— Смотрите, добрые люди: одурел старый! совсем спятил с ума! — говорила бледная, худощавая и добрая мать их, стоявшая у порога и не успевшая еще обнять
ненаглядных детей своих. — Дети приехали домой, больше году их не видали, а он задумал невесть что: на кулаки биться!
Неточные совпадения
Здесь все мешает ему. Вон издали доносится до него песенка Марфеньки: «
Ненаглядный ты мой, как люблю я тебя!» — поет она звонко, чисто, и никакого звука любви не слышно в этом голосе, который вольно раздается среди тишины в огороде и саду; потом слышно, как она беспечно прервала пение и тем же тоном, каким пела, приказывает из окна Матрене собрать с гряд салату, потом через минуту уж звонко смеется в толпе соседних
детей.
— Постой, Катерина! ступай, мой
ненаглядный Иван, я поцелую тебя! Нет,
дитя мое, никто не тронет волоска твоего. Ты вырастешь на славу отчизны; как вихорь будешь ты летать перед козаками, с бархатною шапочкою на голове, с острою саблею в руке. Дай, отец, руку! Забудем бывшее между нами. Что сделал перед тобою неправого — винюсь. Что же ты не даешь руки? — говорил Данило отцу Катерины, который стоял на одном месте, не выражая на лице своем ни гнева, ни примирения.
И, царевна! девица плачет, что роса падет; взойдет солнце, росу высушит. Будет у тебя другой жених и прекрасный и приветливый. Полюбишь его,
дитя наше
ненаглядное, забудешь своего королевича.
Но это ничего не значит в сравнении с решимостью отдать в гимназию свое
ненаглядное, слабое, изнеженное, буквально обожаемое
дитя, по девятому году, на казенное содержание, за четыреста верст, потому что не было других средств доставить ему образование.
— Потерпи же!.. Потерпи, голубчик!.. Желанный ты мой,
ненаглядный!.. До верхотины Вражка не даль какая. — Так нежно и страстно шептала Фленушка, ступая быстрыми шагами и склоняясь на плечо Самоквасова. — Там до́сыта наговоримся… — ровно
дитя, продолжала она лепетать. — Ох, как сердце у меня по тебе изболело!.. Исстрадалась я без тебя, Петенька, измучилась! Не брани меня. Марьюшка мне говорила… знаешь ты от кого-то… что с тоски да с горя я пить зачала…
Я вспыхнула и оглянулась кругом. Ни одного сочувствующего лица, ни одного ласкового взгляда!.. И это были
дети, маленькие девочки, слетевшиеся сюда еще так недавно с разных концов России, прощавшиеся со своими родителями всего каких-нибудь два месяца тому назад так же нежно, как я только что прощалась с моим
ненаглядным папой! Да неужели их детские сердечки успели так зачерстветь в этот короткий срок?..
— Прости, прости, Костинька, я пошутила… Видимо, ты еще
дитя малое, несмышленое… Тем слаще полюбишь меня, за мою ласку женскую, коли ты ее еще не испытывал… А как я люблю тебя,
ненаглядный мой, не рассказать мне тебе словами… Зацелую тебя я до смерти…
Отец и мать баловали ее, единственное свое
дитя, как
ненаглядное сокровище.
— Милое
дитя мое, — говорила она, —
ненаглядная, душечка, жизненочек, люби этого пригожего Волынского. Он сделает тебя счастливою. Но только до женитьбы своей не давай ему много воли над собой. Один поцелуй… не более! А то пропадешь навеки, достанешься в когти дьяволу!..
Ночью, когда мое
дитя, мое
ненаглядное сокровище, спало, — облобызав ее с ног до головы, облив ее слезами, я схватила ее с люлькою, бросилась бежать из табора и, как сказано мне было, подкинула ее в люльке, с письмецом, в цветник, под окна княжеские.
Молодая мать по целым часам играла и возилась со своей
ненаглядной девочкой, увлекалась сама придумыванием для нее забав, становясь тоже
ребенком, что, впрочем, и немудрено на девятнадцатом году.