледность покрывала лицо мое, хранившее следы мучительной бессонницы; но глаза, хотя окруженные коричневою тенью, блистали гордо и неумолимо. Я остался доволен собою.
Это болезненное явление приключилось с Белоярцевым вечером на первый, не то на второй день по переходе в Дом и выражалось столь нестерпимым образом, что Лиза посоветовала ему уйти
успокоиться в свою комнату, а Абрамовна, постоянно игнорировавшая по своему невежеству всякое присутствие
нервов в человеческом теле, по уходе Белоярцева заметила...
Проходит пора потрясающих событий, всё
успокаивается, опускаются
нервы, мельчает дух; кровь и тело, вещественная жизнь с ее пошлостью вступают в права свой, привычки возвращают утраченную власть, и наступает пора тех самых требований, о которых мы сейчас говорили, пора вниманий, угождений, предупреждений и всяких мелочных безделок, из которых соткана действительная, обыкновенная жизнь.
Басов. Н-да… это любопытно! Только, я думаю —
нервы это, а? Вот поживешь здесь, отдохнешь,
успокоишься, и читатель найдется… Главное в жизни спокойное, внимательное отношение ко всему… вот как я думаю… Пойдем в комнаты! И того, Яша, попрошу тебя! Ты, знаешь, так как-нибудь… эдак — павлином!
Часа два в одиночестве я мучил себя и домучил до тех пор, что уж больше мои
нервы не выдерживали созданных мною страхов. Тут я начал
успокаиваться и даже создавать некоторые планы.
А Челкаш торжествовал. Его привычные к потрясениям
нервы уже
успокоились. У него сладострастно вздрагивали усы и в глазах разгорался огонек. Он чувствовал себя великолепно, посвистывал сквозь зубы, глубоко вдыхал влажный воздух моря, оглядывался кругом и добродушно улыбался, когда его глаза останавливались на Гавриле.
Старший доктор. Вы
успокойтесь. Я понимаю, что
нервы ваши подняты. Не хотите ли пройти в ваше отделение?
Когда прошла живость первого впечатления и
успокоились мои раздраженные
нервы, я осмелился сказать, что мне не по душе такая нечеловеческая, ветхозаветная твердость, что можно покоряться воле божией без фанатизма, платя в то же время полную дань своей человеческой природе.
Постепенно
успокаивались нервы, утихала душевная боль, голова становилась яснее, и ко мне вернулась способность реально смотреть на вещи.
—
Успокойтесь прежде всего, — услышала я голос Громова, — перестаньте. Что за малодушие — трепать
нервы и портить глаза. Ребенок ваш останется с вами. Я беру это на себя. Но вы должны взять себя в руки и играть и репетировать, как будто ничего особенного не случилось, разумеется, самым энергичным образом проделывая необходимую дезинфекцию перед каждым выходом отсюда. Вы поняли меня? Я беру всякую ответственность на себя, повторяю, так и знайте.