Неточные совпадения
С утра встречались странникам
Все больше люди малые:
Свой брат крестьянин-лапотник,
Мастеровые, нищие,
Солдаты, ямщики.
У нищих, у солдатиков
Не спрашивали странники,
Как им — легко ли, трудно ли
Живется
на Руси?
Солдаты
шилом бреются,
Солдаты дымом греются —
Какое счастье тут?..
Невдалеке от нас
на поверхности спокойной воды вдруг появился какой-то предмет. Это оказалась голова выдры, которую
крестьяне в России называют «порешней». Она имеет длинное тело (1 м 20 см), длинный хвост (40 см) и короткие ноги, круглую голову с выразительными черными глазами, темно-бурую блестящую шерсть
на спине и с боков и серебристо-серую
на нижней стороне
шеи и
на брюхе. Когда животное двигается по суше, оно сближает передние и задние ноги, отчего тело его выгибается дугою кверху.
Если кто из
крестьян что-нибудь украл у него, того он сек как за леность или за дерзкий или остроумный ответ, но сверх того надевал
на ноги колодки, кандалы, а
на шею рогатку.
Мать, в свою очередь, пересказывала моему отцу речи Александры Ивановны, состоявшие в том, что Прасковью Ивановну за богатство все уважают, что даже всякий новый губернатор приезжает с ней знакомиться; что сама Прасковья Ивановна никого не уважает и не любит; что она своими гостями или забавляется, или ругает их в глаза; что она для своего покоя и удовольствия не входит ни в какие хозяйственные дела, ни в свои, ни в крестьянские, а все предоставила своему поверенному Михайлушке, который от
крестьян пользуется и наживает большие деньги, а дворню и лакейство до того избаловал, что вот как они и с нами, будущими наследниками, поступили; что Прасковья Ивановна большая странница, терпеть не может попов и монахов, и нищим никому копеечки не подаст; молится богу по капризу, когда ей захочется, — а не захочется, то и середи обедни из церкви уйдет; что священника и причет содержит она очень богато, а никого из них к себе в дом не пускает, кроме попа с крестом, и то в самые большие праздники; что первое ее удовольствие летом — сад, за которым она ходит, как садовник, а зимою любит она петь песни, слушать, как их поют, читать книжки или играть в карты; что Прасковья Ивановна ее, сироту, не любит, никогда не ласкает и денег не дает ни копейки, хотя позволяет выписывать из города или покупать у разносчиков все, что Александре Ивановне вздумается; что сколько ни просили ее посторонние почтенные люди, чтоб она своей внучке-сиротке что-нибудь при жизни назначила, для того чтоб она могла жениха найти, Прасковья Ивановна и слышать не хотела и отвечала, что Багровы родную племянницу не бросят без куска хлеба и что лучше век оставаться в девках, чем навязать себе
на шею мужа, который из денег женился бы
на ней,
на рябой кукушке, да после и вымещал бы ей за то.
Устинья Наумовна. Да, очень мне нужно
на старости лет язык-то ломать по-твоему! как сказалось, так и живет. И
крестьяне есть, и орген
на шее; ты вот поди оденься, а мы с маменькой-то потолкуем об этом деле.
Устинья Наумовна. Ничего, жемчужная, возьму. И
крестьяне есть, и орген
на шее, а умен как, просто тебе истукан золотой!
Гудели трамваи, чокали копыта лошадей, далеко вперед кричали покачивающиеся автомобили;
на Масленицу из окрестностей города понаехали особенные масленичные извозчики-крестьяне, и бубенцы
на шее их малорослых лошаденок наполняли воздух жужжанием.
— Куда, чай, в дом! — отозвался Чалый. — Пойдет такой богач к мужику в зятьях жить! Наш хозяин, хоть и тысячник, да все же
крестьянин. А жених-то мало того, что из старого купецкого рода, почетный гражданин. У отца у его, слышь, медалей
на шее-то что навешано, в городских головах сидел, в Питер ездил, у царя во дворце бывал. Наш-от хоть и спесив, да Снежковым
на версту не будет.
Когда
крестьянин Семен Мосягин трижды отбил земной поклон и, осторожно шагая, двинулся к попу, тот смотрел
на него пристально и остро и стоял в позе, не подобающей месту: вытянув
шею вперед, сложив руки
на груди и пальцами одной пощипывая бороду. Мосягин подошел вплотную и изумился: поп глядел
на него и тихо смеялся, раздувая ноздри, как лошадь.