Неточные совпадения
Но нередкий в справедливом негодовании своем скажет нам: тот, кто рачит о устройстве твоих чертогов, тот, кто их нагревает, тот, кто огненную пряность полуденных растений сочетает с хладною вязкостию северных туков для услаждения расслабленного твоего желудка и оцепенелого твоего вкуса; тот, кто воспеняет в сосуде твоем сладкий сок африканского винограда; тот, кто умащает окружие твоей колесницы, кормит и напояет коней твоих; тот, кто во имя твое кровавую битву ведет со зверями дубравными и птицами
небесными, — все сии тунеядцы, все сии лелеятели, как и многие другие, твоея надменности высятся надо мною: над источившим потоки кровей на ратном поле, над потерявшим нужнейшие члены
тела моего, защищая грады твои и чертоги, в них же сокрытая твоя робость завесою величавости мужеством казалася; над провождающим дни веселий, юности и утех во сбережении малейшия полушки, да облегчится, елико то возможно, общее бремя налогов; над не рачившим о имении своем, трудяся деннонощно в снискании средств к достижению блаженств общественных; над попирающим родством, приязнь, союз сердца и крови, вещая правду на суде во имя твое, да возлюблен будеши.
И если доселе всякий человек, как образ первого греховного Адама, искал плотского, на слепой похоти основанного союза с своею отделенною натурою, то есть с женою, так ныне, после того как новый Адам восстановил духовный союз с новою Евою, сиречь церковью, каждый отдельный человек, сделавшись образом этого
небесного Адама, должен и в натуральном союзе с женою иметь основанием чистую духовную любовь, которая есть в союзе Христа с церковью; тогда и в плотском жительстве не только сохранится
небесный свет, но и сама плоть одухотворится, как одухотворилось
тело Христово.
Здесь наше существо вводится в райскую сущность, которая открывается, как божественная теплота, за каковою следует
небесная сладость, ощущение коей не сопровождается никаким страстным томлением и никакими движениями в
теле; последнюю же степень составляет видение
небесного света и божественных образов.
Смерть и тление есть ключ, отверзающий свет, сокровенный во всех
телах, кои суть его темницы; она есть та работная храмина, в коей отделяются чуждые смешения от
небесного и неизменного начала и где разрушение одного служит основанием к рождению другого.
Андрей. Да. Отец, царство ему
небесное, угнетал нас воспитанием. Это смешно и глупо, но в этом все-таки надо сознаться, после его смерти я стал полнеть и вот располнел в один год, точно мое
тело освободилось от гнета. Благодаря отцу я и сестры знаем французский, немецкий и английский языки, а Ирина знает еще по-итальянски. Но чего это стоило!
Он нашел ее полуживую, под пылающими угольями разрушенной хижины; неизъяснимая жалость зашевелилась в глубине души его, и он поднял Зару, — и с этих пор она жила в его палатке, незрима и прекрасна как ангел; в ее чертах всё дышало
небесной гармонией, ее движения говорили, ее глаза ослепляли волшебным блеском, ее беленькая ножка, исчерченная лиловыми жилками, была восхитительна как фарфоровая игрушка, ее смугловатая твердая грудь воздымалась от малейшего вздоха… страсть блистала во всем: в слезах, в улыбке, в самой неподвижности — судя по ее наружности она не могла быть существом обыкновенным; она была или божество или демон, ее душа была или чиста и ясна как веселый луч солнца, отраженный слезою умиления, или черна как эти очи, как эти волосы, рассыпающиеся подобно водопаду по круглым бархатным плечам… так думал Юрий и предался прекрасной мусульманке, предался и
телом и душою, не удостоив будущего ни единым вопросом.
В науке истина, облеченная не в вещественное
тело, а в логический организм, живая архитектоникой диалектического развития, а не эпопеей временного бытия; в ней закон — мысль исторгнутая, спасенная от бурь существования, от возмущений внешних и случайных; в ней раздается симфония сфер
небесных, и каждый звук ее имеет в себе вечность, потому что в нем была необходимость, потому что случайный стон временного не достигает так высоко.
Сделав несколько хороших глотков из темной плоской посудины, Пэд почувствовал себя сидящим в котле или в паровой топке. Песок немилосердно жег
тело сквозь кожаные штаны, небо роняло на голову горячие плиты, каждый удар их звенел в ушах подобно большому гонгу; невидимые пружины начали развертываться в мозгу, пылавшем от такой выпивки, снопами искр, прыгавших на песке и бирюзе бухты; далекий горизонт моря покачивался, нетрезвый, как Пэд, его судорожные движения казались размахами огромной
небесной челюсти.
— Верно! — соглашается Гнедой. — Это я зря, не надо ругаться. Ребята! — дёргаясь всем
телом, кричит он. Вокруг него летает лохмотье кафтана, и кажется, что вспыхнул он тёмным огнём. — Ребятушки, я вам расскажу по порядку, слушай! Первое — работал. Господь
небесный, али я не работал? Бывало, пашу — кости скрипят, земля стонет — работал — все знают, все видели! Голодно, братцы! Обидно — все командуют! Зиму жить — холодно и нету дров избу вытопить, а кругом — леса без края! Ребятёнки мрут, баба плачет…
Гаснут
небесные огни, отяжелело человеческое
тело, все стало косным и непрозрачным.
«Есть
тела небесные и
тела земные» — και σώματα επουράνια και σώματα επίγεια (1 Кор. 15:40), говорит апостол, намечая всю противоположность между телесностью святой, духовной и земной, плотской.
Ибо сверху донизу, т. е. от
небесных сущностей до низших
тел этого мира, всякий порядок природы постольку приближается к божественной ясности, проникает как понимание в сокрытое [Впрочем, по Эриугене, «и
небесные силы необходимо несвободны от незнания, и им остаются неведомы тайны божественной мудрости» (II, стр.28).].
Каждая часть его вселенского организма соответствует определенной сефире, по образу его сотворен организм и земного человека, его
тело [В одной из позднекаббалистических схем установляется следующее соответствие а) имен Божиих, б) чинов ангельских, в)
небесных сфер, г) частей
тела, д) заповедей: 1.
Это разросшееся и дифференцировавшееся
тело власти есть тоже «земля проклятия», растрескавшаяся и иссохшая, и она жаждет
небесной влаги.
Повелел Спаситель — вам, врагам, прощати,
Пойдем же мы в царствие тесною дорогой,
Цари и князи, богаты и нищи,
Всех ты, наш родитель, зовешь к своей пище,
Придет пора-время — все к тебе слетимся,
На тебя, наш пастырь, тогда наглядимся,
От пакостна
тела борют здесь нас страсти,
Ты, Господь всесильный, дай нам не отпасти,
Дай ты, царь
небесный, веру и надежду,
Одень наши души в небесны одежды,
В путь узкий, прискорбный идем — помогай нам!
— Отлучение от части праведных, отлучение от
небесных сил, отторжение от святейшего сонма поющих хвалебные песни пред агнцем, вечное страданье души в греховном
теле, низведение в геенну на нескончаемую власть врага, — торжественно говорил Николай Александрыч. — Вспомни, сестрица, вспомни, душевная моя.
— Когда дух святый снидет на тебя, душа твоя и
тело обратятся в ничто, — сказала Катенька. — Ни
тело тогда не чувствует, ни душа. Нет ни мыслей, ни памяти, ни воли, ни добра, ни зла, ни разума, ни безумия… Ты паришь тогда в
небесных кругах, и нет слов рассказать про такое блаженство… Не испытавши, невозможно его понять… Одно слово — соединенье с Богом. В самом раю нет радостей и наслажденья больше тех, какие чувствуешь, когда дух святый озарит твою душу.
— Я в деревню хочу… — продолжал внук, всхлипывая и дрожа всем
телом. — Дед, поедем в деревню к мамке; поедем, дед, милый, бог тебе за это пошлет царство
небесное…
Отворили храмы святые, подняли образа чудотворные, служители Божии преклонили колена и начали упрашивать силы
небесные о здоровье матушки нашей великой княгини, но знать Богу не угодно было ниспослать ей милостей Своих —
тело ее почернело, как вороново крыло, и отекло так, что и рассказать невозможно.
«Я б желал, — говорил панегирист, описывая наружность Луизы, — я б желал здесь персону сея прекрасныя дщери знаменитого баронского дома несколько начертить, коли б черные чернила способного цвета были ея
небесную красоту представить: будешь ты, читатель, доволен, коли своему уму представишь одно такое лицо и
тело, которых точнейшее изображение имеется без порока, белый цвет в самом высочестве, приятность же преизящную всего света.
Когда, таким образом, надежда на земную помощь и на врачей
тела исчезла, княгиня, как мы уже сказали, обратилась к помощи
небесной — к врачам души.
Посоветовались между собой и положили: череп в саване похоронить по христианскому долгу, на высоте против долины, в которую одиннадцать дев требовали к себе двенадцатую, и поставить на могиле деревянный крест;
тело же сапожника, ради Отца
Небесного, которого он поминал при кончине, не бросать на съедение вороньям и волкам в поле, а зарыть просто, как еретика, в темном ущелье леса, неподалеку от долины.
Пошли… И в ночной тишине перекрестил Ардалион Гришу под той ракитой, где сжимал он в объятиях Дуню… Полная луна бледным светом обливала обнаженное
тело юного изувера, когда троекратно под рукой Ардалиона погружался он в свежие струи речки. Ночь благоухала,
небесные звезды тихо, безмолвно мерцали, в лесу и в приречных ракитах раздавалось громкое пенье соловьев.