Неточные совпадения
Впрочем, может быть, это —
мысль неверная; ему я, конечно, не высказал.
Но в
неверном понимании моей
мысли меня объективируют, то есть искажают.
Неверная, быть может, изможденная болезнью рука его (завещание было писано на одре смерти, при общем плаче друзей и родных… когда же тут было думать о соблюдении юридических тонкостей!) писала выражение, составляющее ныне предмет споров, но бодрая его
мысль несомненно была полна другим выражением, — выражением, насчет которого, к счастию для человечества, не может быть двух разных мнений.
Между тем заботы службы, новые лица, новые
мысли победили в сердце Юрия первую любовь, изгладили в его сердце первое впечатление… слава! вот его кумир! — война вот его наслаждение!.. поход! — в Турцию… о как он упитает кровью
неверных свою острую шпагу, как гордо он станет попирать разрубленные низверженные чалмы поклонников корана!.. как счастлив он будет, когда сам Суворов ударит его по плечу и молвит: молодец! хват… лучше меня! помилуй бог!..
Мне представлялось все, что он мог думать обо мне, и я оскорбилась теми страшными
мыслями, которые приписывала ему, встретив
неверный и как будто пристыженный взгляд, устремленный на меня. Нет! он не хочет и не может понять меня! Я сказала, что пойду посмотреть ребенка, и вышла от него. Мне хотелось быть одной и плакать, плакать, плакать…
Все это так. Но как быть иначе, где выход? Отказаться от живосечения — это значит поставить на карту все будущее медицины, навеки обречь ее на
неверный и бесплодный путь клинического наблюдения. Нужно ясно сознать все громадное значение вивисекций для науки, чтобы понять, что выход тут все-таки один — задушить в себе укоры совести, подавить жалость и гнать от себя
мысль о том, что за страдающими глазами пытаемых животных таится живое страдание.
Первою его
мыслью и желанием было — взять стул и хватить им со всего размаха по рыжей голове, потом схватить
неверную жену за голую пятку и швырнуть ее в окно так, чтобы она выбила обе рамы и со звоном полетела вниз на мостовую.
А вместо всего этого, вот, он, богатый муж
неверной жены, камергер в отставке, любящий покушать, выпить и расстегнувшись побранить слегка правительство, член московского Английского клуба и всеми любимый член московского общества. Он долго не мог помириться с тою
мыслью, что он есть тот самый отставной московский камергер, тип которого он так глубоко презирал семь лет тому назад.