Неточные совпадения
«То и прелестно, — думал он, возвращаясь от Щербацких и вынося от них, как и всегда, приятное чувство чистоты и свежести, происходившее отчасти и оттого, что он не курил целый вечер, и вместе новое чувство умиления пред ее к себе любовью, — то и прелестно, что ничего не сказано ни мной, ни ею, но мы так понимали
друг друга в этом
невидимом разговоре взглядов и интонаций, что нынче яснее, чем когда-нибудь, она сказала мне, что любит.
Даже и после этого утверждения Клим не сразу узнал Томилина в пыльном сумраке лавки, набитой книгами. Сидя на низеньком, с подрезанными ножками стуле, философ протянул Самгину руку,
другой рукой поднял с пола шляпу и сказал в глубину лавки кому-то
невидимому...
Было очень странно слушать полушепот
невидимого человека; говорил он медленно, точно нащупывая слова в темноте и ставя их одно к
другому неправильно. Самгин спросил...
Турчанинов вздрагивал, морщился и торопливо пил горячий чай, подливая в стакан вино. Самгин, хозяйничая за столом, чувствовал себя
невидимым среди этих людей. Он видел пред собою только Марину; она играла чайной ложкой, взвешивая ее на ладонях, перекладывая с одной на
другую, — глаза ее были задумчиво прищурены.
Неспешное движение поезда заставляло этот городок медленно кружиться; казалось, что все его необыкновенные постройки вращаются вокруг
невидимой точки, меняют места свои, заслоняя
друг друга, скользят между песчаных дорожек и небольших площадей.
Особенно жутко было, когда учитель, говоря, поднимал правую руку на уровень лица своего и ощипывал в воздухе пальцами что-то
невидимое, — так повар Влас ощипывал рябчиков или
другую дичь.
Каждый из них тоже как будто обладал
невидимым мешочком серой пыли, и все, подобно мальчишкам, играющим на немощеных улицах окраин города, горстями бросали
друг в
друга эту пыль.
Толпа вздыхала, ворчала, напоминая тот горячий шумок, который слышал Самгин в селе, когда там поднимали колокол, здесь люди, всей силою своей, тоже как будто пытались поднять
невидимую во тьме тяжесть и, покачиваясь, терлись
друг о
друга.
Между Обломовым и Ольгой установились тайные
невидимые для
других отношения: всякий взгляд, каждое незначительное слово, сказанное при
других, имело для них свой смысл. Они видели во всем намек на любовь.
Это влечение к всякой видимой красоте, всего более к красоте женщины, как лучшего создания природы, обличает высшие человеческие инстинкты, влечение и к
другой красоте,
невидимой, к идеалам добра, изящества души, к красоте жизни!
Запас сведений об этих
других прочих местах оказался самым ограниченным, вернее сказать — запольские купцы ничего не знали, кроме своего родного Заполья. Молодые купцы были бы и рады устраиваться по-новому, да не умели, а старики артачились и не хотели ничего знать. Вообще разговоров и пересудов было достаточно, а какая-то
невидимая беда надвигалась все ближе и ближе.
Он рассказывал мне про свое путешествие вдоль реки Пороная к заливу Терпения и обратно: в первый день идти мучительно, выбиваешься из сил, на
другой день болит всё тело, но идти все-таки уж легче, а в третий и затем следующие дни чувствуешь себя как на крыльях, точно ты не идешь, а несет тебя какая-то
невидимая сила, хотя ноги по-прежнему путаются в жестком багульнике и вязнут в трясине.
Бедная мать! Слепота ее ребенка стала и ее вечным, неизлечимым недугом. Он сказался и в болезненно преувеличенной нежности, и в этом всю ее поглотившем чувстве, связавшем тысячью
невидимых струн ее изболевшее сердце с каждым проявлением детского страдания. По этой причине то, что в
другой вызвало бы только досаду, — это странное соперничество с хохлом-дударем, — стало для нее источником сильнейших, преувеличенно-жгучих страданий.
Там, спасаясь от какой-то
невидимой погони, мчались, давили, перепрыгивали
друг через
друга тучи — и окрашенные тучами темные аэро Хранителей с свисающими черными хоботами труб — и еще дальше — там, на западе, что-то похожее —
Я не больше как ничтожный атом, который фаталистически осужден на те или
другие отправления и который ни на пядь не может выйти из очарованного круга, начертанного для него
невидимою рукой!
Оба стали смотреть, как она загорится, Петр Иваныч, по-видимому, с удовольствием, Александр с грустью, почти со слезами. Вот верхний лист зашевелился и поднялся, как будто
невидимая рука перевертывала его; края его загнулись, он почернел, потом скоробился и вдруг вспыхнул; за ним быстро вспыхнул
другой, третий, а там вдруг несколько поднялись и загорелись кучей, но следующая под ними страница еще белелась и через две секунды тоже начала чернеть по краям.
Александр мысленно дополнял эти воспоминания
другими: «Вон на этой скамье, под деревом, — думал он, — я сиживал с Софьей и был счастлив тогда. А вон там, между двух кустов сирени, получил от нее первый поцелуй…» И все это было перед глазами. Он улыбался этим воспоминаниям и просиживал по целым часам на балконе, встречая или провожая солнце, прислушиваясь к пению птиц, к плеску озера и к жужжанью
невидимых насекомых.
Она закрыла глаза и пробыла так несколько минут, потом открыла их, оглянулась вокруг, тяжело вздохнула и тотчас приняла обыкновенный, покойный вид. Бедняжка! Никто не знал об этом, никто не видел этого. Ей бы вменили в преступление эти
невидимые, неосязаемые, безыменные страдания, без ран, без крови, прикрытые не лохмотьями, а бархатом. Но она с героическим самоотвержением таила свою грусть, да еще находила довольно сил, чтоб утешать
других.
Зашли в лес — и долго там проплутали; потом очень плотно позавтракали в деревенском трактире; потом лазали на горы, любовались видами, пускали сверху камни и хлопали в ладоши, глядя, как эти камни забавно и странно сигают, наподобие кроликов, пока проходивший внизу,
невидимый для них, человек не выбранил их звонким и сильным голосом; потом лежали, раскинувшись, на коротком сухом мохе желто-фиолетового цвета; потом пили пиво в
другом трактире, потом бегали взапуски, прыгали на пари: кто дальше?
Зачался почестный пир, зазвенели кубки и братины, и вместе с ними зазвенел еще
другой звон, несовместный со звуками веселого пира. Зазвенели под кафтанами опричников
невидимые доспехи.
На
другой день за вечерним чаем он особенно тщательно сметал со стола и с колен крошки хлеба, отстранял от себя что-то
невидимое, а старуха хозяйка, глядя на него исподлобья, говорила снохе шепотом...
Матвею показалось, что кто-то
невидимый и сильный схватил его одною холодною рукою за голову,
другою — за ноги и, заморозив кровь, растягивает тело. Палага крестила его частыми крестами и бормотала...
Иногда за углом крыши чернели веера пальм; в
другом месте их ярко-зеленый блеск, более сильный внизу, указывал
невидимую за стенами иллюминацию.
— Я ожидаю хозяев, — ответил Товаль очень удачно, в то время как Дэзи, поправляя под подбородком ленту дорожной шляпы, осматривалась, стоя в небольшой гостиной. Ее быстрые глаза подметили все: ковер, лакированный резной дуб, камин и тщательно подобранные картины в ореховых и малахитовых рамах. Среди них была картина Гуэро, изображающая двух собак: одна лежит спокойно, уткнув морду в лапы, смотря человеческими глазами;
другая, встав, вся устремлена на
невидимое явление.
И он водил в воздухе руками, чтобы поймать
невидимого доктора. Но в это время в
другом конце коридора спокойный старческий голос произнес...
Дни тянулись один за
другим, как длинные, серые нити, разматываясь с какого-то
невидимого клубка, и мальчику стало казаться, что конца не будет этим дням, всю жизнь он простоит у дверей, слушая базарный шум.
Они смотрели на вещи исключительно с точки зрения их конкретности и никогда не примечали тех
невидимых нитей, которые идут от одного предмета к
другому, взаимно уменьшают пропорции явлений и делают их солидарными.
Предыдущие сутки я провел на Святом озере, у
невидимого града Китежа, толкаясь между народом, слушая гнусавое пение нищих слепцов, останавливаясь у импровизованных алтарей под развесистыми деревьями, где беспоповцы, скитники и скитницы разных толков пели свои службы, между тем как в
других местах, в густых кучках народа, кипели страстные религиозные споры.
Вообрази, пожалуй, что говорю не я, а
другой; закрой глаза, обернись в угол, представь, что тебе говорит какой-нибудь
невидимый голос…
После того, как Орсуна утром на
другой день после тех событий увез меня из «Золотой цепи» в Сан-Риоль, я еще не бывал в Лиссе — жил полным пансионером, и за меня платила
невидимая рука.
Слова все те же, но как будто смысл
Другой, и будто между этих строк
Читаю я
невидимые строки.
Как только взят один момент, —
невидимая сила влечет в противоположный; это первое жизненное сотрясение мысли: субстанция влечет к проявлению, бесконечное — к конечному; они так необходимы
друг другу, как полюсы магнита.
Между тем черное оконце над яслями, до сих пор
невидимое, стало сереть и слабо выделяться в темноте. Лошади жевали ленивее, и одна за
другою вздыхали тяжело и мягко. На дворе закричал петух знакомым криком, звонким, бодрым и резким, как труба. И еще долго и далеко кругом разливалось в разных местах, не прекращаясь, очередное пение
других петухов.
Обман Жоржа открылся, как скоро приехали в Москву, отчаяние Татьяны Петровны было ужасно, брань ее неистощима. Жорж с покорностью и молча выслушал всё, как стоик; но гроза
невидимая сбиралась над ним. В комитете дядюшек и тетушек было положено, что его надобно отправить в Петербург и отдать в Юнкерскую школу:
другого спасения они для него не видали. «Там, — говорили они, — его прошколят и выучат дисциплине».
Он проснулся поутру часов в восемь. Солнце сыпало золотым снопом лучи свои сквозь зеленые, заплесневелые окна его комнаты; какое-то отрадное ощущение нежило все члены больного. Он был спокоен и тих, бесконечно счастлив. Ему казалось, что кто-то был сейчас у его изголовья. Он проснулся, заботливо ища вокруг себя это
невидимое существо; ему так хотелось обнять своего
друга и сказать первый раз в жизни: «Здравствуй, добрый день тебе, мой милый».
Назаров вздрогнул, поднял голову и натянул повод — лошадь покорно остановилась, а он перекрестился, оглядываясь сонными глазами. Но в лесу снова было тихо, как в церкви; протянув
друг другу ветви, молча и тесно, словно мужики за обедней, стояли сосны, и думалось, что где-то в сумраке некто
невидимый спрятался, как поп в алтаре, и безмолвно творит предрассветные таинства.
Говорили отец и дочь с глазу на глаз, но по
невидимым нитям этот разговор облетел в самое короткое время все, какие только есть на свете, музеи, цирки, паноптикумы, «шапито» и балаганы. Люди этих занятий пишут
друг другу часто и всегда о делах. Вскоре на всем земном шаре стало известно, что Барнум со своей дочерью разъезжают по разным странам с целью найти для красавицы Мод подходящего мужа, а великому Барнуму — достойного преемника.
Постоянно один у
другого на глазах, они привыкли
друг к
другу, знали все слова и жесты один
другого. День шёл за днём и не вносил в их жизнь почти ничего, что развлекало бы их. Иногда, по праздникам, они ходили в гости к таким же нищим духом, как сами, иногда к ним приходили гости, пили, пели, нередко — дрались. А потом снова один за
другим тянулись бесцветные дни, как звенья
невидимой цепи, отягчавшей жизнь этих людей работой, скукой и бессмысленным раздражением
друг против
друга.
Егорушка морщил лоб и усиленно моргал своим единственным глазом, —
другой глаз вытек и был прикрыт распухшим веком. Ему было за шестьдесят, но старик удивительно сохранился и даже не утратил николаевской солдатской выправки. Он точно застыл в вечном желании отдать честь или сделать на караул какому-то
невидимому грозному начальству.
Умри в это время губернатор от лихорадки, от тифа, от случайно разрядившегося охотничьего ружья, никто не счел бы это случайностью и за видимой причиной нашли бы
другую,
невидимую, даже несознаваемую, но настоящую.
Певчие замолчали, и вслед за ними замолкли один за
другим невидимые хоры в углах и в куполе. Тихим, слегка вздрагивающим, умоляющим голосом, так странно не похожим своей естественностью на обычные церковные возгласы, священник проговорил первые слова великого канона...
С умилением слушал народ красноглаголивую келейницу. Старушки всхлипывали,
другие только вздыхали, все стояли безмолвно. Только беспокойный народ — ребятишки, держась ручонками за матерние подолы, пересмеивались меж собой во время проповеди, иные даже перебранивались, но вскоре унимались под
невидимыми миру родительскими кулаками.
Вода в одном месте из жидкой делается летучею, водяным газом,
невидимым паром; в
другом месте из летучей воды делается жидкая.
Никогда в жизни я не забуду этих мягких, вкрадчивых шагов, этого сдержанного звериного дыхания, этого отвратительного запаха сырого перегнившего мяса из
невидимых пастей, этих фосфорических глаз, мелькавших в темноте то здесь, то там… Но чувства испуга ни я, ни Антонио не испытали в эту минуту. Только на
другой день вечером, когда я вспомнил наше приключение, то один, лежа в кровати, задрожал и вспотел от ужаса. Понимаете?
Невоздержание в одном поступке ослабляет силу воздержания и в
других. Привычка невоздержания — это
невидимый поток под домом. Такому дому не устоять.
Нам кажется, что настоящая работа только над чем-нибудь видимым: строить дом, пахать поле, кормить скот, а работа над своей душой, над чем-то
невидимым — дело неважное, такое, какое можно делать, а можно и не делать, а между тем всякая
другая работа, — кроме работы над своей душой, над тем, чтобы делаться с каждым днем духовнее и любовнее, — всякая
другая работа пустяки. Только одна эта работа настоящая, и все остальные работы полезны только тогда, когда делается эта главная работа жизни.
Голова — это таинственная
невидимая Мудрость, которая совершенно не открыта; это — Мудрость всех
других мудростей.
Наконец, вере может быть доступно даже настоящее, поскольку дело идет о неизвестных рассудку его законах [Во II главе Послания к Евреям вере дано истолкование и в том и в
другом смысле: «верою познаем, что веки устроены словом Божиим, так что из
невидимого произошло видимое» (ст. 3); дальнейшее содержание главы говорит о вере как основе не мотивированных разумом и оправдываемых только верою поступков (см. всю эту главу).].
Какой был подъем, какое волнение! Точно плотина какая-то
невидимая прорвалась, спавшие чувства общей солидарности вырвались наружу. Все себя почувствовали близкими и к вам, и к этому защитнику вашему, и
друг к
другу. Это было хорошо!
Часто мы делали
друг с
другом так. Одной рукой за горло,
другая заносит над грудью
невидимый кинжал.