Первого выпустили на свободу Фалалея, и Тения тотчас же удалилась с ним, обнимая его одною рукой, а другою поддерживая
на голове корзину с купленною пищей. Когда увидала их Пуплия, она подумала, что Тения, наконец, поступила, как желал Милий, и после радостного свидания с сыном посадила на колени к нему Вирину и Витта, а невестку отвела в сторону и похвалила ее за послушание.
Неточные совпадения
Долго сидел он в задумчивом сне, потом очнулся, пересел за письменный стол и начал перебирать рукописи, —
на некоторых останавливался, качал
головой, рвал и бросал в
корзину, под стол, другие откладывал в сторону.
Сильно бы вымыли ему
голову, но Егорка принес к обеду целую
корзину карасей, сотни две раков да еще барчонку сделал дудочку из камыша, а барышне достал два водяных цветка, за которыми, чуть не с опасностью жизни, лазил по горло в воду
на средину пруда.
Хаджи-Мурат ехал шагом. Казаки и его нукеры, не отставая, следовали за ним. Выехали шагом по дороге за крепостью. Встречались женщины с
корзинами на головах, солдаты
на повозках и скрипящие арбы
на буйволах. Отъехав версты две, Хаджи-Мурат тронул своего белого кабардинца; он пошел проездом, так, что его нукеры шли большой рысью. Так же ехали и казаки.
Я проломал гнилую крышу у беседки утром, а вечером, когда они сидели
на диване и объяснялись в любви, я влез
на соседний высокий забор и в эту дыру
на крыше, прямо
на головы влюбленных, высыпал целую
корзину наловленных в пруде крупных жирных лягушек, штук сто!
Он с полной готовностью взял
корзину, поставил ее
на голову себе и пошел, а воротился за сольдо лишь вечером.
Из леса выходят маршем: Xлынов,
на нем, сверх жилета, испанский плащ,
на голове бархатная шапочка с перьями; Аристарх в костюме капуцина; Барин и за ним попарно люди Хлынова в разных костюмах, между ними Вася; сзади несут две
корзины с напитками и съестным.
Наконец стали попадаться прохожие: крючковатая старуха, подростки, пьяный человек, шедший, опустив
голову, женщины с
корзинами, мужчины
на подводах.
Берегом, покачиваясь
на длинных ногах, шагает высокий большеголовый парень, без шапки, босой, с удилищами
на плече и
корзиною из бересты в руках.
На его тонком сутулом теле тяжело висит рваное ватное пальто, шея у него длинная, и он странно кивает большой
головой, точно кланяясь всему, что видит под ногами у себя.
Предположения
на баке о том, что эти «подлецы арапы», надо полагать, и змею, и ящерицу, и крысу, словом, всякую нечисть жрут, потому что их
голый остров «хлебушки не родит», нисколько не помешали в тот же вечер усадить вместе с собой ужинать тех из «подлецов», которые были в большем рванье и не имели
корзин с фруктами, а были гребцами
на шлюпках или просто забрались
на корвет поглазеть. И надо было видеть, как радушно угощали матросы этих гостей.
Настал вечер. Отужинали. Непогода усиливалась. В саду стоял глухой, могучий гул. В печных трубах свистело.
На крыше сарая полуоторванный железный лист звякал и трепался под ветром. Конкордия Сергеевна в поношенной блузе и с косынкою
на редких волосах укладывала в спальне белье в чемоданы и
корзины —
на днях Катя уезжала в гимназию. Горничная Дашка, зевая и почесывая лохматую
голову, подавала Конкордии Сергеевне из бельевой
корзины выглаженные женские рубашки, юбки и простыни.
С этим, полная гнева, она вскочила
на стол, открыла форточку и размахнула настежь дверь с черного хода; но едва она это сделала, как вся просияла;
на ее конце улицы тоже заходил праздник: у самого порога стоял румяный лавочный мальчик с
корзиною на голове и не решался перешагнуть.
В кухне прочистилось; чад унесло; из кухаркиной комнаты, озираясь, вышел робко лавочный мальчик; у него
на голове опрокинута опорожненная
корзина. Она закрывает ему все лицо, и в этом для него, по-видимому, есть удобство. Кухарка его провожает и удерживает еще
на минуту у порога; она молча грозит ему пальцем, потом сыплет ему горсть сухого господского компота, и, наконец, приподнимает у него над
головою корзинку, берет руками за алые щеки и целует в губы. При этом оба целующиеся смеются.
Федор Дмитриевич скомкал письмо и бросил его в
корзину, стоявшую под письменным столом, за которым он сидел, а сам, обхватив свою
голову обеими руками, облокотился
на стол и как бы замер.
При этом случае он посылал Ранееву несколько дорогих групп Vieux Saxe, доставшихся ему по наследству, с просьбою оставить себе те, которые ему более понравятся, а остальные распределить своим, чья память ему, отсутствующему, так дорога. Расстановка этих групп и выбор их рассеяли
на время хандру старика. Он выбрал себе хорошенькую жницу.
На плече ее был серп, за спиной в тростниковой
корзине пригожий, улыбающийся ребенок, протягивающий ручонку к цветку
на голове его матери.