Неточные совпадения
Он принадлежал Петербургу и свету, и его трудно было бы представить себе где-нибудь в другом
городе, кроме Петербурга, и в другой сфере, кроме света, то есть известного высшего слоя петербургского населения, хотя у него есть и служба, и свои дела, но его чаще всего встречаешь в большей части гостиных, утром — с визитами,
на обедах,
на вечерах:
на последних всегда за
картами.
На каком-то огромном полу лежала бесконечная географическая
карта с раскрашенными площадками, с извилистыми чертами рек, с черными кружками
городов.
Мать, в свою очередь, пересказывала моему отцу речи Александры Ивановны, состоявшие в том, что Прасковью Ивановну за богатство все уважают, что даже всякий новый губернатор приезжает с ней знакомиться; что сама Прасковья Ивановна никого не уважает и не любит; что она своими гостями или забавляется, или ругает их в глаза; что она для своего покоя и удовольствия не входит ни в какие хозяйственные дела, ни в свои, ни в крестьянские, а все предоставила своему поверенному Михайлушке, который от крестьян пользуется и наживает большие деньги, а дворню и лакейство до того избаловал, что вот как они и с нами, будущими наследниками, поступили; что Прасковья Ивановна большая странница, терпеть не может попов и монахов, и нищим никому копеечки не подаст; молится богу по капризу, когда ей захочется, — а не захочется, то и середи обедни из церкви уйдет; что священника и причет содержит она очень богато, а никого из них к себе в дом не пускает, кроме попа с крестом, и то в самые большие праздники; что первое ее удовольствие летом — сад, за которым она ходит, как садовник, а зимою любит она петь песни, слушать, как их поют, читать книжки или играть в
карты; что Прасковья Ивановна ее, сироту, не любит, никогда не ласкает и денег не дает ни копейки, хотя позволяет выписывать из
города или покупать у разносчиков все, что Александре Ивановне вздумается; что сколько ни просили ее посторонние почтенные люди, чтоб она своей внучке-сиротке что-нибудь при жизни назначила, для того чтоб она могла жениха найти, Прасковья Ивановна и слышать не хотела и отвечала, что Багровы родную племянницу не бросят без куска хлеба и что лучше век оставаться в девках, чем навязать себе
на шею мужа, который из денег женился бы
на ней,
на рябой кукушке, да после и вымещал бы ей за то.
— Странно, что вашего
города даже
на географических
картах не значится! — заметил эксперт от наук, пока он рассматривал подорожную.
В думе, у губернатора, у архиерея, всюду в домах много лет говорили о том, что у нас в
городе нет хорошей и дешевой воды и что необходимо занять у казны двести тысяч
на водопровод; очень богатые люди, которых у нас в
городе можно было насчитать десятка три и которые, случалось, проигрывали в
карты целые имения, тоже пили дурную воду и всю жизнь говорили с азартом о займе — и я не понимал этого; мне казалось, было бы проще взять и выложить эти двести тысяч из своего кармана.
Он вспомнил в мельчайших подробностях все происшедшее и удивлялся, как это он мог заискивающе улыбаться ничтожному человеку и вообще дорожить мнением мелких, никому не известных людишек, живущих в ничтожнейшем
городе, которого, кажется, нет даже
на карте и о котором в Петербурге не знает ни один порядочный человек.
После обеда сели играть в
карты. Лаевский играл, пил вино и думал, что дуэль вообще глупа и бестолкова, так как она не решает вопроса, а только осложняет его, но что без нее иногда нельзя обойтись. Например, в данном случае: ведь не подашь же
на фон Корена мировому! И предстоящая дуэль еще тем хороша, что после нее ему уж нельзя будет оставаться в
городе. Он слегка опьянел, развлекся
картами и чувствовал себя хорошо.
— Поручика Маврина Помялова отчислила от себя, он опять проиграл в
карты триста двадцать; хочет она векселя подать ко взысканию, у неё векселя
на него есть, А жандарм потому жену свою держит здесь, что завёл в
городе любовницу, а не потому, что жена больная…
По временам, вечером, съезжались у нас окрестные или зимующие в
городе помещики, и пока в зале, куда детей не пускали, до полуночи играли в
карты, приезжие кучера и форейторы разминались, стараясь согреться,
на улице или
на просторном дворе перед окошками.
Невинным и единственным его развлечением было то, что он, сидя в своей комнате, создавал различные приятные способы жизни, посреди которых он мог бы существовать: например, в одно холодное утро,
на ухарской тройке, он едет в
город; у него тысяча рублей в кармане; он садится играть в
карты, проигрывает целую ночь.
Тамбов
на карте генеральной
Кружком означен не всегда;
Он прежде
город был опальный,
Теперь же, право, хоть куда.
Там есть три улицы прямые,
И фонари и мостовые,
Там два трактира есть, один
Московский, а другой Берлин.
Там есть еще четыре будки,
При них два будочника есть;
По форме отдают вам честь,
И смена им два раза в сутки...
— Однако, странное дело, большие дороги,
города, все то, что хранит и развивает других, вредно для славян, так, как вам угодно их представлять; по-вашему, чтоб сохранить чистоту нравов, надобно, чтоб не было проезда, сообщения, торговли, наконец, довольства, первого условия развивающейся жизни. Конечно, и Робинзон, когда жил один
на острове, был примерным человеком, никогда в
карты не играл, не шлялся по трактирам.
— Спасибо, батюшка, — сказал граф, сразу угадав тот род отношений, который должен был установиться между ними, трепля по плечу кавалериста, — спасибо. Ну, так и
на бал поедем, коли так. А теперь что будем делать? Рассказывай, что у вас в
городе есть: хорошенькие кто? кутит кто? в
карты кто играет?
Природа никогда не кладет весь свой капитал
на одну
карту. Рим, вечный
город, имевший не меньше прав
на всемирную гегемонию, пошатнулся, разрушился, исчез, и безжалостное человечество шагнуло вперед через его могилу.
В Снежках ему предстояло переменить лошадей, чтобы плестись с грехом пополам далее, в губернский
город, который
на фантастической
карте Российской империи, существующей в воображении читателя, отмечается довольно крупным кружком с подписью при оном: Славнобубенск, — стало быть, и губернию, существующую в нашей фантазии, мы назовем Славнобубенскою.
— Да вот, Андрей Иванович, все о путешественниках тужим! — Он юмористически-огорченно указал
на карту. — Порастерялись у нас тут кой-какие городки, вот мы и огорчаемся: купит путешественник
карту, а города-то и нет, куда ехать. Как быть?
В ту зиму уже началась Крымская война. И в Нижнем к весне собрано было ополчение. Летом я нашел больше толков о войне; общество несколько живее относилось и к местным ополченцам. Дед мой командовал ополчением 1812 года и теперь ездил за
город смотреть
на ученье и оживлялся в разговорах. Но раньше, зимой. Нижний продолжал играть в
карты, давать обеды, плясать, закармливать и запаивать тех офицеров, которые попадали проездом, отправляясь „под Севастополь“ и „из-под Севастополя“.
Андрей Андреевич Сидоров получил в наследство от своей мамаши четыре тысячи рублей и решил открыть
на эти деньги книжный магазин. А такой магазин был крайне необходим.
Город коснел в невежестве и в предрассудках; старики только ходили в баню, чиновники играли в
карты и трескали водку, дамы сплетничали, молодежь жила без идеалов, девицы день-деньской мечтали о замужестве и ели гречневую крупу, мужья били своих жен, и по улицам бродили свиньи.
Придет к Петру Егорычу мужик за билетом, попенны принесет, ну и почести сколько следует, да коли барин
на ту пору в сердцах — в
карты проигрался, аль жену в
город за покупками снаряжает, заломит он такую благодарность, что затылок затрещит.
Он задавал обеды и пиры
на весь
город, ставил по десяти тысяч
на карту.
Иван Максимович Пшеницын родился в уездном городке Холодне. Вы не найдете этого
города на карте. Однако ж, для удобности рассказа, я поместил его верстах в ста от Москвы. Хоть эта уловка похожа
на хитрость, кажется, страуса, который, чтоб укрыть себя от преследований охотников, прячет свою голову и туловище в дупло, а оставляет хвост наружу, но, несмотря
на то, что в вымышленном названии месторождения Пшеницына виден хвост, я все-таки, по некоторым уважительным причинам, прячу лицо в это дупло.
Губернаторша подводила его к высокой и очень толстой старухе в голубом токе, только что кончившей свою карточную партию с самыми важными лицами в
городе. Это была Мальвинцева, тетка княжны Марьи по матери, богатая бездетная вдова, жившая всегда в Воронеже. Она стояла рассчитываясь за
карты, когда Ростов подошел к ней. Она строго и важно прищурилась, взглянула
на него и продолжала бранить генерала, выигравшего у нее.
При учреждении губерний ткнули пальцем
на карте, сказали: «быть
городу», и стал
город.