Неточные совпадения
По соседству с головотяпами жило множество
независимых племен, но только замечательнейшие из них поименованы летописцем, а именно: моржееды, лукоеды, гущееды, клюковники, куралесы, вертячие бобы, лягушечники, лапотники, чернонёбые, долбежники, проломленные головы слепороды, губошлепы, вислоухие, кособрюхие, ряпушники, заугольники, крошевники и рукосуи.
Ровесник Вронскому и однокашник, он был генерал и ожидал назначения, которое могло иметь влияние на ход государственных дел, а Вронский был, хоть и
независимый, и блестящий, и любимый прелестною женщиной, но был только ротмистром, которому предоставляли быть
независимым сколько ему угодно.
Он чувствовал, что это
независимое положение человека, который всё бы мог, но ничего не хочет, уже начинает сглаживаться, что многие начинают думать, что он ничего бы и не мог, кроме того, как быть честным и добрым малым.
Пускай муж опозорит и выгонит ее, пускай Вронский охладеет к ней и продолжает вести свою
независимую жизнь (она опять с желчью и упреком подумала о нем), она не может оставить сына.
И на лице Вронского, всегда столь твердом и
независимом, она видела то поразившее ее выражение потерянности и покорности, похожее на выражение умной собаки, когда она виновата.
Он не ел целый день, не спал две ночи, провел несколько часов раздетый на морозе и чувствовал себя не только свежим и здоровым как никогда, но он чувствовал себя совершенно
независимым от тела: он двигался без усилия мышц и чувствовал, что всё может сделать.
Вронский, невольно подчиняясь ей, тоже ожидал чего-то
независимого от него, долженствовавшего разъяснить все затруднения.
Он знал, что под этим словом разумели механическую способность писать и рисовать, совершенно
независимую от содержания.
Слово талант, под которым они разумели прирожденную, почти физическую способность,
независимую от ума и сердца, и которым они хотели назвать всё, что переживаемо было художником, особенно часто встречалось в их разговоре, так как оно им было необходимо, для того чтобы называть то, о чем они не имели никакого понятия, но хотели говорить.
— Но почему же? — Вронский назвал несколько имеющих власть людей. — Но почему же они не
независимые люди?
Две страсти эти не мешали одна другой. Напротив, ему нужно было занятие и увлечение,
независимое от его любви, на котором он освежался и отдыхал от слишком волновавших его впечатлений.
— Но мы стоим за принцип, за идеал! — звучным басом возражал Песцов. — Женщина хочет иметь право быть
независимою, образованною. Она стеснена, подавлена сознанием невозможности этого.
Она никогда не испытает свободы любви, а навсегда останется преступною женой, под угрозой ежеминутного обличения, обманывающею мужа для позорной связи с человеком чужим,
независимым, с которым она не может жить одною жизнью.
— Нет, — сморщившись от досады за то, что его подозревают в такой глупости, сказал Серпуховской. — Tout ça est une blague. [Всё это глупости.] Это всегда было и будет. Никаких коммунистов нет. Но всегда людям интриги надо выдумать вредную, опасную партию. Это старая штука. Нет, нужна партия власти людей
независимых, как ты и я.
Она теперь ясно сознавала зарождение в себе нового чувства любви к будущему, отчасти для нее уже настоящему ребенку и с наслаждением прислушивалась к этому чувству. Он теперь уже не был вполне частью ее, а иногда жил и своею
независимою от нее жизнью. Часто ей бывало больно от этого, но вместе с тем хотелось смеяться от странной новой радости.
Он, желая выказать свою независимость и подвинуться, отказался от предложенного ему положения, надеясь, что отказ этот придаст ему большую цену; но оказалось, что он был слишком смел, и его оставили; и, волей-неволей сделав себе положение человека
независимого, он носил его, весьма тонко и умно держа себя, так, как будто он ни на кого не сердился, не считал себя никем обиженным и желает только того, чтоб его оставили в покое, потому что ему весело.
Она вспомнила ту, отчасти искреннюю, хотя и много преувеличенную, роль матери, живущей для сына, которую она взяла на себя в последние годы, и с радостью почувствовала, что в том состоянии, в котором она находилась, у ней есть держава,
независимая от положения, в которое она станет к мужу и к Вронскому.
Сечь состояла из шестидесяти с лишком куреней, которые очень походили на отдельные,
независимые республики, а еще более походили на школу и бурсу детей, живущих на всем готовом.
Она читала; по странице полз зеленоватый жучок, останавливаясь и приподнимаясь на передних лапах с видом
независимым и домашним.
Ну… ну, вот я и решил, завладев старухиными деньгами, употребить их на мои первые годы, не мучая мать, на обеспечение себя в университете, на первые шаги после университета, — и сделать все это широко, радикально, так чтоб уж совершенно всю новую карьеру устроить и на новую,
независимую дорогу стать…
Этою глупостью я хотел только поставить себя в
независимое положение, первый шаг сделать, достичь средств, и там все бы загладилось неизмеримою, сравнительно, пользой…
«Чем, чем, — думал он, — моя мысль была глупее других мыслей и теорий, роящихся и сталкивающихся одна с другой на свете, с тех пор как этот свет стоит? Стоит только посмотреть на дело совершенно
независимым, широким и избавленным от обыденных влияний взглядом, и тогда, конечно, моя мысль окажется вовсе не так… странною. О отрицатели и мудрецы в пятачок серебра, зачем вы останавливаетесь на полдороге!
Неприятно было тупое любопытство баб и девок, в их глазах он видел что-то овечье, животное или сосредоточенность полуумного, который хочет, но не может вспомнить забытое. Тугоухие старики со слезящимися глазами, отупевшие от старости беззубые, сердитые старухи, слишком
независимые, даже дерзкие подростки — все это не возбуждало симпатий к деревне, а многое казалось созданным беспечностью, ленью.
Нет, он, конечно, пойдет к Прейсу и покажет там, что он уже перерос возраст ученика и у него есть своя правда, — правда человека, который хочет и может быть
независимым.
Час настал, и вот они, все одного порядка, одной окраски, закружились, волнуя, обещая создать в душе прочный стержень уверенности в праве Клима Самгина быть совершенно
независимым человеком.
Временно
независимым», — добавил он, вспомнив, что ценность наследства неизвестна ему.
— А Томилин из операций своих исключает и любовь и все прочее. Это, брат, не плохо. Без обмана. Ты что не зайдешь к нему? Он знает, что ты здесь. Он тебя хвалит: это, говорит, человек
независимого ума.
Работы у него не было, на дачу он не собирался, но ему не хотелось идти к Томилину, и его все более смущал фамильярный тон Дронова. Клим чувствовал себя
независимее, когда Дронов сердито упрекал его, а теперь многоречивость Дронова внушала опасение, что он будет искать частых встреч и вообще мешать жить.
То, что ему казалось в ней здравым смыслом, — ее деловитость,
независимая и даже влиятельная позиция в городе, ее начитанность, — все это заставляло его забывать, что Марина — сектантка, какая-то «кормщица», «богородица».
У нас нет людей, осудивших себя на тревогу
независимой работы мышления.
— Требует она, чтоб человек покорно признал себя слугою истории, жертвой ее, а не мечтал бы о возможности личной свободы,
независимого творчества.
И отходил прочь. Он хотел показать, что его покорность была только снисхождением умного, что он хочет и умеет быть
независимым и выше всех милых глупостей. Но этого никто не понимал, а Борис бойко кричал...
Томилин усмехнулся и вызвал сочувственную усмешку Клима; для него становился все более поучительным
независимый человек, который тихо и упрямо, ни с кем не соглашаясь, умел говорить четкие слова, хорошо ложившиеся в память.
Он действительно
независимый человек.
Держа в одной руке щетку, приглаживая пальцами другой седоватые виски, он минуты две строго рассматривал лицо свое, ни о чем не думая, прислушиваясь к себе. Лицо казалось ему значительным и умным. Несколько суховатое, но тонкое лицо человека, который не боится мыслить свободно и органически враждебен всякому насилию над
независимой мыслью, всем попыткам ограничить ее.
«Самый
независимый человек — Иноков, — думал Клим. — Но независим лишь потому, что еще не успел соблазниться чем-то. Впрочем, он уже влюбился в женщину, которая лет на десять или более старше его».
И, стремясь возвыситься над испытанным за этот день, — возвыситься посредством самонасыщения словесной мудростью, — Самгин повторил про себя фразы недавно прочитанного в либеральной газете фельетона о текущей литературе; фразы звучали по-новому задорно, в них говорилось «о духовной нищете людей, которым жизнь кажется простой, понятной», о «величии мучеников
независимой мысли, которые свою духовную свободу ценят выше всех соблазнов мира».
«Газета? Возможно, что Дронов прав — нужна газета.
Независимая газета. У нас еще нет демократии, которая понимала бы свое значение как значение класса самостоятельного, как средоточие сил науки, искусства, — класса,
независимого от насилия капитала и пролетариата».
«Всякая догма, конечно, осмыслена, но догматика — неизбежно насилие над свободой мысли. Лютов был адогматичен, но он жил в страхе пред жизнью и страхом убит. Единственный человек,
независимый хозяин самого себя, — Марина».
«Неужели это потому, что я, получив наследство, стал
независимым человеком?
Он чувствовал себя окрепшим. Все испытанное им за последний месяц утвердило его отношение к жизни, к людям. О себе сгоряча подумал, что он действительно
независимый человек и, в сущности, ничто не мешает ему выбрать любой из двух путей, открытых пред ним. Само собою разумеется, что он не пойдет на службу жандармов, но, если б издавался хороший,
независимый от кружков и партий орган, он, может быть, стал бы писать в нем. Можно бы неплохо написать о духовном родстве Константина Леонтьева с Михаилом Бакуниным.
Самгин слушал его невнимательно, думая: конечно, хорошо бы увидеть Бердникова на скамье подсудимых в качестве подстрекателя к убийству! Думал о гостях, как легко подчиняются они толчкам жизни, влиянию фактов, идей. Насколько он выше и
независимее, чем они и вообще — люди, воспринимающие идеи, факты ненормально, болезненно.
«Эти растрепанные, вывихнутые люди довольно удобно живут в своих шкурах… в своих ролях. Я тоже имею право на удобное место в жизни…» — соображал Самгин и чувствовал себя обновленным, окрепшим,
независимым.
Но
независимой державой
Украйне быть уже пора...
«Так вот что! — сказал Райский про себя, — гордый и
независимый характер — рабов любит! А все твердит о свободе, о равенстве и моего поклонения не удостоила принять. Погоди же ты!»
Нет, отжил этот авторитет; он годился для Марфеньки, а не для
независимой, умной и развитой Веры.
Вот это-то смирение предо мной от такого человека, от такого светского и
независимого человека, у которого так много было своего, разом воскрешало в моем сердце всю мою нежность к нему и всю мою в нем уверенность.
При всем том выработал в себе нечто столь
независимое, чего уже ни за что в нем не передвинешь.
Говоря о голландцах, остается упомянуть об отдельной,
независимой колонии голландских так называемых буров (boer — крестьянин), то есть тех же фермеров, которую они основали в 1835 году, выселившись огромной толпой за черту границы.
Фермеры, удаляясь от центра управления колонии, почувствовали себя как бы
независимыми владельцами и не замедлили подчинить своей власти туземцев, и именно готтентотов.