Неточные совпадения
Он не раздеваясь ходил своим ровным шагом взад и вперед по звучному паркету освещенной одною лампой столовой, по
ковру темной гостиной,
в которой свет отражался только
на большом, недавно сделанном портрете его, висевшем над диваном, и чрез ее кабинет, где горели две свечи, освещая портреты ее родных и приятельниц и красивые, давно близко знакомые ему безделушки ее письменного стола. Чрез ее комнату он доходил до двери
спальни и опять поворачивался.
В столовой он позвонил и велел вошедшему слуге послать опять за доктором. Ему досадно было
на жену за то, что она не заботилась об этом прелестном ребенке, и
в этом расположении досады
на нее не хотелось итти к ней, не хотелось тоже и видеть княгиню Бетси; но жена могла удивиться, отчего он, по обыкновению, не зашел к ней, и потому он, сделав усилие над собой, пошел
в спальню. Подходя по мягкому
ковру к дверям, он невольно услыхал разговор, которого не хотел слышать.
В спальне — огромная, тоже красного дерева кровать и над ней
ковер с охотничьим рогом, арапниками, кинжалами и портретами борзых собак. Напротив — турецкий диван; над ним масляный портрет какой-то очень красивой амазонки и опять фотографии и гравюры. Рядом с портретом Александра II
в серой визитке, с собакой у ног — фотография Герцена и Огарева, а по другую сторону — принцесса Дагмара с собачкой
на руках и Гарибальди
в круглой шапочке.
Она привела его
в свою комнату, убранную со всей кокетливостью
спальни публичного дома средней руки: комод, покрытый вязаной — скатертью, и
на нем зеркало, букет бумажных цветов, несколько пустых бонбоньерок, пудреница, выцветшая фотографическая карточка белобрысого молодого человека с гордо-изумленным лицом, несколько визитных карточек; над кроватью, покрытой пикейным розовым одеялом, вдоль стены прибит
ковер с изображением турецкого султана, нежащегося
в своем гареме, с кальяном во рту;
на стенах еще несколько фотографий франтоватых мужчин лакейского и актерского типа; розовый фонарь, свешивающийся
на цепочках с потолка; круглый стол под ковровой скатертью, три венских стула, эмалированный таз и такой же кувшин
в углу
на табуретке, за кроватью.
Дом двухэтажный, зеленый с белым, выстроен
в ложнорусском, ёрническом, ропетовском стиле, с коньками, резными наличниками, петухами и деревянными полотенцами, окаймленными деревянными же кружевами;
ковер с белой дорожкой
на лестнице;
в передней чучело медведя, держащее
в протянутых лапах деревянное блюдо для визитных карточек;
в танцевальном зале паркет,
на окнах малиновые шелковые тяжелые занавеси и тюль, вдоль стен белые с золотом стулья и зеркала
в золоченых рамах; есть два кабинета с
коврами, диванами и мягкими атласными пуфами;
в спальнях голубые и розовые фонари, канаусовые одеяла и чистые подушки; обитательницы одеты
в открытые бальные платья, опушенные мехом, или
в дорогие маскарадные костюмы гусаров, пажей, рыбачек, гимназисток, и большинство из них — остзейские немки, — крупные, белотелые, грудастые красивые женщины.
Ровно
в шесть часов вечера приехал добродушный немец
в Голубиную Солободку, к знакомому домику; не встретив никого
в передней,
в зале и гостиной, он хотел войти
в спальню, но дверь была заперта; он постучался, дверь отперла Катерина Алексевна; Андрей Михайлыч вошел и остановился от изумления: пол был устлан
коврами; окна завешены зелеными шелковыми гардинами; над двуспальною кроватью висел парадный штофный занавес;
в углу горела свечка, заставленная книгою; Софья Николавна лежала
в постели,
на подушках
в парадных же наволочках, одетая
в щегольской, утренний широкий капот; лицо ее было свежо, глаза блистали удовольствием.
Гости отправились
в спальню и поострили там насчет женских туфель,
ковра между обеими постелями и серой блузы, которая висела
на спинке кровати. Им было весело оттого, что упрямец, презиравший
в любви все обыкновенное, попался вдруг
в женские сети так просто и обыкновенно.
И, глядя
в темноту, далеко перед собою, остановившимся, напряженным взглядом, так же медленно протянул руку, нащупал рожок и зажег свет. Потом встал и, не надевая туфель, босыми ногами по
ковру обошел чужую незнакомую
спальню, нашел еще рожок от стенной лампы и зажег. Стало светло и приятно, и только взбудораженная постель со свалившимся
на пол одеялом говорила о каком-то не совсем еще прошедшем ужасе.
На полу под ним разостлан был широкий
ковер, разрисованный пестрыми арабесками; — другой персидский
ковер висел
на стене, находящейся против окон, и
на нем развешаны были пистолеты, два турецкие ружья, черкесские шашки и кинжалы, подарки сослуживцев, погулявших когда-то за Балканом…
на мраморном камине стояли три алебастровые карикатурки Паганини, Иванова и Россини… остальные стены были голые, кругом и вдоль по ним стояли широкие диваны, обитые шерстяным штофом пунцового цвета; — одна единственная картина привлекала взоры, она висела над дверьми, ведущими
в спальню; она изображала неизвестное мужское лицо, писанное неизвестным русским художником, человеком, не знавшим своего гения и которому никто об нем не позаботился намекнуть.
Стены, потолок, лампа и
ковер на полу замигали ей насмешливо, как бы желая сказать: «Прозевала! прозевала!» Она с плачем бросилась из
спальни, шмыгнула
в гостиной мимо какого-то незнакомого человека и вбежала
в кабинет к мужу.
На следующее утро, едва я успел проснуться, как
в спальню вошел молодой казак и почтительно остановился у двери. Он кинул быстрый и, как мне показалось, слегка насмешливый взгляд
на наши переметные сумы,
в беспорядке лежавшие
на ковре,
на принадлежности нашего далеко не щегольского дорожного костюма и затем сообщил, что он прислан «барином» для услуг. «Барин» присылали вчера звать меня
на «вечерку», но меня нельзя было добудиться. Теперь приказывают лично явиться к нему
в канцелярию за бумагой.
В этой
спальне прошла ее замужняя жизнь. Все
в ней было ее, данное за ней из родительского дома. Обе ореховые кровати, купленные
на ярмарке
в Нижнем у московского мебельщика Соловьева с «Устретенки», как произносила ее мать; вот это трюмо оттуда же;
ковер, кисейные шторы, отделка мебели из «морозовского» кретона, с восточными разводами… И два золоченых стульчика
в углу около пялец… К пяльцам она не присаживалась с тех пор, как вышла замуж.
А тем временем они пришли
на мезонин, и здесь еще лучше чистота и порядок: пол весь мылом вымыт и хвощом натерт, так что светится, посередине и вдоль всей чистенькой лестницы постланы белые дорожки,
в гостиной диван и
на круглом переддиванном столе большой поливанный кувшин с водою, и
в нем букет из роз и фиалок, а дальше —
спальная комната с турецким
ковром над кроватью, и опять столик и графин с чистой водой и стакан, и снова другой букет цветов, а еще
на особом столике перо, и чернильница, и бумага с конвертами, и сургуч с печатью.
Она уходила
в спальню, долго там молилась перед лампадою и потом опять неслышными стопами входила
в смежную комнату, где розовая Гапка спала, обняв крепкими молодыми руками подушки, а атлетическая фигура Вишневского лежала
на ковре, с головою, прислоненною к дивану,
в ногах спящей девушки.