Неточные совпадения
Бывало, не заснешь, если в комнату ворвется большая муха и с буйным жужжаньем носится, толкаясь в потолок и в окна, или заскребет мышонок в углу; бежишь от окна, если от него дует, бранишь
дорогу, когда в ней есть
ухабы, откажешься ехать
на вечер в конец города под предлогом «далеко ехать», боишься пропустить урочный час лечь спать; жалуешься, если от супа пахнет дымом, или жаркое перегорело, или вода не блестит, как хрусталь…
Подъезжая еще к Ирбиту, Привалов уже чувствовал, что ярмарка висит в самом воздухе.
Дорога была избита до того, что экипаж нырял из
ухаба в
ухаб, точно в сильнейшую морскую качку. Нервные люди получали от такой езды морскую болезнь. Глядя
на бесконечные вереницы встречных и попутных обозов,
на широкие купеческие фуры,
на эту точно нарочно изрытую
дорогу, можно было подумать, что здесь только что прошла какая-то многотысячная армия с бесконечным обозом.
Но
дорога до Троицы ужасна, особливо если Масленица поздняя. Она представляет собой целое море
ухабов, которые в оттепель до половины наполняются водой. Приходится ехать шагом, а так как путешествие совершается
на своих лошадях, которых жалеют, то первую остановку делают в Больших Мытищах, отъехавши едва пятнадцать верст от Москвы. Такого же размера станции делаются и
на следующий день, так что к Троице поспевают только в пятницу около полудня, избитые, замученные.
С этого дня Кожемякин зажил так, как будто поехал
на розвальнях по зимней, гладко укатанной
дороге. Далёкий, однообразный путь бесцелен и наводит равнодушную дремоту, убаюкивая мысли, усыпляя редкие, мимолётные тревоги. Иногда встряхнёт
на ухабе, подкинет
на раскате, — вздрогнет человек, лениво поднимет голову и, сонно осмотрев привычный путь, давно знакомые места, снова надолго задремлет.
Осторожно, с громадным трудом выбравшись из этой массы сбившихся в кучу лошадей и экипажей и выехав
на узкую лесную
дорогу, Митрофан пустил вожжи. Застоявшиеся, возбужденные лошади подхватили, и началась сумасшедшая скачка. Пролетка подпрыгивала
на длинных, протянувшихся поперек
дороги корнях, раскатывалась
на ухабах и сильно накренялась то
на левый, то
на правый бок, заставляя и кучера и седока балансировать.
Но подхватили сани и понесли по скользкому льду, и стало больно и нехорошо, раскатывает
на поворотах, прыгает по
ухабам — больно! — больно! — заблудились совсем и три дня не могут найти
дороги; ложатся
на живот лошади, карабкаясь
на крутую и скользкую гору, сползают назад и опять карабкаются, трудно дышать, останавливается дыхание от натуги. Это и есть спор, нелепые возражения, от которых смешно и досадно. Прислонился спиной к горячей печке и говорит убедительно, тихо и красиво поводя легкою рукою...
В это время барон ушел к себе в кабинет, из которого вынес и передал мне рекомендательное письмо к своему дяде. Напившись чаю, мы раскланялись и, вернувшись в гостиницу, тотчас же ночью отправились
на почтовых в путь, ввиду конца февраля, изрывшего отмякшие
дороги глубокими
ухабами. В Киеве мы поместились в небольшой квартире Матвеевых, где отцу отведена была комната, предназначавшаяся для Васи.
К сожалению, мы попали в такие
ухабы и развалы, при которых о птичьем полете нечего было и думать. Вероятно, избегая еще худшей
дороги, мы поехали не
на Тулу, а
на Калугу, и это единственный раз в жизни, что мне удалось побывать в этом городе, в котором помню только громадное количество голубей, да надпись
на окне постоялого двора: «Вы приехали в Калугу к любезному другу».
Скоро, однако, он должен был убедиться, что хвастал своими местами напрасно. Движение к парку было действительно сильное, но для «клёву» условия оказались неблагоприятные. Виной была новая
дорога. Там, где прежде пролетки с седоками ныряли по
ухабам меж кустов, — теперь они проносились легко и быстро. Прошке оставалось только провожать их глазами… Кроме того, движение
на этот раз оказалось слишком сильно. Обстоятельства складывались плохо…
Он меня, этот черт извозчик, и повез ближней
дорогой, где-то по-за крепостью, да
на Неву, да все по льду, да по льду, да вдруг как перед этим, перед берегом, насупроти самой Литейной, каа-ак меня чебурахнет в
ухаб.
На следующую же ночь, выехав из Качуга, мы могли улечься довольно удобно втроем, а так как по Лене действительно установилась уже санная
дорога, то мы не тряслись по
ухабам и не особенно страдали от беспечного эгоизма Пушных.
На небе брезжит утренняя заря. Холодно… Ямщики еще не выехали со двора, но уж говорят: «Ну,
дорога, не дай господи!» Едем сначала по деревне… Жидкая грязь, в которой тонут колеса, чередуется с сухими кочками и
ухабами; из гатей и мостков, утонувших в жидком навозе, ребрами выступают бревна, езда по которым у людей выворачивает души, а у экипажей ломает оси…
Снег все становился белее и ярче, так что ломило глаза, глядя
на него. Оранжевые, красноватые полосы выше и выше, ярче и ярче расходились вверх по небу; даже красный круг солнца завиднелся
на горизонте сквозь сизые тучи; лазурь стала блестящее и темнее. По
дороге около станицы след был ясный, отчетливый, желтоватый, кой-где были
ухабы; в морозном, сжатом воздухе чувствительна была какая-то приятная легкость и прохлада.
Была одна из тех мартовских ночей, когда зима как будто хочет взять свое и высыпает с отчаянною злобой свои последние снега и бураны. Навстречу немца-доктора из Москвы, которого ждали каждую минуту и за которым была выслана подстава
на большую
дорогу, к повороту
на проселок, были высланы верховые с фонарями, чтобы проводить его по
ухабам и зажорам.