Неточные совпадения
— Вы не можете представить себе, что такое письма солдат в деревню, письма деревни
на фронт, — говорил он вполголоса, как бы сообщая секрет. Слушал его профессор-зоолог, угрюмый
человек, смотревший
на Елену хмурясь и с явным недоумением, точно он затруднялся определить ее место среди животных. Были еще двое знакомых Самгину — лысый, чистенький старичок, с орденом и длинной поповской фамилией, и пышная томная дама, актриса театра Суворина.
Так же, как Харламов, он «пораженец», враг войны,
человек равнодушный к судьбе своего отечества, а судьба эта решается
на фронтах.
— Хочется думать, что молодежь понимает свою задачу, — сказал патрон, подвинув Самгину пачку бумаг, и встал; халат распахнулся, показав шелковое белье
на крепком теле циркового борца. — Разумеется,
людям придется вести борьбу
на два
фронта, — внушительно говорил он, расхаживая по кабинету, вытирая платком пальцы. — Да,
на два: против лиходеев справа, которые доводят народ снова до пугачевщины, как было
на юге, и против анархии отчаявшихся.
Наполненное шумом газет, спорами
на собраниях, мрачными вестями с
фронтов, слухами о том, что царица тайно хлопочет о мире с немцами, время шло стремительно, дни перескакивали через ночи с незаметной быстротой, все более часто повторялись слова — отечество, родина, Россия,
люди на улицах шагали поспешнее, тревожней, становились общительней, легко знакомились друг с другом, и все это очень и по-новому волновало Клима Ивановича Самгина. Он хорошо помнил, когда именно это незнакомое волнение вспыхнуло в нем.
Он видел, что мрачные события
на фронтах возбуждают все более мятежную тревогу в
людях и они становятся все искреннее в своей трусости и наглости, в цинизме своем, в сознании ими невозможности влиять
на события.
Но бывать у нее он считал полезным, потому что у нее, вечерами, собиралось все больше
людей, испуганных событиями
на фронтах, тревога их росла, и постепенно к страху пред силою внешнего врага присоединялся страх пред возможностью революции.
— Что? Не раздражать? Вот как? — закричал Алябьев, осматривая
людей и как бы заранее определяя, кто решится возразить ему. — Их надо посылать
на фронт, в передовые линии, — вот что надо. Под пули надо! Вот что-с! Довольно миндальничать, либеральничать и вообще играть словами. Слова строптивых не укрощают…
Дойдя до конца проспекта, он увидал, что выход ко дворцу прегражден двумя рядами мелких солдат. Толпа придвинула Самгина вплоть к солдатам, он остановился с края
фронта, внимательно разглядывая пехотинцев, очень захудалых, несчастненьких. Было их, вероятно, меньше двух сотен, левый фланг упирался в стену здания
на углу Невского, правый — в решетку сквера. Что они могли сделать против нескольких тысяч
людей, стоявших
на всем протяжении от Невского до Исакиевской площади?
— Штыком! Чтоб получить удар штыком, нужно подбежать вплоть ко врагу. Верно? Да, мы,
на фронте, не щадим себя, а вы, в тылу… Вы — больше враги, чем немцы! — крикнул он, ударив дном стакана по столу, и матерно выругался, стоя пред Самгиным, размахивая короткими руками, точно пловец. — Вы, штатские, сделали тыл врагом армии. Да, вы это сделали. Что я защищаю? Тыл. Но, когда я веду
людей в атаку, я помню, что могу получить пулю в затылок или штык в спину. Понимаете?
— Работаю вчетвером: Ногайцев, Попов, инженер, — он тебя знает, — и Заусайлов, тоже инженер, «техническая контора Заусайлов и Попов».
Люди — хоть куда! Эдакая, знаешь, богема промышленности, веселый народ! А ты — земгусар? Ну, как
на фронте, а? Слушай, — идем ужинать! Поговорим, а?
Чуть показывался с Тверской, или из Столешникова переулка, или от гостиницы «Дрезден», или из подъезда генерал-губернаторского дома генерал, часовой два раза ударял в колокол, и весь караул — двадцать
человек с офицером и барабанщиком во главе — стремглав, прыгая со ступенек, выстраивался
фронтом рядом с будкой и делал ружьями «
на караул» под барабанный бой…
Корвет уже был
на ходу, когда после подъема флага велено было поставить команду во
фронт. Когда команда выстроилась, капитан, поздоровавшись с
людьми, проговорил...
Ко
фронту подъехал полковник, сердито ответил что-то
на вопросы офицеров и, как
человек, отчаянно настаивающий
на своем, отдал какое-то приказание. Никто ничего определенного не говорил, но по эскадрону пронеслась молва об атаке. Раздалась команда построения, потом визгнули сабли, вынутые из ножен. Но всё еще никто не двигался. Войска левого фланга, и пехота и гусары, чувствовали, что начальство само не знает, что́ делать, и нерешимость начальников сообщалась войскам.
Проехав егерский полк, в рядах киевских гренадеров, молодцоватых
людей, занятых теми же мирными делами, князь Андрей недалеко от высокого, отличавшегося от других балагана полкового командира, наехал
на фронт взвода гренадер, перед которыми лежал обнаженный
человек.
Опять
на всех веселых лицах
людей эскадрона появилась та серьезная черта, которая была
на них в то время, как они стояли под ядрами. Ростов, не спуская глаз, смотрел
на своего врага, полкового командира, желая найти
на его лице подтверждение своих догадок; но полковник ни разу не взглянул
на Ростова, а смотрел, как всегда во
фронте, строго и торжественно. Послышалась команда.
Когда уже яма была вся засыпана, послышалась команда. Пьера отвели
на его место, и французские войска, стоявшие
фронтами по обеим сторонам столба, сделали полуоборот и стали проходить мерным шагом мимо столба. 24
человека стрелков с разряженными ружьями, стоявшие в середине круга, примыкали бегом к своим местам, в то время как роты проходили мимо них.