Неточные совпадения
Самгин
в одной штанине бросился к
постели, выхватил из ночного столика браунинг, но, бросив его
на постель, надел брюки, туфли, пиджак и снова подбежал к окну; солдат, стрелявший с колена, переваливаясь с
бока на бок, катился по мостовой
на панель, тот, что был впереди его, — исчез, а трое все еще лежали, стреляя.
К
постели подошли двое толстых и стали переворачивать Самгина с
боку на бок. Через некоторое время один из них, похожий
на торговца солеными грибами из Охотного ряда, оказался Дмитрием, а другой — доктором из таких, какие бывают
в книгах Жюль Верна, они всегда ошибаются, и верить им — нельзя. Самгин закрыл глаза, оба они исчезли.
У себя
в комнате, при огне, Клим увидал, что левый
бок блузы Макарова потемнел, влажно лоснится, а со стула
на пол капают черные капли. Лидия молча стояла пред ним, поддерживая его падавшую
на грудь голову, Таня, быстро оправляя
постель Клима, всхлипывала...
В горькие минуты он страдает от забот, перевертывается с
боку на бок, ляжет лицом вниз, иногда даже совсем потеряется; тогда он встанет с
постели на колени и начнет молиться жарко, усердно, умоляя небо отвратить как-нибудь угрожающую бурю.
И почему-то пред ней вставала из темной ямы прошлого одна обида, давно забытая, но воскресавшая теперь с горькой ясностью. Однажды покойник муж пришел домой поздно ночью, сильно пьяный, схватил ее за руку, сбросил с
постели на пол, ударил
в бок ногой и сказал...
Измученные, потрясенные, разошлись они по комнатам. Но Порфирию Владимирычу не спалось. Он ворочался с
боку на бок в своей
постели и все припоминал, какое еще обязательство лежит
на нем. И вдруг
в его памяти совершенно отчетливо восстановились те слова, которые случайно мелькнули
в его голове часа за два перед тем. «Надо
на могилку к покойнице маменьке проститься сходить…» При этом напоминании ужасное, томительное беспокойство овладело всем существом его…
Потом он очутился у себя дома
на постели, комната была до боли ярко освещена, а окна бархатисто чернели; опираясь
боком на лежанку, изогнулся, точно изломанный, чахоточный певчий; мимо него шагал, сунув руки
в карманы, щеголеватый, худенький человек, с острым насмешливым лицом; у стола сидела Люба и, улыбаясь, говорила ему...
Степан Михайлович был загадочный человек: после такого сильного словесного приступа следовало бы ожидать толчка калиновым подожком (всегда у
постели его стоявшим)
в бок спящего или пинка ногой, даже приветствия стулом; но дедушка рассмеялся, просыпаясь, и
на весь день попал
в добрый стих, как говорится.
Разыскав гостиницу, куда меня пригласил Кук, я был проведен к нему, застав его
в постели. При шуме Кук открыл глаза, но они снова закрылись. Он опять открыл их. Но все равно он спал. По крайнему усилию этих спящих, тупо открытых глаз я видел, что он силится сказать нечто любезное. Усталость, надо быть, была велика. Обессилев, Кук вздохнул, пролепетал, узнав меня: «Устраивайтесь», — и с треском завалился
на другой
бок.
Горбун взмахнул руками, как большая птица крыльями, и замер, испуганный и обиженный. А Лунёв сел
на постели, толкнул дядю
в бок рукой и сурово сказал...
Елпидифор Мартыныч выслушал Марфушу с внимательным и нахмуренным лицом и потом, посадив ее вместе с собой
на пролетку, поехал к Елизавете Петровне, которую нашел лежащею
боком на постели; лицо ее было уткнуто
в подушку, одна из ног вывернута
в сторону и совершенно обнажена.
Потом, раскинув руки, свалился
на бок, замер, открыв окровавленный, хрипящий рот;
на столе у
постели мигала свеча, по обезображенному телу ползали тени, казалось, что Алексей всё более чернеет, пухнет.
В ногах у него молча и подавленно стояли братья, отец шагал по комнате и спрашивал кого-то...
Он сидел
на постели, занимая почти треть ее. Полуодетая Софья лежала
на боку, щекою
на сложенных ладонях; подогнув одну ногу, другую — голую — она вытянула
на колени хозяина и смотрела встречу мне, улыбаясь, странно прозрачным глазом. Хозяин, очевидно, не мешал ей, — половина ее густых волос была заплетена
в косу, другая рассыпалась по красной, измятой подушке. Держа одною рукой маленькую ногу девицы около щиколотки, пальцами другой хозяин тихонько щелкал по ногтям ее пальцев, желтым, точно янтарь.
— Все оттого, — сказал самому себе вслух Петр Васильич, полежав некоторое время
в постели и переворачиваясь
на другой
бок, — все оттого, что
в военной службе не служил! Блажить привык и порядков не знает.
Вечером и ночью мерещились ему младенчик, верба, рыба, битые гуси, и Марфа, похожая
в профиль
на птицу, которой хочется пить, и бледное, жалкое лицо Ротшильда, и какие-то морды надвигались со всех сторон и бормотали про убытки. Он ворочался с
боку на бок и раз пять вставал с
постели, чтобы поиграть
на скрипке.
— Скорее бы наши вернулись! — говорил он няне, поминутно вздыхая и ворочаясь
в постели с
боку на бок.
И по виду спокойно Таисия легла
на правый
бок, а мать заплакала и плакала часа полтора, пока Таисии не надоело слушать и она не уснула. И с того дня для Елены Дмитриевны стало две Таисии: одна, которая при посторонних, почтительно сдержанная, воспитанная
в институте, образцовая дочь; другая, которая вдвоем — молчаливый ужас, проклятие, призрак чего-то мертвого. А пола все-таки мести не сумела, а скатерти
постлать не смогла, а пасьянс потихоньку раскладывала — бесполезная старуха, истинная дармоедка.
Она тоже найдена одетою —
в рубашке,
в чулках и
в чепце, покрыта шерстяным байковым одеялом, лежала
в постели на спине
в прямом почти положении; правая рука протянута близ
боку и
в локте немного согнута, с приподнятою к лицу кистью.
Маленькая княгиня ворчала
на горничную за то, что
постель была нехороша. Нельзя было ей лечь ни
на бок, ни
на грудь. Всё было тяжело и неловко. Живот ее мешал ей. Он мешал ей больше, чем когда-нибудь, именно нынче, потому что присутствие Анатоля перенесло ее живее
в другое время, когда этого не было и ей было всё легко и весело. Она сидела
в кофточке и чепце
на кресле. Катя, сонная и с спутанною косой,
в третий раз перебивала и переворачивала тяжелую перину, что-то приговаривая.